Измена. Ты меня никогда не любил

— На этом все. Аделия, позвать вашего мужа? Он извел всех моих медсестер.

— Зовите, чего уж тут, — вздыхаю, а у самой в груди учащается биение сердца.

Глава 41. Стена

Аделия

Маша тактично сбегает из палаты, напоследок подмигнув мне.

Едва за соседкой закрывается дверь — не проходит и минуты — как распахивается вновь.

Я приподнимаюсь на подушках и сажусь. Поднимаю на Рому взгляд.

Надо сказать, что мой бывший муж выглядит не лучше меня. Такой же измученный, бледный, невыспавшийся, весь вздрюченный. При виде меня он замирает, будто натыкается на стену. И я сразу вижу это.

Жалость.

Она сочится из всех щелей. Рома смотрит на меня щенячьими глазами, шумно сглатывает, оттягивает ворот свитера.

Судя по реакции, я делаю вывод, что насчет лица ему не сказали. Мне хочется заорать на него. Я не нуждаюсь в жалости. Мне вообще ничего от него не нужно. Ни жалости, ни поддержки. Я и сама справлюсь. Сама все вывезу.

— Что? — усмехаюсь весело. — Уже не такая красивая?

Рома наконец отмирает и подходит к койке, садится на табурет возле меня и тоже улыбается. От веселья его улыбка далека; я более чем уверена — он делает это, чтобы поднять мне настроение.

Ну давай же. Заливайся соловьем, расскажи, как я прекрасна. Я жду, что мой бывший муж начнет стелиться передо мной, но он выдает неожиданное:

— Знаешь, не все же только мне быть неидеальным, — говорит тихо.

— Я не идеальная! — возмущаюсь и тут же затихаю. — Была…

— И слава богу, — фыркает Рома. — На твоем фоне я всегда выглядел слишком косячным.

— Зато теперь твои косяки будут не слишком заметны, — веселюсь, — потому что при виде нас двоих люди сразу будут обращать внимание на мое лицо.

— Это мелочи, — он серьезнеет и тянет руку ко мне.

Я не убираю ее. Наоборот, удобнее кладу ладонь. Рома накрывает мою ледяную руку своей, грубой и горячей. По телу пробегают мурашки от неожиданного контакта и тепла.

— Сведешь, когда захочешь.

— А если не захочу? — выгибаю бровь.

— Значит, не сведешь, — равнодушно пожимает плечами Рома.

— Ром, — я хмурюсь, — как Никита?

Муж поджимает губы, будто не очень хочет разговаривать о нем:

— Сотряс, перелом. Ну и в остальном… помяло его.

— Удар пришелся на его сторону, — поясняю я.

— Да. Вас там закрутило знатно. Из второй машины вроде тоже все живы. Со страховой будем разбираться позже. В любом случае вина не твоя.

— Хорошо хоть так. Кто позаботится о Никите?

Рома прочищает горло. Я буквально вижу, как он начинает закипать, но тормозит себя. Потрясающее зрелище.

— С ним Инга.

— Инга? — удивляюсь я.

— Да. Я так понял, они были когда-то вместе. Ты знала?

— Нет. Но догадывалась, — киваю.

Хорошо, что с Никитой рядом кто-то есть.

— Аделия, нам нужно поговорить о твоей беременности и в общем о том, что ты видела в доме.

— О беременности поговорим. О том, что было в доме, не смей даже заикаться, — я стараюсь говорить спокойно, но это очень сложно. — С меня хватит твоей лжи.

Рома тяжело дышит, буравит меня взглядом. Я снова жду перепалки, того, что он опять начнет давить и настаивать на своем, но и тут бывший муж удивляет меня:

— Хорошо, — выдает не без усилий. — Но только потому, что твой врач грозился мне четвертованием, если я заставлю тебя нервничать.

— Вот и не заставляй.

— Ребенок…

— Он твой.

Рома распахивает глаза:

— Само собой он мой! — даже голос неожиданно повышает. — Это даже не обсуждается и тем более не ставится под сомнение.

— Я узнала о беременности пару недель назад. Честно, хотела тебе сказать и непременно сделала бы это, но случилось так, как случилось.

— Хорошо, — кивает и выдыхает.

Я поднимаю удивленно брови:

— Ты думал, что я скрою от тебя факт беременности?

Рома устало запускает руку себе в волосы и взъерошивает их. Мне хочется прикоснуться к нему, пригладить непослушную шевелюру, успокоить, обнять. Вдохнуть родной запах и успокоиться самой.

Но я вспоминаю череду вранья и выдергиваю свою руку из-под его.

— Знаешь, — говорит он тихо, — чего я там в коридоре только не передумал. Даже решил, что ты наказать меня хотела. А потом рассуждал и понимал, что ты не способна на такую подлость. Даже… в отношении меня.

Горечь от этих слов оседает в горле.

— Спасибо и на этом.

— Деля, — Рома снова находит мою руку и крепко сжимает ее, — я прошу тебя перевестись в нашу клинику. Здесь наверняка хорошие врачи, но клиника ближе к дому, да и в частной все же условия получше.

— Ладно, — киваю.

— Ты не будешь сопротивляться? — Рома выгибает бровь.

— Ты прожил со мной три года, но так и не понял, что я не дура?

— Я не об этом, — спешит остановить меня.

— Я не собираюсь отказываться от благ, тем более когда на кону стоит жизнь моего ребенка!

Рома открывает рот. Закрывает его. С шумом вбирает в легкие воздух.

— И еще. Я хочу, чтобы после выписки из больницы ты переехала ко мне.

— Нет.

— Мы поговорим… — злится.

— Нет. У меня квартира и Базилио.

— Заберем твоего Базилио с собой.

— Нет. После выписки я планирую вернуться на работу. В свою новую жизнь. С Базилио и вечно выключающимся светом.

— Мы обсудим это, — я вижу, как глаза Волкова наливаются кровью.

— Уже обсудили.

— Мне не нравится, что ты не считаешься с моим мнением. Это и мой ребенок тоже.

— А мне не нравится, как ты решаешь что-то за мой спиной.

Крылья носа Романа двигаются. Вот так, дорогой. Впитывай.

Волков прочищает горло.

— Сейчас мне нужно будет уехать. Я вернусь вечером. Твоя сумка у меня, я привезу тебе вещи из твоей квартиры. Напиши мне сообщение, что нужно захватить, — кладет мой телефон на тумбочку. — Также я подготовлю все документы, чтобы уже завтра тебя перевели в нашу клинику.

— Спасибо.

Рома отпускает мою руку и встает, направляется к двери. Кладет ладонь на ручку и оборачивается:

— Я люблю тебя. Помни это каждый раз, когда захочешь поставить под сомнение сей факт.