Измена

Так дорога, что он не смог к ней притронуться, когда она сказала про кинжал, хотя ни с кем другим, вернее, другой, это бы его не остановило.

Огонь в его крови, зажженный ею пятнадцать лет назад, возродился вновь, не желая угасать. Пожалуй, он стал еще жарче от бесплотных попыток его потушить. И нет камня, помогавшего заменить любовь жаждой власти.

Но пусть у него нет Тетриуса, он все равно заставит лэрда передать Зинелле яд, тому не отвертеться. Вот только когда сестра сможет использовать этот подарочек? Насколько он знал, наместник до сих пор находился в своем поместье, а его законные сыновья вообще пребывали невесть где. В то, что они пойманы и снова заключены в королевскую темницу, он не верил. Да и в первый-то раз это походило на какую-то заранее обдуманную шутку. Или проверку. Но вот кого проверяли, он понять не мог. Пока не мог. Но он это узнает.

Очнулся от тягостных дум и воспоминаний возле дома лэрда. Передав уздечку в руки подоспевшего грума, прошел внутрь. Увидевший его в окно арапчонок уже спешил наверх с докладом к хозяину. Через пару минут вернулся и объявил:

– Лэрд вас ждет, граф!

Граф поднялся по ступенькам, несколько из них неприятно скрипели. Почему-то именно на это он обратил внимание, хотя бывал здесь не единожды. Лэрд сидел в глубоком кресле, с ногой, уложенной на подставленную табуреточку. Нога была укутана в толстое шерстяное одеяло.

– Добрый день, дорогой друг! К сожалению, не могу приветствовать вас как подобает. Проклятая нога не дает покою ни днем, ни ночью.

Граф непринужденно устроился на кресле напротив и прямо взглянул на лэрда. Тот выглядел не лучшим образом. Под глазами залегли темные тени, кожа была пергаментной, белки глаз в красных прожилках. Он не лукавил.

– Это ерунда! Какие могут церемонии между друзьми?

Лэрд чуть заметно поерзал.

– Конечно, конечно! Но, к сожалению, я не смог выполнить вашу маленькую просьбу. Хотя и отправлял посыльного к сыну. Но его во дворце нет. И где он, не знаю. Он редко сообщает мне о своих передвижениях.

– Жаль, очень жаль. Как вы знаете, восстание захлебнулось. Не в крови, к счастью, а просто из-за недостатка стимулов. И теперь эти стимулы нужно приобресть. Как скоро вы сумеете передать Зинелле шкатулку? Вы же знаете, меня к ней не пускают. Отдавать же такие вещи в чужие руки неуместно.

Лэрд попытался приподнять ногу и тут же уронил ее обратно.

– Как видите, никак. Я пытаюсь вылечить ее с того самого путешествия к вам. Честно говоря, не понимаю, для чего нужно было звать нас туда, если вы сами приехали сюда следом за нами?

– Не по своей воле, лэрд, не по своей воле. Так сложились обстоятельства. Я не думал появляться в столице до тех пор, пока все не утрясется. Но все пошло не так.

Лэрд усмехнулся про себя. Граф хотел въехать в столицу победителем на белом коне. Не получилось.

Проницательно посмотрев на собеседника, Контрарио продолжил:

– И теперь нужно ускорить появление стимулов, вы меня понимаете? И никто, кроме вас, в этом деле мне не помощник. А чтобы вам помочь встать на ноги, я пошлю к вам моего лекаря. Смею вас уверить, он весьма ученый и знающий. Уверен, он сможет вам помочь.

Лэрд хотел было отказаться, он не доверял лекарям таких людей, как граф. Но, поняв, что это может быть расценено как отступничество, вяло поблагодарил.

Граф удалился, и через час у лэрда объявился лекарь в простом суконном камзоле без изысков. К удивлению лэрда, он был довольно молод. Быстро осмотрев пациента, лекарь сообщил ему, что подагра есть следствие неправильной жизни. Прописал уйму рекомендаций и сделал какую-то припарку, от которой нога тотчас перестала болеть.

– Это ненадолго, всего на пару дней. Если вы не будете выполнять мои советы, боль возвратится снова.
– И ушел, отказавшись от платы, заявив, что ему за все уже заплачено графом.

Явившийся следом личный лекарь лэрда долго возмущался назначенным лечением, и настоятельно не рекомендовал своему подопечному подниматься. В ответ на это раздраженный лэрд потопал совершенно не болевшей ногой, и послал его к дьяволу.

Одеваясь, вспомнил об исчезновении первенца Зинеллы, и облачился в черный с серебряным позументом придворный костюм. Приказал запрячь лошадей в парадную карету и неохотно отправился во дворец, смутно надеясь на благополучный исход поручения.

У входа во дворец со стороны апартаментов Зинеллы долго препирался с не желающим его впускать начальником караула.

– Ни вашего сына, ни Сильвера нет во дворце. Без них мы пропустить вас не имеем права.

– Я это знаю. Сын должен вот-вот подъехать и просил меня подождать его в своей комнате. Неужели я должен ждать его на ветру?
– пытался убедить лэрд упертого стражника.
– Я больной старик, я замерзну и заболею!

Стражник с подозрением смотрел на него, не зная, на что решиться. Прекращая его сомнения, с балкона дворца раздался громкий крик:

– Пропустите лэрда! Его просит госпожа Зинелла!

Истошный вопль заставил всех посмотреть наверх. На балконе стояла личная служанка Зинеллы, Антия. Она властно махала рукой, указывая лэрду на вход.

Начальник караула нехотя дал знак стражникам убрать алебарды. Лэрд проехал на дворцовую площадь, размышляя о порядках во дворце. По его мнению, за последнее время они изменились отнюдь не в лучшую сторону. Раньше без разрешения Беллатора или самого наместника к Зинелле никого бы не пропустили. И приказы Зинелла не отдавала, ей бы это и в голову не пришло.

Интересно, что будет дальше? Неужели страной будет править эта взбалмошная интриганка? И подумать только - он ей в этом помогает! Может быть, ему стоит отступить? Как это сделал нескио?

В душу ему глянули страшные глаза графа, и он пугливо поежился. Ничего не поделаешь, обратного пути для него нет.

Он поднялся по пышно убранной лестнице в крыло фаворитки. Стояла тишина, все было завешено черным крепом. Лэрд порадовался, что догадался облачиться в черный костюм.

Зинелла в глубоком трауре сама вышла к нему навстречу.

– Мой дорогой друг, как благородно с вашей стороны навестить меня в моем несчастье!

Он поцеловал ей руку и выговорил дрожащим от сострадания голосом:

– Мне так жаль! Такой выдающийся, подающий такие большие надежды мальчик! Это ужасно!

Зинелла усадила его на низкий диван, покрытый шелковой скользящей накидкой, и принялась без умолку разглагольствовать о своем ужасном горе, как она тяжко страдает, и как жестоки и безжалостны Сильвер и Беллатор, отправившие на верную смерть родного брата.