Камень ацтеков

Очки выпали из пальцев врача и заскакали по палубе, теряя стеклышки.

— Да, старый пройдоха, перед тобою снова я.

Кид обнял друга, потом отступил на шаг, подобрал остов очков, пристроил его на носу и осторожно всмотрелся в лицо капитана.

— Ты изменился, — мягко сказал он. — Два года тебя не состарили, но что-то переменилось внутри. Где ты был, Питер?

— В аду.

— Ага, понимаю, ты оказался в Картахене.

Баррет рассмеялся.

— Пошли, поговорим без свидетелей в каюте.

Дверь бывшей каюты Баррета все еще хранила старые следы пистолетных пуль. К ним добавились грубые отметины от плотницкого топора.

Кид криво ухмыльнулся.

— Малыш Джо уже рассказал тебе наши истории? Не волнуйся, друг, каюту основательно вычистили после падали. Я велел выволочь хлам на берег и подпалить. Раймонд вымыл тут все. Так что внутри пусто, чисто и немного грустно — ни тебе английского рожка, ни запасов трофейного ликера.

Баррет сел на лавку и положил руки на голый стол. В углу возились корабельные мыши.

— Что еще скажешь, старый друг?

— Для начала я спрошу — ты в самом деле вернулся, Питер? Это не иллюзия?

— Я вернулся.

— В чужой стране ты получил то, что захотел?

— Оставь всякое такое в стороне, Ланцетник.

— Ты будешь с нами, даже если придется драться за место капитана по законам братства?

— Да.

— Отлично! Кстати, тебе следует ладить с губернатором Бертраном д'Ожероном. Это умнейшая шельма и отчаянный человек, он сам участвовал в неудачном десанте против голландцев на Кюрасао.

— Что там случилось?

— Попали не туда. Корабль разбился близ Пуэрто-Рико, и несколько сотен французов словно цыплята оказались в руках у испанских поселенцев и метисов. Сам губернатор смешался с толпой пленных и улизнул только хитростью. Многих перебили и замучили. Сейчас флот под командованием господина Ментенона собирается отомстить, пустив кровь чужим солдатам.

— На нашу работу будет спрос.

— Вот и я про то, Питер.

Баррет помедлил, врач грустно ссутулился в ожидании.

— Ты хотел спросить о чем-то еще?

— Да, Ланцетник. Помнишь мою карту?

Кид коротко кивнул:

— Не вздумай показывать ее на Тортуге.

— И не подумаю. Эта карта уже дважды приносила мне беду.

Кид потер висок.

— Не хочешь выкинуть ее за борт?

— Нет.

— Тогда вернемся к нашим планам. Будешь участвовать в деле Ментенона?

— Может быть, но для начала мне надо побывать на Ямайке.

— Там плохие перемены и новый губернатор.

— Знаю, но дело не относится к береговому братству.

— Опять какая-нибудь девица?

— Нет, с этой глупостью покончено навсегда. У меня серьезный разговор к Юджину Хакстеру. Говорят, он перебрался туда с Мертвого острова.

Доктор кивнул.

— Я становлюсь стар и не любопытен. Только для начала покажись нашим ребятам, пусть снова признают тебя капитаном…

— Пусть попробуют не признать. После переделки в Веракрусе я по-другому стал смотреть на многие вещи…

Доктор опустил плечи и уточнять не решился.

День прошел более-менее спокойно, через несколько часов подвыпившая команда «Синего цветка» вернулась на борт — все, кроме тех, кто до сих пор охотился на Эспаньоле. Те, кто возвратился, имели удовольствие видеть Баррета, воскресшего из мертвых.

— Вот это фокус — почище летучего корабля, — простодушно заявил Том Смок. — Должно быть, вы плаваете в море как доска, капитан. По правде говоря, скотина Кормик никогда мне не нравился.

— Я — законный владелец «Синего цветка» и отремонтировал люггер на собственные средства, когда мы взяли его в бою шесть лет назад. Есть здесь кто-то, кто хочет поспорить со мною за место капитана? Пусть он выйдет вперед прямо сейчас, обещаю, что бой будет честным.

— Среди нас не отыщется дураков. Драться с первой саблей Скаллшорз может только буйнопомешанный народец типа друзей покойного мятежника Робертсона.

— Может быть, второй претендент найдется среди тех, кто пока остается на Эспаньоле?

— Трудно говорить за других, капитан, но…

— Таких сумасшедших не найдется на всем свете.

— Отлично. Я — капитан «Синего цветка». Мое слово — закон. Если тут найдутся недовольные, которые хотят отделения, пусть заявят обо всем сразу и без страха. Они получат возможность попытать счастья у других капитанов.

— Бросьте сомнения, капитан Баррет, мы с вами…

— Тогда пора заняться делом.

Баррет со значением посмотрел в сторону беспорядка в такелаже.

— Где судовой плотник?

— На Эспаньоле, сэр.

— Когда он вернется, его ждет либо работенка, либо пинок под зад. На моем судне не нужны лентяи. Куда подевался мошенник Раймонд?

— Я тут, хозяин.

— Выйди вперед и ты, старина Генри Кид.

— Что ты удумал, Питер?

— Сейчас увидишь.

Кривой доктор встал рядом с капитаном и коком.

— Сколько больных на корабле, считая и тех, кто сегодня заночевал на Тортуге?

— Семеро, Питер, — без особого желания сообщил доктор Кид. — У Вилли на коже ожог, нанесенный неизвестно чем, сломанный палец у Фоссета, один случай лихорадки и четверо подхватили диарею.

— Я тебя не совсем понял — хочу сказать, насчет диареи. Что это такое?

— У наших ребят отказали желудки, двое из четверых ослабели так, что лежат пластом.

Баррет вспомнил врача-метиса Франчо и его смуглую, забавную в своей серьезности физиономию: «Такое лечится только чистотой, сеньор».

— Начнем с разборки запасов. Пора почистить трюм. У нас найдется уксус, старина Кид?

— Возможно. Может быть, целый бочонок, спроси это зелье в хозяйстве кока.

— Раймонд?

— О да, уксус я отыщу, хозяин.

— Боцман! Проследи, чтобы весь бочонок разбавили на две трети. Этим раствором следует вымыть палубу и переборки.

— Баррет дернулся умом, — шепнул здоровяк Смок своему другу Винду. — Уж чего раньше не наблюдалось за нашим капитаном, так это ненормальной тяги к чистоплюйству.