Как приручить Обскура

— Я боюсь, это не поможет, — Дамблдор покачал головой. — Он осторожен. Даже если удастся его захватить, что будет почти невозможно, пока при нём Бузинная палочка — он использует окклюменцию, чтобы не выдать, где он держит Ньюта.

— В таком случае я с огромным удовольствием напою его сывороткой правды, — жёстко сказал Грейвз.

— А если он спрячет местонахождение Ньюта в Омуте памяти? — спросил Дамблдор. — Что тогда? Веритасерум не поможет разговорить его.

— Я надеюсь, у Ньюта хватит ума оставаться в живых достаточно долго, пока мы не придумаем, что делать, — пробормотал Грейвз.

Они с Тесеем обменялись долгими взглядами. Положение казалось совершенно безвыходным.

— Если он придёт за мной, — негромко сказал Криденс, — я мог бы притвориться, что передумал, и пойти с ним. Узнать, где Ньют. А потом сбежать вместе.

— А если он тебе не поверит? — спросил Грейвз. — Тогда вы оба окажетесь в плену. Поверь мне, он сделает всё, что угодно, чтобы заставить тебя подчиниться.

— Это правда, — с горечью признал Дамблдор. — Он будет угрожать даже твоей семье.

— У меня нет семьи, — спокойно сказал Криденс. — Только мистер Грейвз.

Повисла тихая и очень неловкая пауза. Она была бы куда менее неловкой и куда более короткой, если бы Грейвз не опустил глаза, чувствуя одновременно смущение и досаду. Оба типично английских, прохладных взгляда, в которых не читалось совершенно никакого любопытства и удивления, одно только пристальное, громкое «это не наше дело», обратились на него.

— Я не собираюсь это обсуждать, — сказал Грейвз, по очереди посмотрев на обоих волшебников.

— Никто не собирается это обсуждать, — миролюбиво заметил Дамблдор.

Тесей только пробормотал «о, Мерлин мой!» и отвернулся. Криденс обеспокоенно взглянул на Грейвза.

— Мне не стоило так говорить?.. — тихо спросил он.

— Всё в порядке, — Грейвз похлопал его по колену. — Это не тайна.

Криденс выдохнул и улыбнулся вдруг с каким-то детским, радостным озорством.

— Для Гриндевальда это тоже не тайна, — сказал Грейвз. Подавшись вперёд, он поставил локти на колени. — Он уже похищал меня, и я думаю, он очень скучает по тому времени, что мы провели вместе.

У Дамблдора сверкнули глаза:

— Я надеюсь, что вы иронизируете.

— Иронизирую?.. — изумлённо переспросил Грейвз. — Я иронизирую?..

Тесей хмуро скривил тонкие губы:

— Сейчас не до шуток и не до иронии. Говори серьёзно.

— А я серьёзен, — отрезал Грейвз. — Он предлагал мне разделить с ним власть.

— Что?..

В чёрном взгляде Криденса вспыхнула такая ревность, что на секунду исказившееся лицо Дамблдора осталось никем не замеченным.

— Я бы не сказал, что это было романтическое предложение, — продолжил Грейвз, зло ухмыльнувшись. — Мне удалось отказаться, но это неважно. Он знает, что я и Криденс… дороги друг другу. Если он решит вынудить его повиноваться, у него только один способ. Он сделает меня заложником.

— Поясни, в чём состоит твой план, только, пожалуйста, без интимных подробностей, — попросил Тесей. Грейвз молча смотрел на него так долго, что тот отвёл взгляд и едва заметно покраснел кончиками ушей.

— Нам нужна хитрость, — сказал Грейвз. — Что-то безумное и непредсказуемое. Я не знаю, как быстро он меня найдёт. Давайте считать, что времени у нас нет.

Тесей достал из кармана мягкую пачку сигарет, щелчком выбил одну.

— И мне, если не возражаешь, — Грейвз протянул руку.

— Десять лет прошло, а ты до сих пор стреляешь у меня сигареты, — тот усмехнулся, протянул ему пачку. — Хоть бы раз угостил своими.

— Хоть бы раз приехал в Америку, когда я приглашал, — беззлобно отозвался Грейвз. — Я бы тебе их даже с собой на дорогу отсыпал.

Они провели в разговорах весь день. Обсуждали, спорили, дымили. Тушили окурки в пустых чайных чашках за неимением пепельницы. Перебивали друг друга бесконечными «а что, если…» Придирались к мелочам.

Луна уже показалась над крышами, когда Дамблдор и Тесей аппарировали прямо из дома. Грейвз добрался до кровати, упал на неё, не раздеваясь. Глаза слипались, во рту было горько от дыма и сомнений.

— Завтра отправишься на Диагон-аллею, — пробормотал он. — Мне нужно быстро вернуться в форму.

— Конечно, сэр.

Криденс опять сидел на кровати рядом с ним и поглаживал его по плечу.

— Если завтра кто-то ещё вломится в дом — сначала разберись, кто это. Не кидайся убивать сходу, — то ли посоветовал, то ли попросил Грейвз.

— Не буду, — пообещал Криденс.

— Ложись спать, — велел Грейвз.

— Конечно, сэр, — кивнул Криденс и остался сидеть.

Щедрое предложение (Талиесин Эйвери)

— Я встретил его случайно, — сказал Талиесин извиняющимся тоном.

— Вы могли мне просто написать, — ответил Грейвз. Он смотрел хмуро, будто подозревал в чём-то.

— Мне не пришло в голову, — Талиесин пожал плечами, непонятно за что чувствуя вину. Он не считал, что должен оправдываться, но рядом с Грейвзом почему-то тянуло.

— И вы проследили за ним, — сказал Грейвз.

— Да.

Талиесин сидел, положив ногу на ногу, и смотрел слегка исподлобья, как мальчишка, который досадует не на то, что стянул последнюю конфету, а на то, что попался. Рядом с Грейвзом это было легко. И чувствовать себя мальчишкой… и досадовать.

В домашней обстановке, без идеально непроницаемого смокинга, без белой брони рубашки, точно и дерзко схваченной запонками у кистей сильных рук, Грейвз выглядел проще, и одновременно — загадочнее. Его броня элегантного джентльмена была понятна, они все носили такую, каждый со своим изяществом — Грейвз, Малфой, Блэки, Лестрейнджи… Прочесть её язык было легко. Язык домашней одежды Грейвза был удивительно скупым и простым. Слишком простым для такого, как он. Хотелось податься вперёд и спросить: «Кто вы, мистер Грейвз?..» Талиесин был уверен, что в ответ Грейвз только удивлённо усмехнётся и промолчит.

Талиесин разглаживал на колене золотую тесьму, которой были отделаны полы светлого сюртука. Рядом с чёрно-белым Грейвзом он чувствовал себя неуместно ярким. Почти попугаем. Сюртук цвета лиловой розы, вышитый жилет медного цвета, шейный платок цвета тёмной бирюзы — Мерлин, ещё утром он казался себе элегантным и неброским! Элегантным и неброским был Грейвз. Чёрное, белое. Как чернила на бумаге. Как крона дерева на фоне зимнего неба. Чёрное. Белое. Лаконично, изысканно, завершённо. От осознания собственной никчёмности у Талиесина пылали щёки.