Кафе на 5-ой авеню

— Доучишься, — пожал Гарри плечами и смотрел в небеса, и говорил словно рассуждая сам с собой, — выйдешь за Рона, — Гарри не видел, как Гермиона посмотрела на него, — поступишь на работу в министерство. Пойдешь наверх по карьерной лестнице. Может, чем дементор не шутит, даже Министром станешь. Неплохие перспективы, — говорит он с ухмылкой и поворачивает голову в ее сторону. Вот только вместо кислого лица, что у нее было минуту назад, он видет… злость? — я что-то не то сказал? — спрашивает Гарри, действительно не понимая, чем вызвал ее гнев. Гермиона же… она зло смотрит на него, но потом выдыхает и качает головой.

— Да. Наверное, так и будет, — кивает она про себя и вновь смотрит на Хогвартса, а Гарри понимает, что что-то не выглядит она довольной. Это было странно. Она же вроде как благоволила именно Рону? Впрочем. Не все ли равно. Он скоро уй… шальная, совершенно невозможная мысль пронеслась в его голове. К счастью, Поттер имел, порой совершенно своевременную, привычку в начале делать, а потом думать. И теперь, не успев даже как следует осознать эту мысль, он выдал…

— Миона… уйдем со мной, — говорит он и выпрямляется, рассматривая хмурую Гермиону. Та в начале явно не понимает, что он имеет в виду, затем резко поворачивает голову и смотрит на него с вопросом и страхом.

— К-куда? — запинаясь, спрашивает она.

— Подальше отсюда. От Хогвартса, от Англии. От всего этого дерьма, — говорит он скороговоркой, видя, на насколько она ошарашена этим предложением. Настолько, что она не поправляет его и не говорит свое «не выражайся».

— Я… я… — наверное, впервые в жизни Гермиона не знала, что говорить. Ее шоколадные глаза были широко раскрыты, а губы двигались как у выброшенной на сушу рыбы. А Гарри смотрел и поражался ее реакции. После того, как он все это вывалил, он думал, что она накричит на него, мол «как ты смеешь?!», «я люблю Рона!», «ты придурок!»… вот только ничего такого не было, — а как же Джинни? — наконец-то выдала Гермиона, а Гарри закатил глаза.

— Только не говори, что думала, что я ее люблю, — говорит он и видит несмелый кивок, — у нас ничего не выйдет. Да, может она мне и нравилась, вот только… — выдох, — она не ты, — коротко говорит он, проглотив комок в горле. Гермиона же… не могла поверить собственным ушам. Он…предлагает ей побег? От всего? От всех? Право слово, это было слишком нереально! — С тобой или без тебя, Миона, но я ухожу, — вдруг резко сказал он и встал со своего места.

— Но… но как же… Хогвартс? Рон? Билл? Невилл? А Луна? — говорит она и тоже встает, — ты оставшись их всех?

— Я сполна заплатил им за все. Невилл поймет. Точно. Луна, наверное, тоже. А Рон… — хмык, — побесится, конечно, но я ему оставил письмо в нашей комнате, — говорит Поттер, не признаваясь, что если он пойдет в Хогвартс и начнет со всеми прощаться, ему просто не хватит духу уйти. Он останется. И все его планы полетят к чертям!

— А Теди? — спросила она, вглядываясь в его зеленые глаза. Она знала о его чувствах. Как минимум с момента их танца в палатке. А как максимум… смутное ощущение с первого курса, которое так и не оформилось в догадку. Потом появилась Чанг. А потом Джинни. Чистокровные, красивые, сильные. И Гермиона решила связать себя с Роном, ведь на большее она, затравленная заучка и бобриха, банально не рассчитывала. Она ведь маглокровка и просто не достойна Гарри. Ему нужна чистокровная невеста, пускай даже это будет Джинни Уизли. Но сейчас Гарри предлагал сделать ей очередной безрассудный шаг. И, Мерлин и Моргана ей свидетели, это было лучшее, что случилось с ней сегодня!

— У Теди есть бабушка. Миссис Тонкс сказала, что понимает меня. И будет ждать в гости, когда я смогу вернуться.

— Когда ты успел? — удивленно спросила она, на что Гарри пожал плечами.

