Канон Смерти

Не говоря уже об эйре Тофуре. Надо нашептать духам Смерти, чтоб обглодали его душу до ядра, а потом швырнули в Ось, чтобы до Кузни Душ дошло. На переплавку.

А ведь крылья у мальчика были. Просто, как и положено, зародыши прятались под слоем мышц до той поры, пока стремление к небу не заставит их прорезаться. Не все полукровки об этом знают, большинство из них - такие же несчастные забитые и озлобленные существа, как этот малыш, слишком рано становящийся взрослым.

Холодное серебристое зернышко дара Смерти горит в душе черного дарри. Но какие всходы оно даст? Каким станет будущий Смертоносец, придя в свое время к Колоннам? Безумным чудовищем? Хладнокровным палачом без привязанностей, предпочтений и сочувствия? Или равнодушным Жнецом, без раздумий собирающим души тех, кому пришел срок отправляться на Колесо?

Пока это всего лишь ребенок. Запуганный, напрочь лишившийся не то, что доверия, простой способности понимать и переносить прикосновения. И чтобы бедолага не сошел с ума от страха. приходилось мягко придерживать его сознание, отсекая убийственные эмоции, держать сонным и внушать, что опасности нет. И будет лучше, если он проснется даже не утром, а где-нибудь дня через два-три. За это время можно будет успеть немного полечить душу и полностью - тело.

Жеребец тем временем добрался до места и встал возле знакомой коновязи. Дворцовая стража пропустила знакомого всадника без звука. Айфир давно ускакал вперед и успел предупредить о появлении Кота. Теперь крутился возле Димхольдова дома, ждал. Сам хозяин, хмурый кудлатый мужик с плечами шириной не про всякую дверь и громадными ручищами кузнеца, возвышался на пороге, встрепанный спросонья Одет был в рубаху навыпуск и домашние штаны, темно-русые кудри и борода примяты с того бока, на котором спал.

– Кошак, ты охренел среди ночи с постели подымать, - буркнул он густым басом, беззастенчиво почесываясь.

– Не бухти, - Кхайнэ сдал мальчишку с рук на руки подскочившему напарнику, спешился и уверенно вошел в дом, отодвинув с дороги хозяина жестом когтистой руки.
– Сам знаешь, я бы не пришел просто так.

– Че у тебя?
– Димхольд сменил гнев на милость и с любопытством уставился на сверток в руках даэйра.

– Очередная жертва эйра Тофура, - отмахнулся кхаэль.
– Горячая вода есть? И тряпки давай ненужные.

Дальше в маленьком доме гвардейского кузнеца пустых разговоров не велось. Димхольд с матами снял с тонких запястий и лодыжек кандальные браслеты и с отвращением швырнул в гору железного хлама на перековку. Тщедушное безвольное тело аккуратно вымыли, обработали гематомы, ссадины, следы кнута и пыток и уложили на низкой лежанке возле разогретого теплового диска во всю стену. Кузнец заботился о том, чтобы собственный энергокристалл под домом был всегда хорошо заряжен. Хватало и на освещение, и на отопление, и на разогрев кухонной плиты - не то, что у некоторых раздолбаев, вынужденных пользоваться свечками, дровами для очагов и углем. Уголь, к слову, шел у Димхольда в дело только в кузне.

– И че тебя дернуло полезть в тот гадюшник?
– спросил кузнец, наблюдая, как Кхайне, присевший возле ребенка, встряхивал руками, готовясь работать. Медленно проявились на широких запястьях прямо поверх одежды браслеты-накопители из редчайшего древнего металла с золотым напылением и несколькими крупными гранеными огнистыми опалами, инкрустированными в узор. От ладоней постепенно начало исходить легкое белое сияние.

– Он меня и позвал. Еще чуть и все, отлетел бы. К тому же, это тот, кого мы ищем.

– Неужели Смертоносец?
– ахнули хором человек и даэйр.

– Если не сойдет с ума - да. Не мешайте оба.

