Кафе на 5-ой авеню

— Эй! А меня-то за что?!

— Я же не буду страдать один! Так что попробуй взять хоть каплю в рот! — говорит он, а Хэппи, который возмущался скорее из-за самой ситуации, кривится. Он был не особо пьющим, так что пару недель точно потерпит.

— Обадайю тоже заставишь?
– невинно спрашивает он, поворачивая в сторону офиса Старк Индастриз в Нью-Йорке. Пеппер хотела, чтобы Тони что-то подписал.

— И чем же он лучше вас? — возмущенно замечает Тони, а Хэппи Хоган клянется себе сделать все, чтобы присутствовать при этом эпохальном разговоре.

Тони Старк же... он никогда в этом не признается, но именно слова про кое-кого беспокоящегося за него, стали решающими в его решении, а не какой-то глупый спор. Меньше всего он хотел обижать Пеппер. Ей и так доставалось. И с этой мыслью, он стал рассматривать проплывающий за окном город, уйдя в себя и не реагируя на подколки Хэппи.

А доктор Поттер, улыбаясь своей недавней проделке, собирала вещи. Все-таки бытие женою Мародера сказывалось на ней сильнее, чем она думала. Хотя… плохо ли это? Гермиона не знала. Но не променяла бы это ни на что на свете.

— Глотик! — позвала она кота и, открыла переноску. Живоглот, медленно выйдя из кухни, явно поморщился, увидев способ передвижения, — ну, не куксись. Думаешь, мне охота спускаться вниз. Но нас должны видеть на ресепшене, — говорит она и Живоглот, словно делая великое одолжение, заходит в переноску, — умничка, — говорит Гермиона и, в последний раз осмотрев офис, вышла из него, закрыв кабинет ключом.

— Приятного вечера, доктор Поттер.

— И тебе Уильям, — кивнула она портье и вышла из здания. Пройдя квартал, она спустилась в метро и зашла в видимый только таким как она закуток. Волшебная инфраструктура Нью-Йорк была одной из самых развитых в западном полушарие. И такие закутки, как и многое другое, были сделаны специально для скрытного перемещения. Перехватив переноску поудобнее и проверив сумочку, Гермиона Грейнджер, что уже более десяти лет носила фамилию Поттер, сжала в руке портал в виде обычной ручки и исчезла, оставив после себя лишь горьковатый запах ее духов.

Глава 3. Гарри Поттер и день забот

3 мая 1998 года

Они победили! Но какой ценой?

Гарри, сидя на обрыве, свесив ноги и болтая ими над пропастью, смотрел на дымящиеся руины Хогвартса. Он не чувствовал ничего, кроме всепоглощающей усталости. Увы, но последнее сражение с Волдемортом обошлось им слишком дорогой цену… хотя, порой, Гарри ловил себя на мысли о том, что все могло быть и хуже. Да, погибли Тонкс и Люпин. Нет больше Фреда, Колина, Лаванды и многих других хороших людей. Но с другой стороны Гарри, не ожидающий от жизни ничего хорошего, так же и не ждал, что все закончиться именно так.

Гарри сунул руку в карман и достал Бузинную палочку. Затем посмотрел на перстень с надтреснутым камнем, сидящий как влитой на пальце руки, а в нагрудном кармане ощутил мантию-невидимку. Он усмехнулся. Все три Дара Смерти были теперь у него, последнего из потомков Певереллов, впервые за хрен знает какое столетие. Но он не чувствовал ничего. Он не жаждал того, чтобы их найти, обладать, не давать никому… но вот они, у него в руках. Что же… если книги из семейного сейфа не врут (а судя по его ощущениям, так и есть), то он единственный человек в мире, кто может применять их безопасно для себя. Возможно, когда-нибудь, таковыми будут его дети, но сейчас… Дары Смерти, легендарные родовые артефакты Певереллов вновь вернулись в их семью, пускай он и носит фамилию Поттер.

Гарри осмотрелся. Его окружал только лишь Запретный лес. Это хорошо. Не стоит, чтобы кто-то знал о том, что они у него. Пускай Рон расскажет всем, что он сломал Бузинную палочку там, на мосту, где они гуляли с Гермионой. Предатель крови, что с него взять? Хоть и друг. Ему невдомек, что меньше всего Гарри хочет заполучить себе такое же, уничтожив родовой артефакт. Была идея положить палочку в гробницу Дамблдора, но нет. Он и так был слишком щедр.

