Как достать архимага

— Увидел, что он сделает в будущем, — Виктор Иванович неопределенно качнул головой. — Парень талантливый архитектор, но в голове дури много. Приезжайте в столицу через лет десять, увидите, о чем я вам говорил.

— Не обещаю, Виктор Иванович, не обещаю.

— Я бы хотел попросить вас подготовить приказы для казни, — будничным тоном сказал император. — Вот список.

Он протянул мне короткую записку. Я пробежался по именам и удивленно поднял глаза на Мережковского.

— Почему они, позвольте спросить?

— Белая дрянь.

Я так и понял, но вслух говорить не стал. Молодец император, сразу решил отрубить голову этой гидре. На этой ноте мы и попрощались. Я настоятельно порекомендовал ему лечь спать, а сам отправился к дознавателям. Должны же и у меня быть какие-то радости в этой жизни?!

Только надо бы где-то перекусить, а то в местной тюрьме небось, как и раньше, только безвкусная каша, да вода простая. Для желудка хорошо, а для настроения не очень.

Выйдя из дворца, я решительно свернул в единственную забегаловку, которая работала в столь поздний час.

Трактир «От рассвета до рассвета» был построен по моему приказу лет тринадцать назад. И целых два года я являлся их постоянным клиентом. График у меня был ненормированный, мог поужинать перед рассветом, а завтракать в середине дня. Так что такая круглосуточная едальня как раз мне идеально подходила. Для меня даже тут комнату сделали, правда я в ней никогда не был, предпочитая отдыхать в собственном кабинете, закрыв его тремя заклинаниями и одним замком. И все равно помощники императора умудрялись и там меня достать. Однажды даже бутылку с запиской в окно бросили. Ругался я тогда так, что оставшиеся стекла в окнах тряслись.

— Добро пожаловать в наш трактир, какой столик желаете занять? — премиленькая официантка в строгом фактуре и накрахмаленной блузке с улыбкой поприветствовала меня на входе.

— Крайний в углу, пожалуйста.

От моего ответа она изменилась в лице, распахнула глаза и неловко оступилась.

— К сожалению, мы не можем предложить вам этот столик, — вбитые в голову слова этикета не давали ей показать испуг. — Могу ли я предложить вам другой.

— Голубушка, это мой столик. Любимый. Всегда, — я выделил это слово, — за ним сидел.

— Г-г-господин архимаг?

— Все верно.

— Да-да, конечно, сию секунду, проходите! — она засуетилась, бросала красноречивые взгляды в сторону кухни и торопливо засеменила вперед.

Мой угол никак не изменился. Тот же стул, тот же резной узор за спиной и тот же стол, что единственный стоял без скатерти. Пальцы машинально погладили зарубку на столешнице. Это на меня с ножом пытались напасть, помню, хохотал до боли в ребрах, глядя на пепел, что от того идиота остался.

— Мы постарались сохранить его в том самом виде, как и десять лет назад, в знак того, что мы всегда вас ждем в нашем трактире. Что-то сразу желаете заказать?

— Желаю посмотреть, что у вас тут изменилось со времен, когда я был здесь последний раз.

— Если что, наш повар для вас приготовит любое блюдо на ваш выбор, — улыбка приклеилась к ее лицу и меня аж передернуло.

— Спасибо. Я посмотрю меню.

Несколько листков легли передо мной и девушка испарилась. Чует мое сердце, что побежала к хозяину трактира, докладывать о моем приходе. Мог бы и личину, конечно, надеть, но так бы пришлось больше говорить, а я устал и не горел желанием сначала говорить с девушкой, хозяином. Слишком голоден. Могу и испепелить кого-нибудь. Снова.

Через полчаса на моем столе стояли готовые блюда: перепелка с яйцами, наваристый борщ с густой сметаной, грибочки и запотевший графин с квасом.

Единственное, что меня изрядно раздражало — внимание. Ладно бы просто отсаживались подальше, так нет, наоборот, чуть ли не в рот заглядывали.

Я щелкнул пальцами, горка костей от цыпленка мгновенно вспыхнула и осыпалась пеплом. Это несколько отрезвило публику и все разом решили изучить содержимое своих тарелок. Так что доел я спокойно.

Закончив с едой, я вытащил кошелек, но тут ко мне подскочил хозяин трактира и заверил меня, что весь мой стол за счет заведения. Какой вежливый, аж завидки берут. Что поделать, репутация дело такое.

Дознаватели сидели в серой коробке из камня с черными провалами окон. Ни травинки, ни пылинки вокруг не было. Зато дорожка заботливо присыпала новым песком, видно, многие задержанные пытались прорваться, щедро поливая тут все кровью.

Пропустили меня без единого вопроса, сразу отвели к начальнику управления. Им был мой старый знакомый, крепкий седовласый мужчина со стальным протезом вместо руки.

— Иван Андреевич, рад вас видеть в полном здравии!

— Алексей Николаевич, не ожидал вас так поздно, — он глянул в окно, — или рано? Не важно, присаживайтесь. Кофе? Чаю? Чего покрепче?

— Не откажусь от чая, знаю, вам его привозят с западных гор и он диво, как хорош.

— А я, признаться думал, что вы уже уехали, — металлические пальцы виртуозно подхватили чайник.

— Да как тут уедешь-то? — проворчал я. — То одно, то второе. Знал ведь, что одним переворотом дело не ограничится, но нет, вернулся. К вам скоро еще должны привезти Давыдова, казначея.

— Уже, господин архимаг, уже. Поет соловьем, только успеваем записывать. Правда, сначала ему лекаря вызвали, что-то с желудком. Но сейчас все благополучно.

— Желудок? Так он жрет много просто. Подержи его недельку другую на вашей каше и здоровье вмиг поправится.

— А чего недельку? Мы его на лет десять закрыть хотим, с его-то показаниями. Да и потом, может хоть он в финансах тюрьмы разберется.

— Он-то разберется, а вы ему еще потом должны будете, — усмехнулся я. — Что еще интересного узнать смогли?

— Все как по шаблону: кражи, уклонения от налогов, незаконная деятельность. Интриги в полном своем великолепии.

— И что, никто в отказ не ушел?

— Ты моих ребят не знаешь! — с гордостью ответил Иван Андреевич. — Они у меня из новой академии. Там декан, твой хороший знакомый, мастер пыточного дела. Привет передавал, лет пять назад.

— Ну и ты ему передай, как только из столицы уеду.

— Что-то ты совсем нелюдимый стал, не рад вернуться что ли?

— А чего тут радоваться? Я десять лет по всеми миру катался, вопросы решал в интересах государства. Такие узлы разматывал и завязывал, что зубы до сих пор ноют.