Каирский синдром
Шрифт:
Ее воздушный образ потряс учителя — он был робкий мечтатель и холостяк в придачу.
Когда японка сравнялась с кромкой тротуара, где стоял мечтатель, он обнял ее и поцеловал в губы. Она не сопротивлялась, лишь белая панама слетела с головы.
Японка стояла неподвижно. А со всех сторон раздались свист и крики. Разгневанные египтяне скрутили нарушителя правил нравственности и быстро передали шурте — полиции.
Через неделю состоялся суд.
Японка сказала:
— Это мой первый приезд в Каир, и он запечатлелся поцелуем. На родине меня никто не целовал.
К
ПЕРВЫЕ НАБЛЮДЕНИЯ ПО ТЕМЕ
(пансион «Дахаби», 22 марта 2010 г.)
Я сижу за столиком в пансионе «Дахаби» и пытаюсь занести первые наблюдения в ноутбук. Делать обобщения очень трудно.
Насколько архаичен секс в арабо-мусульманском мире? Что пишут русские блогерши, побывавшие в Хургаде?
Загадочны сексуальные привычки народов мира.
Прекрасны и наивны народные представления египтян о сексе: прославляется мифическая травка гыр-гыр. После приема оной мужчина неистощим в любви, а женщина прячется под рифмующееся слово сарир (кровать). Отмечены также возбуждающие свойства кока-колы, фуля (бобов) и прочих продуктов. Девушки должны обязательно выходить замуж: «Аль-банат лязим татагауз». Сожительство без женитьбы это харам — грех.
Но есть и другая сторона, которую не афишируют. Разнузданная половая жизнь гостей Каира. К их услугам не только местные, но и африканские девчонки. Эфиопки и сомалийки.
Они приходят в бары на Замалике поздно вечером. Изящные и стройные в отличие от египтянок. Но и у них — тагмиль. Женское обрезание. Оно очень распространено в Африке. Пожилые египтяне тагмиль хвалят — это хорошо, чтобы не было лишней похоти. По их понятиям, похоть является привилегией мужчины.
Веселая жизнь для мужчин была в Египте всегда. Флобер прибыл в Египет осенью 1849 года. Вместе с другом Максимом Дюканом он искал развлечений.
Дюкан одним из первых делал фотографии Египта, и оба познавали тайны Востока.
Флоберу еще не исполнилось двадцать восемь лет. И для двух молодых холостяков услада чувств была главным интересом. Они посещали танцовщиц и куртизанок при первой же возможности.
В путешествии друзей сопровождал драгоман (толмач) Джузеппе.
Они наняли корабль на Ниле.
В городе Сива друзья посетили шатер куртизанки Кучук Ханем. Здесь было полно жриц любви. Они извивались в сладострастном танце и окуривали гостей благовониями.
Дюкан сразу уединился с Кучук Ханем. Флобер пришел на ее ложе позднее.
Примечательно, что все арабские дамы, а также музыканты пили ракию.
Флобер запомнил, что во время секса с Кучук Ханем ее колье врезалось ему в зубы.
Они заснули обнявшись. Во время сна куртизанка похрапывала и покашливала.
Флобер пишет, что это была незабываемая ночь, подарившая ему пять сеансов любви. Минуты первозданной радости, которой он не испытывал в борделях Европы.
Глубокой ночью Флобер вышел на улицу. Над ним ярко сияли звезды. Вокруг все было темно, из шатра Кучук-ханем доносились звуки музыкальных
инструментов и женское пение.Таким Флобер запомнил Египет эротический.
А МОЖЕТ — ЖЕНИТЬСЯ И ПРИНЯТЬ ИСЛАМ?
(25 марта 2010-го)
На пятый день пребывания в пансионе «Дахаби» я подумал: почему бы не остаться здесь навсегда? Почему бы не жениться? Может быть, принять ислам? И закончить дни здесь, в Каире. Заснуть вечным сном на старом мусульманском кладбище.
Жениться на египтянке лет тридцати, с ребенком…
Сидишь, пьешь чай на коврике.
А ребятенок Магды (ее зовут Магда), маленький черноглазый Гамаль, подбежит, дернет за рукав, спросит:
— Баба, йа баба, иззей ас-саха? (папа, папа, как здоровье?)
И на сердце станет теплей. Они здесь больше уважают родителей, чем в Европе.
Конечно, придется подкидывать деньжат родственникам из Дельты. Зато будет весело в большой семье.
Она, конечно, с тагмилем, и страсти от нее ждать не придется. А может, это и лишнее? Зато будет отдаваться в любое время суток, подчиняясь прихоти мужа и господина.
На обед сварганит добротный фуль, овощное рагу. И будешь есть руками, макая лепешку в тахину, пожевывая травку гыр-гыр. А мальчик Гамаль будет держать опахало над твоей лысой головой.
Поужинав, выйду на улицу в просторной белой галабие. Бауаб и все соседи будут дружными возгласами приветствовать меня. Ведь я — богатый чужестранец. Мое немецкое социальное пособие — пятьсот евро в месяц — кажется им фантастическим.
Усядусь в кофейне на углу, закажу шишу (кальян) и кофе «масбут». Хозяин раскурит трубку, поставит кофе. Я начну дымить кальяном, беседуя с другими шейхами.
Мы — самая продвинутая часть Гелиополиса. Никаких искусств и философии. Разговоры — все больше о ценах на бобы и дыни, а также о «войне на истощение» 67-73-го годов…
Время течет незаметно. Обсуждаем прохожих, девушек, проезжающие машины…
И бездумное курение шиши на улице становится одним из главных жизненных занятий.
Под вечер прибегает маленький Гамаль и дергает меня за рукав галабии:
— Йа буя, йа буя, папа, папа, пора домой!
Я возвращаюсь, мы располагаемся на ночь по-арабски: не на кроватях, а на больших тюфяках. В спальных комнатах.
Снова повторяю ритуал любви: глажу ее плотное, хорошо откормленное, гладко выбритое тело и завершаю ритуал безо всякого внимания к женщине, безо всякого ее участия, как и полагается на мусульманском Востоке. Зато мужское удовольствие полное. А эрекция несгибаема.
Потом она уходит на омовение. Я поворачиваюсь на бок и храплю.
Ставни закрыты. Темно. Даже крысу не увижу, если появится.
И в этом саркофаге я думаю прожить всю оставшуюся жизнь.
В Европе мой выбор, вероятно, сочтут духовным самоубийством. Меня осудят и вскоре забудут. Но я останусь непреклонен.
Я обрету вторую жизнь здесь, в Гелиополисе.
Секрет прост: здесь, в безвременье Востока, нет страха смерти, здесь нет чувства вины, здесь все подчинено воле Аллаха. И здесь отказ от самости и своенравия сладок и приятен.