Измена

Граф потемнел, и с трудом выговорил сквозь стиснутые зубы:

– Так это все из-за не сказанных тогда пары слов? Столько лет горя и мучений только потому, что я торопился и не успел их тебе сказать? Ты меня отвергла из-за такой ерунды?
– он с ненавистью впился взглядом в ее лицо.

– Не надо смотреть на меня с таким презрением, Джон, - тихо попросила его Фелиция, - ведь это ты не сказал того, что было нужно, а не я. Почему ты всегда ищешь виноватых?

Он спрыгнул со стола и принялся шагать по келье. Она с болью следила за его легкими шагами.

– Может быть, потому, что так легче жить? Иначе бремя вины станет невыносимым?

– потребовал он ответ у темноты, прекрасно его зная. Потом остановился у стола и прямо спросил у Фелиции: - Но если бы я сказал тогда такие нужные тебе слова, ты бы ушла со мной?

– Да, - она ответила прямо, не колеблясь.
– Тогда я тебя любила.

– А сейчас не любишь?

Она молитвенно сложила руки и обратила взор к иконостасу.

– А теперь я божья невеста.

Граф взорвался.

– К черту этот монастырь! Я до сих пор неистово тебя люблю! И ты поедешь со мной! Хочешь ты этого или нет!

– Я с тобой не поеду!
– это прозвучало не менее твердо и решительно.

– А что ты можешь сделать?
– граф спросил это с веселым удивлением, не понимая, кто может ему воспрепятствовать.
– И эту паршивку Агнесс я найду, не надейся ее спасти.

Фелиция величественно поднялась.

– Помнишь тот кинжал, что ты мне подарил? Помнится, себе ты сделал такой же. Ты еще поклялся, что убьешь им себя, если со мной что-то случится.

Граф с подозрением уставился на ее спрятанную в складках рясы правую руку.

– Ты хочешь сказать, что он у тебя?

– Да. И если ты посмеешь приблизиться ко мне, я воткну его себе в живот. В сердце его вонзить я не успею. Мне придется умирать долго и мучительно, но на все воля божия.

Он отпрянул.

– Я этого не хочу!

– Тогда не подходи ко мне.

Граф взорвался:

– Ты всегда заставляла меня плясать под свою дудку! Если б мы были женаты, я сейчас беззаботно сидел бы в своем доме, вокруг меня бегало бы пять-шесть детей, а ты мирно и царственно руководила бы нашим маленьким королевством.

– Я так не думаю, - печально возразила ему Фелиция.
– Скорее всего я была бы давно тобой забыта, заперта в этом твоем ужасном замке, а ты развлекался бы с какими-нибудь доступными девицами. Разве не так поступали все твои предки? Им слишком быстро надоедали собственные жены.

– Никто из них не был женат на любимой женщине.

– Любовь быстро проходит, Джон.

Он остановился прямо перед ней.

– Но ведь у нас она не прошла?

– Посмотри правде в глаза, Джон. Ты любишь меня до сих пор только потому, что я недоступна. Да и не любовь это. А страсть. Которая превратилась у тебя в навязчивую идею. И ты не вспоминал обо мне столько лет. Что же случилось теперь?

Сказать, что с утратой кольца с него стал спадать колдовской морок и возвратились нормальные человеческие чувства, Контрарио не мог. Коварно предложил:

– Хорошо. Я тебя забуду. Но и ты дай слово, что забудешь меня!

Фелиция отвела взгляд.

– Ага!
– восторжествовал он.
– Ты никогда не могла солгать. А я могу. Я лгал много-много раз. Это несовместимо с честью и совестью, я знаю. Но мне теперь все равно. Мне ничто не мило. Единственное, что меня еще возбуждает - кровь и насилие. И мне нравятся мольбы моих жертв.

– Я рада, что не стала твоей женой, Джон. Теперь я ясно вижу, чего избежала.

Он смутно посмотрел ей в глаза.

– Не думаю, что когда-нибудь осмелился бы поднять на тебя руку. Одна твоя нахмуренная бровь ввергала меня в самую настоящую панику. Я не мог спать ночами, соображая, чем я мог тебя огорчить. И это не изменилось и сейчас.
– Его голос звучал страстно и печально.

– Тогда уйди. Оставь меня. Не трогай мою обитель.

– Не могу!
– и безнадежно признался: - Слишком много завязано на этом чертовом камне. Мне кажется, я продал ему душу. Мне он нужен как воздух. Без него я умираю.

Фелиция кивнула своим догадкам.

– Он привязывает к себе людей?

– Да. Но я не думал, что он привяжет к себе меня. Я был уверен, что сильнее какого-то камня.

– Плата за власть. Понятно.
– Фелиция с ужасом подумала, что будет с ее племянниками, если они найдут этот камень.

– Что, страшно стало? Что ты знаешь об этом камне?

– Он нужен, чтобы спастись от страшной опасности. И нужен королю.

– Ах, эти побасенки об истинном короле! Я считаю это глупостью.

Фелиция властно протянула к нему левую руку.

– Тогда ты взойдешь на трон в короне? И объявишь себя королем? И не побоишься исчезнуть, если трон тебя отринет?

– В свое время. Но пока это время не пришло. Ведь что такое истинный король? Человек, сумевший совладать с Инкуссом, только и всего.

– Но ты и с Тетриусом совладать не смог!

– Я не знаю, смог или нет. Я твердо знаю одно: он меня зовет. Где Агнесс?

– Я тебе этого не скажу.

– Тогда мне придется перевернуть весь твой монастырь. Но я найду ее живой или мертвой. И для нее будет лучше, если мертвой.

Фелиция выпрямилась во весь свой рост.

– Ты не посмеешь! Это бесчеловечно!

Он дико захохотал. Фелиция содрогнулась, до того его смех напомнил ей полубезумный хохот Амелии Паккат.

– Для меня это пустой звук! Мне никто не сможет помешать! Так что решай, или ты добровольно идешь со мной, или от твоей тихой обители ничего не останется! И не думай, что все твои сестры будут живы-здоровы! Мои парни умеют повеселиться с бабами! Так что лучше отдай мне кинжал, и пойдем!

Фелиция побледнела. Перед ней никогда не вставал такой ужасный выбор.

Граф добавил соблазняющим голосом:

– И, чтоб на этот раз не было никаких недоразумений, клянусь: мы с тобой обвенчаемся. Сразу же!

Фелиция сделала защитный жест.

– Нет! Я не буду клятвопреступницей!

– Не будешь!
– ласково утешил ее граф.
– Я добьюсь для тебя расстриги у первосвященника.

– Но почему ты не добился этого раньше? Ведь прошло столько лет.
– Фелиция тянула время, сама не зная, на что надеясь.