Капитан. Наследник империи

Мудрец взял стило и прочертил две длинные горизонтальные черты. С редкой сноровкой пририсовал к каждой по дюжине закорючек.

– Я всё равно по-вашему не читаю, – заметил капитан, вглядываясь в песочницу.

– Эээ… это уравнение, для наглядности. Хотя, разумеется, давно пора обучиться. Если уж остроухий дикарь в состоянии столь легко…

– Не отвлекайся.

– Да. Вот. Зри же.

Дурта последовательно очертил совпадающие закорючки, затем выделил различия – и торжествующе уставился на Немца.

– Фантастика!.. – потрясённо проговорил Немец, старательно выпучивая глаза. В рисунке он не понимал ровным счётом ничего.

– Ага! – вскричал Дурта, потрясая кудлами. – Ты убедился?

Капитан вяло прикинул, не стоит ли уронить челюсть, но решил не переигрывать.

– Убедился. – Он кивнул. – Убедился – это вообще не то слово. Просто невероятно. Ты действительно мудрец. Не то чтобы я когда сомневался…

– Оставь славословия, о благородный капитан, – скромно перебил его Дурта, – всё сказанное тобою очевидно и без слов. Ежели б Отец-пандарин видел меня сейчас – о, ежели б! С какой уместной ныне всепобедительностью плюнул бы я ему на…

– А теперь-то что? – спросил Немец, не желая разделять столь своеобразные помыслы.

Дурта осёкся.

– Эээ… как что? Теперь ты получил то, чем грезил, я прав ли?

– А чем именно я грезил? – осторожно уточнил капитан.

– Всемогуществом, разумеется. Ты грезил всемогуществом.

– Я?!

– О да. Все примитивные натуры грезят всемогуществом, – заявил мудрец с такой уверенной простотой во взоре, что капитану почти расхотелось его пристукнуть.

– И в чём заключается это всемогущество?

– Драконья погибель! Да ведь теперь ты в состоянии путешествовать отнюдь не только лишь между мирами!

Мудрец повернул песочницу на бок.

– Зри. Левое и правое обратилися в верх и низ, а верх и низ, напротив…

– Так. И что?

– То же самое перемещение, что прежде перемещало тебя в пространстве, теперь, после перемещения частей уравнения, станет перемещать…

– Дурта!..

– Эээ… Думья.

– Нет. Дурта. Именно что Дурта.

Мудрец обиженно затих.

– Думья, – терпеливо сказал капитан, – я что, смогу летать в прошлое?

– Да, – просто ответил мудрец. – Но не далее даты твоего рождения. И, разумеется, не летать. Для того чтобы возродиться в ином времени, тебе придётся умереть во своём… но это, в сущности, мелочи, я прав ли?

– Да, я уже привык. А почему всемогущество-то?

– Эээ… но ведь теперь ты сможешь исправить любую, совершенно любую допущенную тобой ошибку. Ведь ровно с такой целью и отправился в прошлое Кави.

* * *

Бедный Кави мандражировал настолько явно, что это становилось уже почти неприличным. Даже мелкая его версия – и та воспринимала происходящее куда спокойней.

– О да, разумеется, – сообщил бывший принц-консорт, желчно подрагивая ушами, – ведь юный я отнюдь не испытал ещё блаженства супружеского союза с прекраснейшей из женщин Вишвы!

– Слушай, а что – действительно так хороша? – поинтересовался коварный капитан.

Следующие полчаса он только уважительно поддакивал – и спокойно размышлял о своём. Ближе к финалу эльфийских излияний Немец впервые задумался о том, что за всё время пребывания в Вишве ни разу не видел местных женщин.

* * *

Приём в честь намеченной коронации оказался первым светским мероприятием Варты, на котором предстояло побывать капитану. Он сменил одежду, побрился, – конечно же, используя Пагди, – выяснил тонкости этикета; ничего особенного. Герою кампании полагалась свита – он затребовал всех ближних своих в этом мире.

Кави-старший подобрал себе новый клинок – тонкий и лёгкий, из годного металла. Конечно, до Пагди этому мечу было далеко, но Кави не желал менять ВУС.

– Все эльфы от природы амбидекстры, – объяснил эльф капитану. – Я учился мечному бою у людей, кои суть правши, потому и избрал основною десницу; ныне же перейду на шуйцу – то не горе.

Кави-младший выправил новый костюмчик – до ужаса чёрный, с серебряными нитями в самых вызывающих местах. Вкус в одежде у эльфа за сорок лет совершенно не изменился.

Дурта причесался.

«Младший князь Пачима», сперва так не полюбившийся Немцу, и в самом деле отхватил дворянство – и совершенно потонул в мечтах о том, с каким шиком навестит родную деревню.

* * *

– Ты уходишь, потому что уровень цивилизованности нашего мира недостаточно высок для тебя? – прямо спросил Содара.

– Да примерно один хрен. У вас со стен жопы, у нас – в телевизоре. В Варте как-то честнее даже.

– Здесь ты никогда ни в чём не будешь нуждаться. Получишь подобающий удел… более чем подобающий удел! Совет подтвердит твоё княжеское достоинство. Я… Мы назначим пенсион…

– Спецназ денег не берёт. И мой тебе совет: не привыкай «мыкать».

– Отчего же? – опешил вот-вот император. – Множественное монархическое есть освящённый временем…

– Глупо звучит потому что, – объяснил Немец. – Ты ведь молодой совсем, к народу пока близкий. Армия тебя на руках носить готова, горожане. Это знаешь что? Это капитал. Не разменивай по копеечке.

– Истинному правителю зазорно измерять народную приверженность деньгами, – твёрдо заявил Содара.

Немец аж умилился.

– «Грозный», – радостно сказал он принцу. – Как коронуешься – бери кличку «Грозный». До «Стального» тебе далековато, конечно… но дорогой идёшь – верной.

– Ещё не вдруг, – сказал Содара. – Для принятия второго династического титулования мне предстоит свершить некое деяние, условно равновеликое деяниям прежних правителей Варты.

Он на мгновение задумался.

– «Грозный», ты полагаешь?.. Да, это… это звучит сообразно. А поскольку править я намерен рукою твёрдою, решительной…

– Главное, чтоб не невидимой, – сказал капитан и, видя естественное недоумение принца, пояснил: – Ну, невидимой рукой. Рынка.

– «Рынка»? – насторожился Содара. К обязанностям хранителя Варты ото всякой эдакой дряни будущий император относился серьёзно. – Невидимый рынок… полагаю, это некий фантастический зверь твоего мира, вероятно, хищник?

– Фантастический, ещё какой, – покладисто согласился капитан. – Похлеще дракона. Хороших людей со свету сживает, плохих – делает ещё гаже. Хотя и не просто хищник – паразит. Живёт в головах у идиотов.