— Друг, — сказал Гарри и хмыкнул, спрятав палочку в карман. Сколько раз Рон его кидал? Два, три? И это только по-крупному. Справедливости ради нужно сказать, что свои косяки Рональд старался исправлять, все-таки он неплохой парень, но печать… увы, эта дрянь слишком уж сильно влияла на него. Бедный Рональд. Вот только Миона почему-то выбрала его, а не Гарри. А ведь он предлагал ей остаться, еще там, в палатке, да и раньше был рядом. Но нет… увы, «просто Гарри» слишком плох для принцессы. Глупая, гнусная мысль травила его, но сейчас, страдая от недосыпа и сверхусталости, он не был способен на рациональное мышление. Тем более, когда его ждет новая жизнь.

tabТам, на другом континенте, далеко от Британии и ее волшебников. От всего того горя, свидетелем которого он оказался. Благо тетя Петуния в коем-то веке не подвела и таки прислала ему и его паспорт, вместе с остальными документами, и кое-какие вещи, и, даже, ее фирменный пирог. Наверное, это такое «прости» за безрадостное детство. Что же. Будет что съесть на дорожку. Осталось только купить билет и «адью», как сказала однажды Флер.

— Гарри? — вдруг он услышал голос сзади и повернулся. Растрепанная, еще не приведшая себя в порядок Гермиона стояла в чаще и смотрела на него с вопросом, — Куда ты пропал? В Большом Зале накрыли на стол, — она говорила, а ее голос выражал неуверенность, пополам со страхом. С чего бы? Ее перспективы как раз таки более чем понятны. Учеба, карьера, свадьба с Роном. Может даже министерское кресло. Кто-кто, а Миона была достойна успеха.

— Ты — иди. Я скоро приду, — уверенно врет Гарри. Никуда он не пойдет. Он уже все решил.

— Пошли вместе. Чего тут одному сидеть? — говорит она, рассматривая его прищуренным взглядом. Его Гарри про себя называл: ответь или я тебя покусаю.

— Хочу побыть один. Не волнуйся… — Гарри глубоко вздыхает и искренне улыбается, — я толко начинаю жить, Миона. Я не собираюсь суицидиться, — говорит он с ухмылкой, вгоняя Гермиону в смущение.

— Я не… я не это имела ввиду, — волнуясь, она заводит за ухо пряд волос, как обычно делала при волнении, — просто… сейчас лучше быть в компании. Чтобы… легче пережить… это, — неопределенно взмахнула она рукой, а Гарри вздохнул.

— Хочешь, посиди со мной, — он не отдавал отчета, почему предложил ей это, но Гермиона даже не стала думать или отговаривать его. Просто подошла и села рядом, также свесив ноги над обрывом.

— Не боишься? — неожиданно спросила она, кивнув на обрыв.

— Я свое уже отбоялся. Что мне высота, по сравнению с Томом… — он пожимает плечами, стараясь не смотреть на нее. Слишком близко. Настолько, что он чувствовал ее запах. Странную смесь каменной пыли, пота, грязи и… слабых ноток женских духов. Кажется, пахло фиалками. Мда. Она тоже, как и он, видимо, не ходила пока в ванную. Вряд ли от него сейчас пахнет лучше.

— Но все равно… ведь тут высоко, — словно не замечая его дискомфорта, она продолжает говорить.

— Значит сверну шею, — вновь пожимает плечами, демонстрируя абсолютный фатализм, а Гермиона странно смотрит на него, — кому я нужен теперь?

— Не говори так! — возмутилась она, но увидев ухмылку, замолкла.

— Сама посуди, — не давая ей разразиться свойственной ей длинной тирадой, спокойно сказал Гарри, — пророчество выполнено. Тома больше нет. Я — свободен, — говорит, Гарри и откидывается назад, ложась на спину и уставившись в небо, — могу делать что захочу. Все, понимаешь? — спросил он, оперевшись на локти и приподнявшись, чтобы видеть Гермиону. Она же… смотрела на него… взглядом, что являлся смесью страха, непонимания и… принятия?

— Да. Ты-свободен. Так и есть, — говорит она и смотрит в сторону Хогвартса. Гарри выпрямляется и вновь ощущает слабый фиалковый аромат. Интересно… это духи что Рон подарил или другие? Или те же, но новые?

— А ты чего скисла? Все же хорошо, — говорит он, наслаждаясь ее близостью, впрочем, вновь улегшись на травку. Время терпит. Он может позволить себе несколько приятных минут перед уходом.

— Я… просто… не знаю, что буду делать, — призналась она, явно с трудом. Для Гермионы Грейнджер признать что она чего-то не знает… необычайная редкость.