Известная персона или история одной старинной песни
Шрифт:
глава 3 )
Хочу добавить к этому один штрих - четвертованный Алексей Прокофьевич Соковнин был родным братом знаменитых раскольниц - княгини Авдотьи Урусовой и боярыни Федоры Морозовой - это центральный персонаж известной нам ещё по школьным учебникам картины Василия Сурикова "Боярыня Морозова" ( там она своим жестом и перстами намекает Московскому патриарху Иоасафу II, что тот ей должен 2 тысячи рублей..., шутка ).
Из-за этого заговора вояж царя задержался на две недели - лишь на шестой день после кровавой экзекуции государь ( с ним ещё 270 человек сопровождения - "Великое посольство" ) отправился в полуторагодичную
Но главной целью Петра в этой поездке был поиск союзников в борьбе с "османами" за владение Чёрным морем, проливами Босфор и Дарданеллы для выхода в Средиземноморье. Перед этим, совершив два Азовских похода ( второй был удачным ), царь закрепился на берегу Азовского моря..., но этого для полноценной торговли было явно мало - ведь даже Керченский пролив Россией не контролировался.
Забегая вперёд, скажу, что в тот раз союзников против южного соседа себе в Европе Пётр не нашёл - Священная Римская империя уже тогда воевала и решала свои "сухопутные споры" с османами ( в то время на европейской территории под ними были совр. Болгария, Румыния, Молдавия, юг Украины, часть Венгрии, северо-восток Адриатики и даже Белград ) и до морских дел России ей было недосуг. И по возвращении домой мысли Петра I переместились на север страны - он начал вынашивать планы прорываться водным путём в Европу через Балтику.
Найдя себе союзников в лице Дании и Саксонии, Россия вступит в разорительную для себя двадцатилетнюю войну со шведами за право свободного выхода в балтийские воды.
Итак, путь царя на запад пролегал через принадлежащую тогда Швеции Ригу - здесь русскому посольству был оказан очень холодный приём и Пётр даже "нарвался" на то, что однажды караул крепости наставил на него ружья и запретил переснимать план фортификационных сооружений ( вооружившись подзорной трубой и листом бумаги, Пётр Алексеевич начал "шпионить" ). Зная злопамятность Петра, можно предположить, что именно тогда он "заимел зуб" на шведов. И возможно, что этот крайне холодный приём стал предпосылкой того, что этой же осенью царь издал приказ перебросить четыре стрелецких полка из-под Азова сюда к границе - на постой в Великие Луки. Стрельцы были крайне недовольны таким распоряжением царя ( не давшим им после Азовского похода вернуться на "московские квартиры" и отдохнуть ), что в конечном итоге и стало причиной стрелецкого бунта весной следующего года.
Далее путь царя лежал через курляндскую Митаву ( совр. Елгава ) - "повсюду были пиры, на которых чрезмерно пили, как будто бы его царское величество был вторым Бахусом". Отсюда же приблизительно 19 апреля он послал ( возможно с перепоя ) в Москву князю Фёдору Ромодановскому в подарок топор... с припиской - "Здесь такожъ ничего вашей персоне удобного не нашелъ, толко посылаю къ вашей милости некотор(у)ю вещь на (о)тмщение въраговфъ маестату вашего". В ответном письме, полученном Петром 19 мая Фёдор Юрьевич написал, что этой "мамурой" он уже успел казнить двоих преступников.
Потом был бранденбургский Кёнигсберг ( совр. Калининград ) - здесь к нему долетела приятная "весточка" из России, что на Урале найдена железная руда магнитного свойства..., а это означало возможность производства собственных пушек и ядер - "руда так богата, что из 100 фунтов ее выходит 30 или 40 фунтов самого доброго железа". Здесь же 22 июня 1697 года был заключён трактат между Московским государством и Бранденбургом ( 22 июня у вас ассоциации не вызывает ? История любит играть датами и событиями ).
Далее было Пилау ( совр. Балтийск ) и через германские земли царь прибыл в Голландские штаты, где вместе со своими "волонтёрами" долго учился плотницкому мастерству в кораблестроении. Там же было закуплено 15 тысяч ружей, а ещё 10 тысяч, плюс 22 пушки были "подряжены" - заказаны ( десятитысячный ружейный подряд будет сорван ). Здесь в Голландии из еды царю понравились только сыр и масло, всё остальное было менее вкусным, чем в Москве.
