Калейдоскоп

Франц кивнул без особого восторга и невольно посмотрел на распластанного перед ними мертвого человека со вскрытой грудной клеткой. Он совершенно не хотел об этом думать, но в голову полезли мерзкие, неудобные мысли и образы.

Как Нойманн с удовольствием также распнет на своих лабораторных столах полученный в руки ценный экземпляр, чтобы изучать его всеми возможными методами, лишь бы только докопаться до желанного секрета бессмертия их вида. Ведь с этим новым полученным образцом его не будут связывать сентиментальные чувства, как с названым сыном, с которым он временами был не менее жесток, разумеется, исключительно в научных целях. Что станет с этой прекрасной бабочкой, когда ее насадят на булавку и станут разглядывать под лупой?

Хотел ли он такой судьбы для Фройляйн Леманн?

Был ли у Франца выбор?

Из-за всех этих поганых мыслей он чудовищно напился тем же вечером в «Зеленом фонаре», куда ноги уже сами несли мужчину с наступлением темноты. Дрейфуя на волнах нежного, чарующего голоса, Франц опрокидывал в себя стопки шпанса одну за другой, безнадежно сбившись со счета.

Ближе к окончанию выступления в мутном мареве кабака перед ним образовалась гладко выбритая физиономия рыжеволосого детектива. Вильгельм Ланге окинул деловитым взглядом количество пустой посуды перед своим товарищем и самодовольно хмыкнул.

– Мне крайне любопытно на какой службе позволительно пить при исполнении, – нудно протянул рыжий.

– На секретной, – буркнул Франц, которого присутствие этого человека нервировало и в куда более трезвом состоянии.

– Тогда вам, должно быть, известно, что у нас новое тело, – продолжил наступать Ланге. Тело. Не жертва. Для этого рыжего прохвоста нет особенной разницы, о чем он совершенно не стеснялся сообщить. Впрочем, Франца то тоже не особенно должна была волновать эта терминология.

– Известно.

Вильгельм перевел взгляд блеклых голубых глаз на сцену и нехорошо ухмыльнулся. Франц это заметил даже сквозь пелену алкогольного опьянения и невольно напрягся.

Леманн как раз завершила очередную композицию и театрально кланялась публике, купаясь в свете софитов и сиянии своей серебристой брони. Или чешуи.

– Допелась птичка, – ехидно сказал рыжий детектив, продолжая смотреть в сторону певицы, – вчера ее видели уходящей вместе с погибшим.

Нет-нет-нет.

Идиотка.

Неосторожная, глупая дура.

Что ты наделала?

Франц изо всех сил сосредоточился, стараясь придать своему перекошенному от этих новостей лицу куда более невозмутимый вид. И успел сделать это как раз к тому моменту, как детектив обернулся в его сторону.

Шестеренки у Франца в мозгу мучительно заскрипели и, прежде, чем он успел навести хоть какой-то порядок в мыслях и придумать вменяемый ответ, он выдал:

– Не хочется вас расстраивать, гер Ланге, но эту ночь Леманн провела со мной.

– Надо же? – рыжий детектив был действительно ошарашен и не удержался от шпильки в адрес собеседника, – а мне казалось, что она отвергала все ваши ухаживания.

– Набивала себе цену, – как мог беззаботно проговорил он и подозвал официанта, чтобы заказать себе еще добавки, – а я, как видите, пока жив.

– Странно, – протянул Вильгельм, слегка склонив голову на бок и что-то прикидывая в уме. Вероятно, не будь Франц так безбожно пьян, он бы обратил внимание на цепкий, недоверчивый взгляд своего соседа по столу, но его куда больше увлекала новая рюмка шнапса на столе.

– И вы готовы дать показания?

Черт.

Она не достанется Нойманну, если ее арестуют, сгноят в полицейских застенках или расстреляют. Так Франц сказал себе, чтобы оправдаться перед собственной совестью. Потому что был не самый подходящий момент для того, чтобы даже мысленно признаться в том, что и отдать ее чокнутому ученому ему совершенно не хотелось.

Она слишком хрупкая и красивая. Сияющая своим серебром. Сладкоголосая. Убийца она или нет. Вампирша или обычный человек, случайно оказавшийся втянутым в это.

– Конечно, – ответил после затянувшейся паузы Франц и поспешил ретироваться, – извините.

Только поднявшись с места, он в полной мере ощутил масштабы катастрофы и количество употребленного алкоголя: удерживать вертикальное положение в пространстве оказалось той еще задачкой. Но откладывать этот разговор мужчина был не намерен, поэтому с трудом балансируя на ватных ногах, врезаясь в людей и стены по пути, он отправился к гримерным и забарабанил в комнату с криво написанной фамилией Леманн.

– Да? – донесся нежный голос из-за двери, и Франц вломился внутрь, не дождавшись приглашения. Певица при виде него встала с потрепанного кресла и нахмурилась. Она еще не успела снять свое шикарное платье, и теперь теплый свет ламп отражался на ее одежде, словно блики солнца в воде ясным летним днем.

– Я вас сюда не звала, – с ленцой в голосе протянула девушка, – что вам нужно?

Франц вошел в тесное помещение и закрыл за собой дверь изнутри, остерегаясь, что кто-то может вломиться посреди разговора не предназначенного для посторонних ушей. От него знатно несло алкоголем и в замкнутом пространстве это обстоятельство стало особенно очевидным, но едва ли это было то, о чем сейчас беспокоился мужчина. Леманн же брезгливо сморщила носик, но быстро взяла себя в руки и надела на лицо маску холодной вежливости.

– Фройляйн… Рената, если позволите, – сбивчиво начал мужчина, стараясь не думать о том, что скорее всего, это совсем не ее имя, хотя и называть ее Катариной, вероятно, было бы ошибочно, – выслушайте меня, пожалуйста, это важно.

– Вы пьяны, – без особого восторга констатировала певица и скорее спросила, чем пригрозила, – мне позвать охрану?

– Нет… постойте… минуту, – Франц уперся руками в колени, изо всех сил стараясь совладать с собой и заставить проклятую комнату перестать кружиться вокруг них. Скорее всего, он выглядел крайне жалко в это мгновение, потому что даже эта холодная женщина сжалилась и сменила гнев на милость. Она присела обратно в кресло и закурила, терпеливо дожидаясь, пока ее незваный гость соберется с силами и перейдет к сути разговора, ради которого он потревожил ее покой.

– Я не враг вам, – с трудом смог подобрать подходящие слова Франц, тщательно взвешивая их на языке, чтобы не выдать ненароком чего-нибудь лишнего или непозволительного, – за вами охотятся. Вам нужно уехать из Берлина в безопасное место. Я могу вам помочь…

– А что еще мне нужно сделать, гер Нойманн? – одернула мужчину Леманн, совершенно не впечатленная его пусть и искренней, но крайне сбивчивой и сумбурной речью, – я не нуждаюсь в ваших советах.

Франц готов был бессильно зарычать из-за ее проклятого упорства, но с трудом сдержался. Вместо этого он сократил разделяющее их расстояние и плюхнулся перед девушкой на колени. Поза была унизительной, но и в ней был определенный плюс – так легче было удерживать себя в равновесии и половицы паркета перестали коварно уплывать из-под ног. Впрочем, холодное сердце Леманн – не зря она выбрала себе именно такой псевдоним – осталось равнодушным к такому широкому жесту. Когда мужчина попытался ухватить девушку за локоть, она брезгливо отодвинулась от него в сторону и осуждающе покачала головой.