Изнанка желаний

Как в неё укладывались миритритки-предательницы и горилла-барабанщик? А чёрт их знает. Но происходило что-то нехорошее. Что-то такое, отчего кишки сворачивались в тугой узел.

А им это на пользу не шло. Они не успели зажить, и напряжение в животе отзывалось всплесками боли.

Что могло заставить повёрнутую на соблюдении правил миритритку предать Семью и вступить в сговор с чернокнижником? Неплохо бы спросить об этом Алину. Недавняя схватка расставила точки над и: волшебницу выцеливали точно так же, как меня. Значит, она сама по себе, вызвалась наблюдать за мной, чтобы исправить косяк, за который она не была в ответе. Потому что хранилище для демона открыли изнутри, и этого никакая система, основанная на полном доверии участников друг другу, не предусматривала.

Или же Алина намеренно подставилась, чтобы я доверился ей и рассказал про Риту. Но эту версию я отмёл. Не потому, что счёл неправдоподобной, а потому что с таким уровнем подозрительности можно сразу обращаться в ближайшую психлечебницу. С тем же успехом таксист, крутивший баранку передо мной, мог оказаться шпионом, а соседи — группировкой пришельцев, облучавших меня по ночам из микроволновых пушек.

Под боком мирно сопела Алина. Сон растопил ледяную броню, которой миритритка защищалась от внешнего мира. Разгладились презрительные складки у рта, исчезла вековечная насупленность, закрытые веки не давали явиться отточенному высокомерию её серого взгляда. Спящая, девушка была очаровательна; тонкие изгибы бровей, чуть осунувшиеся глаза, припухлые, словно хранившие остаток детства губы.

Лихой манёвр такси прижал волшебницу ко мне. Её голова мотнулась — и устроилась на моём плече с интимной естественностью. Я сглотнул. Если Алина придёт в себя и осознает, в каком положении находится, то мне кранты. С другой стороны, никто не просил её надираться до беспамятства, так что любые обвинения будут отвергнуты с поистине праведным негодованием. А полезет на меня с кулаками — отвечу ей тем же. Я ведь, как-никак, девочка-волшебница и имею право колошматить других девушек без оглядки на этикет.

От Алины исходило приятное тепло и слабо пахло цветочными духами. А то, что в них чувствовалась едковато-манговая примесь… не так уж важно.

До чего странная штука жизнь. Чтобы заполучить в свои объятия девчонку, мне пришлось поработать сейфом для кинжала; а ещё я чуть не лишился головы и отправился на тот свет. А, погодите-ка, никакого посмертия таким, как я, не положено.

Прекрасная подводка к тому всепоглощающему чувству, что охватило меня на пороге гибели. От мягкости женского тела — к проклятию Концепта, которое вывернуло мои мозги наизнанку. О, теперь я ощущал Нихил у сердца — не как радость от скорой встречи с другом, но как крошечный ледяной шарик, царапавший внутренности. Дотронься до него, впусти в мысли, и нахлынет сладковато-мертвенное чувство уверенности в своих действиях, убеждённости во всезнании. Но всезнание это вело к одному итогу.

Я мало что знал о том, как работают Концепты. И сомневался в том, что Нихил был изучен остальными волшебницами. Если бы они уловили хоть половину моих намерений при смерти, то немедленно казнили бы меня.

Поскольку тяга к разрушению бытия определённо заслуживала Нихилу место среди запретных Концептов. Однако подобным образом Нихил мог проявляться лишь у меня. Когда Дарья обиняками рассказывала о своём безумии, то упомянула, что последствия Нокса варьируются среди волшебниц. Вот и выходило, что я подцепил серьёзную форму.

Эта мысль удручала. И даже полушуточная догадка о том, что Изнанка, многое отбирая, многое давала взамен, не утешала. Да, может быть, я был способен на целую кучу трюков с Нихилом. Вполне вероятно, что если я выживу и окрепну, то научусь не только стирать реальность силой воли. Ведь есть множество иных трактовок Ничто, и не все они ведут к ужасающим итогам.

Я был прав, когда решил не применять Концепт без необходимости. И пусть Нихил воплотился так остро лишь потому, что я был на пороге смерти, я не желал рисковать. Кто поручится, что откаты в более-менее повседневных ситуациях (а, к примеру, смывание ихорового пятна — обыденность для девочки-волшебницы) не усилят влияние Концепта на разум?

— Так и живём, — пробормотал я и обнаружил, что сжимаю ладонь Алины. Отпустил её. Не то чтобы я вдруг проникся к ней романтическими чувствами. Просто хотелось почувствовать близость человеческого присутствия. Пусть даже сама миритритка отринула свою природу в попытке оправдать потерю души.

Нелюдь, ищущий утешения у нелюдя. Есть ли что-то более человечное в этом мире?

Я встряхнулся, прогоняя меланхолию. После инициации рассуждений о смысле жизни, вселенной и всего такого в моём репертуаре сильно прибавилось. Чем меньше я буду драконить несчастный дух в перстне рефлексией, тем дольше он прослужит.

А камню в серебряной оправе и без того было плохо. В глубине поблекшего кристалла искрилась крошечная трещинка, на металле темнели разводы патины. Если я продолжу бездумно натыкаться на колюще-режущие штуковины и рассчитывать на регенерацию, в конечном счёте просто сломаюсь. Как заводная игрушка со сдохшим механизмом.

Ну, или можно быстренько прикончить демона. А сработает ли с домовым?

Нет, я не собирался убивать Петрушу, слова Алины не убедили меня… Так, праздный интерес.

Вспомнив про Риту, полез за мобильником. Как назло, он оказался в кармане, который беззастенчиво жался к Алине. Рука скользнула меж наших тел, избежала искушения пообтираться подольше в жаркой тесноте и ухватилась за корпус нокии.

На сей раз звонок Рите принёс плоды, и были они горьки.

Механический женский голос сообщил:

Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети.

Я уставился в рифлёный потолок машины, словно рассчитывал отыскать там ответы на все вопросы. К горлу подкатила желчь, и тупая боль в животе усилилась.

Шансы найти огненную стехиоситку невредимой или хотя бы живой стремительно таяли.

Такси подкатило к дому. Я расплатился с водителем, внутренне содрогаясь при передаче каждой купюры. Выбрался наружу, потянув за собой волшебницу.

Тайная надежда не оправдалась: Алина не очухалась. Я перехватил её под мышки, чтобы создать у теоретического зеваки впечатление, будто я лишь помогаю девушке плестись, а не переношу её, как безвольную марионетку. Вблизи, конечно, иллюзия пропадала, но вдалеке задумка должна была сработать. Обычный человек не смог бы перемещать таким образом другого: не выдержали бы мышцы. А кто будет присматриваться к тому, чем занимается припившая парочка?

Кроме бабок. Но облюбованные ими скамейки были пусты. Это я счёл добрым знаком. Впрочем, недостаточно добрым, чтобы проделать остаток пути в Изнанке. Если бы я переместился туда и обнаружил победно скалящуюся марионетку, то сам свернул бы себе шею — в наказание за глупость.

В парадную удалось проскользнуть без проблем. Вечно сломанный лифт не отозвался на нажатую кнопку, и я потащился с Алиной по лестнице. В доме хранить конспирацию смысла не было, и я понёс девушку на руках. Она свернулась клубочком, как котёнок. (Уверен, если бы я додумался сказать ей об этом, она бы убила меня, будь я хоть весь облеплен метками Нокса.)