Как подсказало сердце

– А для меня — значит.

Роуланд вздохнул:

— А что надо сделать, чтобы ты была податливой?

– Ты все шутишь и насмехаешься, — она презрительно посмотрела на него и отшатнулась. Отойдя на несколько шагов, повернулась к нему, посмотрела прямо в лицо, подбоченилась, глаза ее засверкали. — Ты погубил мою невинность, а теперь говоришь, чтоэто ничего не значит. Ты унижаешь меня, заставляешь прислуживать и после этого полагаешь, что я скажу тебе спасибо?

– Черт возьми! — прорычал Роуланд. — Я пришел сюда исправить кое-что, а нарвался на ругань.

– Ты никогда уже не сможешь исправить то, что сделал. Ни когда!

– Значит, я зря трачу время. — Он направился к двери и остановился, посмотрел на нее мрачным взглядом. — Я предупреждаю тебя, девка. Я могу сделать твою жизнь или приятной, или невыносимой. Это зависит только от твоего поведения. Потому что я начинаю уставать от бесконечного упрямства.

Хлопнув дверью, он ушел. Бригитта села на кровать, и волна жалости к себе захлестнула ее. Подошел Вульф и лизнул ее в лицо.

— Что мне теперь делать, Вульф? — удрученно спросила она. — Он ждет, что я перестану бороться за себя и начну ему прислуживать с улыбкой. Как я могу?

Глаза наполнились слезами:

— Я ненавижу его! Мне надо было бросить его. Пусть бы умер! Почему я этого не сделала? Мы должны убежать отсюда, Вульф, мы должны!

19

На следующее утро Роуланд встретился с отцом во дворе на месте предстоящего боя. Настроение его было чуть лучше. Он провел дома всего один день и уже мог показать свою силу. Но оставалась причина, по которой на его лице появились угрюмые складки. Опять Амелия.

Она пришла к нему прошлой ночью; как горничная госпожи, она спала в комнате рядом с Хеддой, что недалеко от спальни Роуланда. Когда-то это казалось очень удобным. Но Роуланд не хотел возобновлять связь.

Когда она тихо постучала в дверь, он подумал, что это Бригитта пришла признать поражение. Эта мысль возбудила его, но когда открылась дверь, лицо его вытянулось.

— Твое разочарование слишком очевидно, Роуланд, — огорченно сказала Амелия. — Ты надеялся, что идет твоя светловолосая девка?

— Уходи, Амелия, — рассердился Роуланд. — Тебя никто не приглашал.

— Пригласишь, как только устанешь от ее сопротивления, — сказала она уверенно. — Ее упрямство тебя очаровывает и больше ничего. — Амелия хихикнула: — Я знаю, что ты грубоват, друг мой. Ты обращаешься с женщиной, как со своим мечом. Крепкой хваткой. Я-то ничего не имею против. А она, видимо, имеет. Я права?

Он сказал:

— Тебе лучше поискать другого, кто согреет тебя холодной ночью.

— Из-за нее? — прошипела она.

— Она ни при чем. Мы провели с тобой много приятных ночей. Но все кончилось, как только я уехал отсюда. Мне очень жаль, что ты думала иначе.

Он не хотел обсуждать с ней Бригитту.

Амелия развернулась и выбежала. Роуланд захлопнул дверь, злясь на себя, что не может взять то, что само плывет в руки. Правда заключалась в том, что он хотел другую, хотел женщину, которую мог взять только силой. И сам себе был отвратителен из-за этого.

Холодным утром, встретившись лицом к лицу с отцом, он грустно размышлял о разговоре с Амелией этой ночью. Отец заметил хмурую задумчивость.

— Что тебя беспокоит, Роуланд? — спросил Лютер. — Или ты ослабел за эти годы и боишься, что не сможешь хорошо себя показать?

— Если кто и боится, так это ты, старик, — грубо ответил Роуланд.

— Посмотрим, — хмыкнул Лютер и продолжал: — Я наслышан о твоих приключениях. Ты, должно быть, утомлен упорством короля Лотера вернуть Лотарингию?

Роуланд пожал плечами:

— Ну это не было тяжким испытанием. Стрелком больше, стрелком меньше. Битва должна чем-то завершаться. А я сомневаюсь, что та самая битва дала результат.

— И тогда ты пошел в Шампань, а потом в Бургундию? — спросил Лютер.

— А ты неплохо знаешь мой путь, — проворчал Роуланд.

— У меня много друзей. И они слали известия о тебе время от времени. Все, чему я тебя учил, пригодилось в Провансе. Я бы сам насладился той битвой.

— Она кончилась быстро.

— А какой дорогой ты ехал домой через Центральную Францию?

Роуланд удивился любопытству Лютера, но ответил:

— Я плыл по Луаре до Берри. Там передал послание, доверенное мне. Там же мне и навязали девицу.

— А затем ты пересек Блуа и Мейн в направлении к Монтвилю.

— Нет. Я плыл по Луаре от Орлеана до слияния с рекой Мейн. А потом ехал на лошади точно на север.

— Значит, ты проехал через Ангерс?

Роуланд заметил тревогу в голосе Лютера и нахмурился

— Да, но тебе-то что?

— Ничего, — ответил Лютер и грубо добавил: — давай начинать.

Роуланд отмахнулся от расспросов Лютера и сосредоточился. В таких поединках его отец был мастером, и только в последние годы, перед тем, как покинуть дом, Роуланд мог постоять за себя. Желание превзойти отца у него было всегда. Но умение приходило постепенно.

Первые же удары скрещенных мечей собрали всех обитателей Монтвиля. Они разбудили и Бригитту. Испугавшись, она побежала к двери с мыслями, что на Монтвиль напали. Она застыла, пораженная увиденным. Роуланд с отцом вели бой. Бригитта накинула шерстяную мантилью и выбежала во двор. Распущенные волосы плащом ниспадали на спину. Она встала рядом с двумя солдатами и с искренним ужасом смотрела, как Лютер теснил Роуланда, нанося удар за ударом своим тяжелым мечом, заставляя отступать, Роуланд ничего не мог сделать. Он только считал удары и прикрывался щитом. Так они прошли через весь двор, пока, наконец. Роуланд не нанес сильный удар по мечу Лютера и перешел в наступление.

— Сколько времени это обычно длится? — шепотом спросила Бригитта у солдат, не спуская глаз с Роуланда.

— Недолго, — ответил один.

Но время шло. Солнце встало и поднималось все выше, бой разгорался, ни один из мужчин не уступал. Бригитта устала смотреть, а она знала, как тяжел рыцарский меч — она едва могла поднять его двумя руками. Большая сила и железная воля нужны для владения мечом.

Бой становился монотонным, то один теснил, то другой, они уже несколько раз пересекли двор. Но внезапно темп изменился, будто каждый из соперников обрел второе дыхание. Меч Роуланда качнулся справа от Лютера, потом, в какое-то мгновение изменил направление — резко пошел влево. И ударил. Лютер потерял бдительность, не поднял вовремя свой щит, и оружие Роуланда прогнуло кольчугу Лютера на плече.