Капитали$т: Часть 4. 1990

Женщина отрицательно мотает головой.

— Не местная? Из колхоза? Иди, мамаша, на автостанцию. А в следующий раз приезжай — отыграешься!

«Верхние» улыбаются. Игра идет своим чередом. Играет паренек в бейсболке и потертой джинсовой куртке. Играет лихо, азартно, но проигрывает, ох как проигрывает… Наверное, ему просто не везет — за считанные минуты несколько сотен перекочевало в карман «нижнего». У «верхних» горят глаза, «нижний» разливается соловьем — масть поперла, лохи один за другим, не успевают обслуживать…

Серега толкает меня локтем:

— Сейчас, походу, начнется!

— Вижу, — киваю я и смотрю на часы — десять минут первого, самое время.

Очередной полтинник отходит «нижнему», и тот начинает рассказывать очередную прибаутку, но закончить не успевает. Парень поворачивает бейсболку козырьком назад и резко и сильно бьет «нижнего» в нос. «Нижний» с глухим стоном валится на землю, а из носа, который определенно сломан, хлещет кровь.

— Нокаут! — с довольной улыбкой констатирует Серега.

Кровь на «станке», на наперстках, на рассыпавшихся деньгах.

Кто-то из «верхних» пытается схватить парня за рукав, но получает точный удар в подбородок и мгновенно теряет интерес ко всему происходящему. Но это только прелюдия, дальше происходит много всего и почти одновременно.

Толпа вокруг «станка» мгновенно рассасывается, остаются одни «верхние», из которых один уже в отключке. Амбалы-охранники несутся на выручку подельникам, но… Неизвестно откуда появляются молодые парни — лет по восемнадцать-двадцать. Их человек десять, и они вооружены палками и цепями. Одного из амбалов бьют деревянным ящиком по голове. Бьют сильно, так что ящик рассыпается, а амбал издает жалобный стон, но почему-то не падает, а аккуратно садится на землю. Второго амбала юркий парень небольшого роста бьет нунчаками, пытаясь попасть в голову, но амбал прикрывается руками и даже пытается контратаковать, стоит до последнего. Его вырубают сзади, палкой по голове. Снова кровь. На замызганных прилавках, на земле. Оставшихся «верхних» налетевшая молодежь начинает бить… Нет, не бить — буквально вбивать в землю. Ногами, цепями, палками, не разбираясь, наперсточники уже даже не стонут, они валяются без сознания, переломанные. Брезгливая жалость шевелится где-то в глубине души. Все-таки, как-то слишком сильно… Впрочем, перед глазами тут же возникает образ обманутой женщины: «Как же так, товарищи?»

Шум с другого конца рынка — там, кажется, тоже кого-то бьют. Парни оставляют на произвол судьбы избитых наперсточников и отправляются туда. Драка возле чебуречной. Там заседают неформальные хозяева рынка, подручные Гусара — Кабан, Ворона и Малой. Они услышали о том, что наперсточников избивают, бросились на помощь, но сами попали под раздачу — полтора десятка молодых парней нещадно бьют рыночных бандитов.

Мы недоуменно переглядываемся — такого уговора не было.

— Договаривались же наперсточников погонять?..- спрашивает меня Серега.

Я киваю. Да, все верно, но что-то пошло не так.

Кабана — толстого черноволосого мужика с огромными кулаками, бьют особенно жестоко. Он сумел выхватить нож и порезать кого-то из нападавших.

А дальше начинается и вовсе прекрасное. В окно опорного пункта рыночной милиции летит деревянный ящик. С веселым звоном лопается стекло, но милиционеры не спешат защищать свой опорник.

— Наверное, изнутри закрылись, — говорит Валерик с презрительной ухмылкой.

— Вон туда посмотрите! — Я киваю в сторону киоска «Ремонт обуви».

Рядом с киоском расположился парень с фотоаппаратом. Он отважно и даже с каким-то азартом снимает все происходящее.

— От Борисовича? — спрашивает Валерик.

— От Борисовича. Я же говорил, что будет интересный репортаж!

— Рисковый парень, — качает головой Серега. — Могут и аппарат разбить, и башку.

— Премиальные заработал, — киваю я.

Тем временем, избиение сходит на нет. Все противники повержены, бить больше некого, и парни медленно и торжественно покидают поле боя, вызывающе поглядывая по сторонам.

— Ох, убили! — кричит какая-то сердобольная женщина, увидев избитых. — «Скорую» нужно, они же чуть живые! «Скорую»! Где телефон?!

— Молчи, дура. Без тебя разберутся, — спокойно советует ей какой-то циничный гражданин.

— Где милиция, почему нет милиции?! — возмущается пожилой кавказец. — Как пьяного крутить впятером, так вот они, а как побоище средь бела дня на рынке, так их никого нет!

— Средь бела дня! — с изумлением вторит ему пенсионерка с авоськой.

— Ну побили, — говорит рассудительный мужчина с битком-набитыми сумками. — Побили, значит было за что! Ни за что никого не бьют, а бьют за дело!

— И нечего стоять, глазеть, товарищи! — подводит черту мужчина средних лет в сером плаще, определенно из начальства. — Без вас разберутся! Пострадавшим будет оказана помощь, а преступники будут найдены и наказаны!

— Доперестраивались! — ехидно замечает кто-то.

Эта реплика вызывает целую бурю народного негодования. Побили — правильно побили! Давно пора этих спекулянтов! Вы цены на рынке видели, это сколько нужно воровать, чтобы здесь отовариваться?! Их не только бить! Их сажать! Расстреливать!

— Всё! — говорит Валерик. Он указывает на милицейскую фуражку, которая уверенно двигалась сквозь толпу к месту происшествия.

— Значит, пацанов на территории рынка уже нет, — говорит Серега. Мои партнеры смеются, и я тоже смеюсь, но червячок беспокойства внутри сидит — как-то слишком много крови…

— Расходимся, граждане! — командует милиционер. — Расходимся! Не толпимся, не загромождаем проход! Иди, мамаша! Здесь не выставка, не музей! И ты, отец, иди себе! Картошки купил? Вот и иди!

Толпа потихоньку рассасывается, а начальник в сером плаще назидательно объявляет:

— Ничего! Скоро придет хозяин! Он наведет порядок!

Мне не совсем понятно, кого именно имеет в виду начальник в сером плаще. Директора рынка? Или может быть нового хозяина страны?

— Пойдем на выход, — говорю я. — Ловить здесь больше нечего.

Мы выходим с рынка. У знаменитого рыбного магазина «Нептун» — очередь. Народ активно общается, обсуждает драку.

— Как вам парни? — спрашиваю я.

Серега показывает большой палец.

— А ничего парни! — говорит он. — И с духом все в порядке, и драться умеют. Это матвеевские?

— Не совсем, — отвечаю я.

— Их сейчас искать по любому будут, — говорит Валерик. — А город небольшой, кто-то кого-то все равно узнает. Ты им сколько бабок дал?

— Пять штук, — говорю я.

— Через Матвея?

— Да.

Валерик шмыгает носом.

— Нужно заслать им еще, — говорит он. — Пусть на время потеряются из города, те, кто в теме. Кто там у них главный?