Опустив одну ладонь мальчику на лоб - чтобы подспудно, сквозь сон привыкал к обычным прикосновениям - второй Кот медленно провел над телом. Сбегавший с пальцев поток силы ускорял регенерацию, подпитывал ауру, словно изъеденную термитами и просто согревал. Заделывать особо крупные дыры приходилось прямо сейчас, мелкими можно заняться позже. Страх... Нельзя постоянно его сдерживать, нельзя постоянно отрезать и прятать от сознания. Потом это может обернуться еще большими проблемами, чем сейчас, окончательным надломом психики и взрывом. Нужно постепенно вывести его, как выводят яд из раны О том, как сложатся его отношения с мужчинами, женщинами, сможет ли он иметь детей - думать пока не время.

Жаль, детскую чистоту восприятия мира уже не вернешь. За рукой, с кокона ауры тянулся невидимый обычным зрением шлейф грязи, липкой черной мерзости, опутавшей душу плотными тенетами. И Кхайнэ аккуратно, кропотливо счищал эту мерзость, не решаясь даже давать Рею видеть сны до тех пор, пока аура не засияет, как положено.

Впрочем, засияет - это очень громко сказано. Хотя бы тускло засветится.

Угу. Тьмой.

Нет ничего страшнее подобной резкой смены цвета. Черты характера, определяющие принадлежность к тому или иному Началу, резко меняются, чаще всего достигая крайностей. Рей будет ненавидеть всех, кто хоть чем-нибудь напомнит ему о прошлом, будет презирать людей, недостойных называться разумным видом, будет уничтожать всех, кто вызовет презрение или ненависть.

Нет, Кот не собирался запрещать ему это. Мальчик имеет полное право на месть ублюдкам, сам потом успокоится и поймет, что такой способ ничего не решит. Важно было просто сгладить эти желания, чтобы месть не обернулась геноцидом целого вида. Для не слишком стабильного мира это было бы перебором.

А в то, что ненависть способна толкнуть Рея на такой шаг, Кот очень даже верил - слишком ясно виделся ему подобный исход, паутина вероятностей так и звенела перед внутренним взором.

Не сдержавшись, кхаэль глухо, утробно зарычал в пустоту. Не сгреб мальчишку в охапку только потому, что причинил бы ему боль. А так...

У самого в душе вскипел едкий котел ненависти ко всем, кто полагает себя вправе измываться над разумными.

Было за что.

А ведь для того, чтобы выполнять свою работу, Смертоносец обязан любить жизнь и мир, которому служит. А как заботиться о живых, если резонно считаешь их безвольным стадом? Если видел от них только грязь и боль?

– Ты бы угомонился.
– проворчал кузнец.
– Дал бы малому поспать спокойно. Да и сам, поди, не жрамши.

– Утром, - попробовал отмахнуться Кхайнэ.
– Куропаткой.

– То есть, считай, одни кости с перьями и те сырые, - хмыкнул Димхольд.
– Иди жрать, твое хранительство, я мясо с ужина разогрел.

Пришлось встать и пойти, иначе не отстанет. Но присматривать за спящим разумом ребенка кхаэль все-таки не перестал, начисто пресекая любые кошмары. В дальнейшем их придется пропустить в сознание, но сейчас это смертельно опасно. Да и неясно еще, куда пристроить мальчишку, и где он вообще сможет жить после такого.

Посоветоваться с эйранес? Она предложит оставить Рея при дворе, а ее положение шатко. К тому же, тот гадюшник - не самое лучшее место для забитого дарри. С собой взять? Это еще хуже, постоянная беготня с места на место, стычки, убийства. Его слабая психика окончательно развалится. Так что, для походов и житья впроголодь, частенько на одном только сыром мясе - не время.

Ужинали в тягостном молчании, хмуро глядя в тарелки, на маленькой кухне с белыми стенами. Несчастье свалилось им на головы неожиданно, пошатнув привычный уклад, сломав все планы. Сдать с рук какой-нибудь сердобольной вдове, а самим постоять в сторонке не позволяли совесть и спящая сила мальчика, а возиться с ним лично - привычка к бессемейной нелюдимой жизни и абсолютное непонимание, как помочь жертве садиста.

Так что, разошлись тоже молча. Димхольд - в кузню, все равно солнце вот-вот взойдет, а работы - непочатый край, Айфир с Котом - спать. Даэйр привычно устроился в углу в собачьем виде, кхаэль по-походному, на полу возле лежанки мальчика. В его беловолосой голове еще долго роились мысли, а желто-янтарные глаза бессонно пялились в балки потолка. Но, в конце концов, и он уснул.