— Помнишь, я пару раз уходил на разведку? Я тогда был там. У Андромеды. Плюс на почте. Попросил тетю Петунью справить мне документы. У маглов я ведь еще несовершеннолетний, — грустно усмехается он, а Гермиона печально улыбается ироничной ситуации. Знали бы органы опеки, чем они с Гарри занимались весь прошлый год, давно бы лишили родительских прав и ее родителей, и опекунов Гарри, — ну так что? Ты со мной? — спросил он ее и подал руку. Страх, волнение… вот что было написано в его глазах. Он боялся быть отвергнутым единственным человеком, которому действительно, без каких-либо условностей, на него не наплевать. Гермиона же… посмотрела на руку, полную ссадин, синяков и кровоподтеков, еще не отмытую от сажи и пыли и вложила в нее свою, точно такую же, исцарапанную и потрескавшуюся ладонь.

— Да, — сказала она и в ту же секунду они исчезли с того места в Запретном лесе, оставив после себя лишь протоптанную траву и странное ощущение того, что кто-то здесь был.

center***/center

Десять лет спустя

— Так, дети! За стол! А то опоздаете в школу, — говорила молодая и весьма привлекательная шатенка, одетая в строгий брючной костюм с сорочкой и собранными в узел на макушке волосами. На носу у нее, защищая глаза, сидели очки в квадратной оправе, придавая ей вид строгой бизнес-леди. Вот только Гермиона, уже наколдовав свой «рабочий» образ, вряд ли смогла бы напугать кого-либо. Слишком уж хорошо знали ее собственные дети. Да и муж тоже.

— Мам! Джим опять взял мою щетку!

— Не твою, а мою!

— Если не прекратите, я поднимусь на верх! — вполне спокойно, но весомо, как и полагается отцу семейства, ответил Гарри, записывая что-то в блокноте. И, шум действительно прекратился.

— Милый, убери тетрадь, — говорит она и, взмахнув палочкой, начинает расставлять по столу хлеб, тарелки, вилки, масло… короче, стандартный набор для завтрака.

— Секунду. Закончу расчеты. Иии… все! Я закончил. Можно завтракать, — говорит он и вовремя выдергивает из-под приземлившегося кофейника блокнот с расчетами, — ха-ха. Очень смешно, — сказал он, увидев улыбку жены.

— Научись, наконец-то, правильно распределять время. Тогда не придется работать перед завтраком, — самодовольно сказала она, посмотрев на артефактные часы, с множеством применений, — что в школе был таким, что сейчас, — она посмотрела на циферблат, — без восьми десять. Впритык, — пробормотала она.

— Миона, меня уже не переделаешь. И ты меня любишь таким, какой я есть, — самодовольно ответил он, за что удостоился прищуренного взгляда, обещавшего ему все кары небесные. Впрочем, от неминуемой «гибели» его спасли свалившиеся, а по-другому это не назвать, по лестнице со второго этажа мальчишки, девяти и восьми лет отроду. Широко известные в узких кругах братья Поттер были одеты в форму одной из элитных частных школ Нью-Йорка, вот только слегка мятый вид сорочек и галстуков портил благостную картину.

— Ну и вид, джентльмены, — хмыкнул Гарри и достал палочку, — planarum*, — взмахнул он палочкой и одежда на мальчиках тот час же разгладилась, словно после утюга, — Если еще раз увижу такое, будете гладить сами. Чаки и так сидит без работы, — строго сказал он, а затем спросил, — а теперь объясните мне, наследники древнейшего и благороднейшего рода Поттер, из-за чего весь сыр-бор? Джеймс, я же ясно дал понять, чтобы ты не трогал вещи Джона, — сказал он, прожигая их строгим взглядом, под которым мальчишки чувствовали себя не в своей тарелке. Что кареглазый Джеймс, что зеленоглазый Джон.

— Говорил, — буркнул Джеймс, смотря на отца исподлобья.

— И почему же ты взял его зубную щетку? — спросил Гарри, а Гермиона сделала вид, что сильно занята, чтобы дети ее вдруг не разжалобили, хотя уже давно все закончила и держала яичницу с беконом под чарами стазиса. Так уж у них повелось, что они старались не наседать на детей вдвоем. Если один уже отчитывал их, то второй отходил на задний план. А то нередко случалось так, что закидывая второго родителя жалобными взглядами, этим мелким манипуляторам удавалось откосить от наказаний. Да и зачем заниматься вдвоем тем, что сделает и один? Тем более, это и так стресс.