Изнанка желаний

— Не думаю, что просила совета у волшебницы, чья Семья опорочила себя связями с демонами и чернокнижниками. И, насколько я помню, ты была непосредственной подчинённой той ведьмы.

Она небрежно кивнула в сторону праха, который упаковывали две девушки, морщившие носы.

— Боюсь, твоё слово ничего не значит. А все претензии Стехиос и Миритрия могут выдвинуть на Совете. Нокс учтёт вашу озабоченность.

Краска схлынула с лица Алины, и она спрятала его в ладонях. Плечи девушки содрогнулись. Майя прищурилась и сказала:

— Отдыхайте. Вас не побеспокоят.

Она развернулась и принялась отдавать команды, выкинув нас из головы прежде, чем перестала видеть. Алина резко опустила руки и со жгучей ненавистью посмотрела ей вслед.

— Понимаешь, что это значит? — прошипела она, едва сдерживаясь от крика, — Нас поимели. Мерзавки из Нокса заполучили всё. Забрали артефакты, скопировали рисунки, сняли отпечаток ауры. Теперь вытрясут из чернокнижника каждую крупицу знаний. Совету Семей в лучшем случае предоставят труп, когда он перестанет быть полезен. А могут и заявить, что убили его при попытке к бегству, но от тела ничего не осталось. Баланс сил нарушен. Веками Миритрия старалась держать это сборище в узде, балансировала на краю, лишь бы волшебницы Петербурга не поубивали друг друга в погоне за властью. Но сейчас любые наши слова встретят насмешкой. Ольга уничтожила нашу репутацию. И если в Ноксе не передерутся за сладкие куски, если старейшины не захотят спихнуть под шумок Дарью, чтобы занять кресло главы самой влиятельной Семьи…

В её интонации прокралась тоска.

— Будет война. Практически наверняка будет война. Сумасшедшие шлюхи, вооружённые запретными знаниями…

— По крайней мере, мы остановили рождение демона, — сказала я, сознавая, как наивно звучит это на фоне торжествующего блеска в глазах нокситок.

— Да, — выдохнула Алина, — Но я не знаю… не знаю, было ли это правильным. То есть… было ли правильным вот так…

Она закашлялась — напомнил о себе Концепт. Шумно перевела дыхание.

— Радуйся. Всем будет не до тебя. Ты помогла обществу волшебниц — ты помогла Ноксу. В скором времени твоя безродность утратит значение, как и многое другое.

Надломленная, Алина побрела прочь, и я осталась одна. Ко мне не подходили, но меня и не донимали.

Неужели Дарья рассчитала комбинацию, когда впервые встретилась со мной? Или она начала претворять её в жизнь ещё раньше? То, что нокситка была безумна, не подлежало сомнению. И это делало ещё более поразительным холодный расчёт, с которым она вытолкнула меня в первые ряды. Наивная дурочка, что носится по городу и задаёт неудобные вопросы… Да, такая легко разворошит муравейник. Заставит действовать тех, кто иначе затаился бы, пережидая бурю.

Зачем Дарья соврала, что ничего не знает про обезьяну? Может быть, в тот миг её разум ещё был частично пленён приступом. А может, она намекнула мне, что ей не стоит доверять — в крайне извращённой манере. Я сомневалась, что докопаюсь до правды.

Я обняла себя за плечи. Накатило одиночество — продирающее до костей осознание собственной незначительности по сравнению с тем, что творилось вокруг. Воровство, убийства, жертвоприношения, демоны и политика — вот прекрасный мир Изнанки, в котором мне предстояло вертеться. Я отвоевала себе место — не под солнцем, но под чёрным сиянием Ложной луны. Желание исполнено, я буду жить.

Не стоило забывать и про Нихил, Концепт, что по кусочкам растворял мою личность. Ему бы понравилось, если бы я сдалась, обратилась в Ничто вслед за Ольгой и безымянными волшебницами, ставшими её жертвами.

Возле тела Риты сидела Вика, держала холодную ладонь в тёплой своей, словно надеялась согреть. Земляная стехиоситка не плакала, лишь молча смотрела на ту, что когда-то была её подругой. Нокситки не трогали её — из уважения к чужой скорби или потому, что Рита им была не нужна.

Большую часть жизни я провела в одиночестве и потому слабо представляла, как вести себя в этой ситуации. Но мне показалось, что мертвец — это плохая компания для живой.

Поэтому я пошла к Вике. Не для того, чтобы втереть пустые утешения в свежую рану. Просто посижу рядом.

Покажу, что она не одна.

Безобидное желание, верно?