Каирская трилогия
Шрифт:
— Проси её руки, когда пожелаешь. У нашей мамы острый язык, зато сердце мягкое…
Хадиджа нервно засмеялась и сказала:
— Браво, сын!.. Вы полностью отличаетесь друг от друга… И в религии, и в убеждениях, и в политике, однако вы едины в одном — то, что вы оба настроены против меня!
Ахмад ликующим тоном возразил:
— Дядя Ясин самый дорогой человек для тебя. И ты окажешь Кариме самый тёплый приём. Всё дело в том, что ты бы хотела иметь чужую невестку — и всё ради того, чтобы как её свекровь ты могла бы притеснять её. Ну что ж, я выполню твою мечту — приведу тебе невесту из чужой семьи, чтобы
— Меня не удивит, если завтра ты приведёшь в наш дом танцовщицу! Над чем вы смеётесь?! Мусульманский шейх породнится с певицей. Чего же мне тогда ожидать от тебя, если твоя вера, упаси Боже, вообще сомнительна?!
— Нам и впрямь нужна танцовщица!
Тут Хадиджа вспомнила одну важную вещь:
— Боже мой, а что скажет о нас Аиша?!
Абдуль Муним заявил в знак протеста:
— А что она скажет? Моя жена скончалась четыре года назад. Ей хотелось бы, чтобы я оставался до конца жизни холостым?
Ибрахим Шаукат раздражённо произнёс:
— Не делайте из мухи слона. Всё намного проще. Карима — дочь Ясина, Ясин — брат Хадиджи и Аиши. И с нас этого довольно. Ох. Всё у вас превращается в спор, даже свадьба!
Ахмад украдкой бросил на мать весёлый взгляд, и проводил её глазами, когда она поднялась, словно в бешенстве и вышла из гостиной. Он сказал себе: «Весь этот буржуазный класс не что иное, как связка комплексов. Ему потребуется искусный психоаналитик, чтобы вылечить его от всех этих комплексов. Причём это должен быть такой же искусный аналитик, как сама история! Если бы фортуна была на моей стороне, я бы опередил брата и женился бы. Но ещё одна представительница буржуазии поставила условием своему супругу иметь жалованье не меньше пятидесяти фунтов. Так наносятся раны сердцам из-за каких-то вещей, вовсе не имеющих к ним отношения. Интересно, а что бы подумала об этом Сусан Хаммад, если бы узнала о моих неудачных похождениях?!»
40
Погода была ужасно холодной. Сырой квартал Хан аль-Халили производил не лучшее впечатление зимой, однако сам Рияд Калдас предложил тем вечером отправиться в кофейню Хан аль-Халили, которая была возведена над прежней кофейней Ахмада Абдо. Или, как он сказал: «В конце концов, Камаль научил меня ценить диковинки».
Помещение кофейни было маленьким, двери его выходили на квартал Хусейна. Столики были расставлены по обеим сторонам длинного коридора, который заканчивался деревянным балконом, что выходил на новый квартал Хан аль-Халили.
Друзья сели в правом углу балкона, попивая чай и куря кальян по кругу. Исмаил Латиф сказал:
— Мне дали время всё подготовить, после чего я уезжаю…
Камаль с сожалением спросил его:
— Тебя не будет с нами три года?
— Да, эта авантюра необходима. Огромное жалованье, которое я не могу и представить себе получить когда-нибудь здесь. Да и к тому же, Ирак — арабская страна, не очень-то отличающаяся от Египта…
«После него я останусь один. Он не был мне духовным другом, но был другом на всю жизнь».
Рияд Калдас засмеялся и спросил:
— Ираку не нужны переводчики?
Камаль спросил его:
— А ты бы уехал, если бы тебе тоже представился случай, как и Исмаилу?
— Если бы это случилось в прошлом, то да, однако уж точно не сегодня…
— А в чём разница между тогда
и сейчас?Рияд Калдас засмеялся:
— Для тебя ни в чём, а для меня — это всё. По-видимому, вскоре я присоединюсь к кругу женатых!
Камаль удивился этой новости, упавшей на него, как снег на голову без всякого вступления. Его объяла непостижимая тревога:
— Правда?! Ты раньше не говорил об этом!
— Да, верно. Это случилось внезапно. На последней нашей встрече это даже не приходило мне в голову!
Исмаил Латиф торжествующе засмеялся. Камаль же, пытаясь изобразить улыбку, спросил:
— Как так?
— Как?! Как случается почти каждый день. Одна учительница пришла навестить своего брата в бюро переводов и понравилась мне. Я же прозондировал почву и обнаружил, что ко мне относятся благосклонно…
Беря из рук Камаля кальянную трубку, Исмаил со смехом сказал:
— Интересно, а когда этот вот, — он указал на Камаля, — прозондирует почву?
Исмаил никогда не упускал свой шанс, чтобы поднять эту устаревшую тему. Но было тут и нечто более важное. Все его женатые друзья говорили, что брак это «клетка». Весьма вероятно, что Рияда, — если тот женится, конечно, — он будет видеть очень и очень редко, и тот может измениться и стать своего рода другом по переписке. Он был утончённым и кротким, а как легко обидеть такого! Но как же теперь он сможет жить без него? Если брак сделает из него нового человека, такого, как Исмаил, то прощай тогда многие удовольствия! Он спросил его:
— Когда ты женишься?
— Скорее всего, следующей зимой.
Казалось, что Камалю просто суждено постоянно терять друзей по духу:
— Тогда ты станешь уже другим Риядом Калдасом!
— Почему?!.. Ты слишком фантазируешь…
Пряча своё волнение за маской улыбки, он сказал:
— Фантазирую?! Сегодня Рияд — это человек, дух которого не насытишь ничем, при том, что карман его рад даже пустоте, но после брака его карман будет голодным всегда, и у него не найдётся возможности удовлетворить ещё и дух…
— Что за едкая нападка на брак! Я не согласен с этим…
— Как и Исмаил, что вынужден перебраться в Ирак. Я не высмеиваю это решение, оно вполне естественное, даже более того — героическое. Но в то же время оно отвратительно. Представь себе, что ты до самых кончиков ушей погрузишься в бытовые хлопоты, и будешь думать только о хлебе насущном и считать своё время в пиастрах и миллимах. Поэтика жизни превратится в пустую потерю времени!
Рияд индифферентно заметил:
— Фантазии вызывают страх!
Исмаил Латиф сказал:
— О, если бы ты только знал, что такое быть мужем и отцом! Даже сегодня ты так и не познал всей правды жизни…
Мнение его было недалеко от истины. И если это так и есть на самом деле, то жизнь его была глупой трагедией. Но что такое счастье? И чего конкретно он желает? Тем не менее, сейчас его по-настоящему огорчало только одно — что ему вновь угрожает страшное одиночество, как и тогда, когда Хусейн Шаддад исчез из его жизни. Если бы только можно было отыскать себе жену с таким же телом, как у Атийи и духом, как у Рияда! Вот чего он хотел на самом деле. Тело Атийи и дух Рияда, заключённые в одном человеке, на котором он женится и ему больше не будет грозить чувство одиночества до самой смерти. В том-то и проблема.