10 января 1698 года Пётр Алексеевич ( и ещё 16 человек ) на яхте прибыл в Англию. Лондонская чернь сбежалась посмотреть на русского царя.
Для более полного понимания характера и образа Петра I очень важен НЕЗАВИСИМЫЙ взгляд..., и тут как нельзя лучше подходят его описания иностранцами. Британский историк Томас Маколей со слов француза LHermitage - лондонского корреспондента Голландских штатов того времени пишет:
"Его величественная фигура, его лоб, показывавший ум, его проницательные чёрные глаза, его татарский нос и рот, его приветливая улыбка, выражение страсти и ненависти тирана-дикаря в его взгляде, когда он хмурил брови, и в особенности странные нервические конвульсии, по временам обращавшие на несколько секунд его лицо в предмет, на который нельзя было смотреть без ужаса, громадное количество мяса, которое он пожирал, пинты водки, которые он выпивал и которая, по рассказам, была приготовлена его собственными руками, шут, юливший у его ног, обезьяна, гримасничавшая у спинки его стула, - все это было несколько недель любимым предметом разговоров. А он, между тем, избегал толпы с гордой застенчивостью, разжигавшей любопытство".
Надо сказать, что местное спиртное "сногсшибалово" Pepper and brandy русскому царю очень даже понравилось.
15 января Пётр посетил театр ( единственный раз ), где шла пьеса "Королевы соперницы, или Александр Великий". Само действо царя не вдохновило - всё время прислушиваться к сидящему рядом переводчику утомительно, а вот одна актриса там ему понравилась..., и после спектакля он познакомился с Летицией Кросс. Ночь с ней обошлась царю в 500 гиней ( сумасшедшие деньги - около 1200 "петровских" рублей, актриса и за целый год столько бы не заработала ).
У Солсберийского епископа Джилберта Бёрнета ( 1643 - 1715 гг. ) находим уже его личное восприятие Петра. Вот только несколько фраз епископа, написанных по "горячим следам" после общения с русским царём:
".... Я часто бываю с ним. В прошлый понедельник я провёл у него четыре часа. Мы рассуждали о многих вещах; он обладает такой степенью знания, какой я не ожидал видеть в нем. Он тщательно изучил св. писание.... Я убедил его, что вопрос о происхождении св. духа есть тонкость, которая не должна была бы вносить раскола в церковь. Он допускает, что иконам не следует молиться и стоит лишь за сохранение образа Христа, но этот образ должен служить лишь как воспоминание, а не как предмет поклонения.
Он начинает так сильно привязываться ко мне, что я едва могу от него оторваться... Царь или погибнет, или станет великим человеком".
Но чуть позднее в своей "History of Му Own Times" ( "Истории моего времени", издано после смерти автора только в 1766 г. ) под 1699 годом епископ Бёрнет пишет уже немного с другой интонацией:
"...в рассказе о прошлом годе о прибытии царя из его страны; об этом я скажу теперь подробнее. Он приехал в ту зиму в Англию и пробыл у нас несколько месяцев. Я часто его посещал, и мне было поручено как королем, так, с другой стороны, архиепископом и епископами быть к его услугам и давать ему те объяснения относительно нашей религии и конституции, которых он пожелает. У меня были хорошие переводчики, так что я мог рассуждать с ним вполне свободно. Он - человек весьма горячего нрава, очень вспыльчивый и крайне жестокий в своей страстности; свою природную горячность он возбуждает ещё тем, что пьет много водки, которую с большим прилежанием сам приготовляет; он подвержен конвульсивным движениям во всем теле, и его голова также поражена этим; у него нет недостатка в способностях, и он обладает даже более широкой мерой познаний, чем можно было бы ожидать по его воспитанию, которое было очень недостаточным; недостаток суждения с непостоянством нрава проявляются в нем слишком часто и слишком очевидно; он имеет наклонность к механическим работам, и, кажется, природа скорее предназначила его быть корабельным плотником, чем великим государем....