Капитуляция

— Неужели мой интерес к нему столь очевиден? — спросила Эвелин, краснея.

— Да, но хозяин очень красив, и мы все так считаем. — Элис повела глазами, и Эвелин поняла, что она имеет в виду вообще всех женщин. — Не думайте. Мне не известно, чтобы он принимал здесь каких-нибудь других леди.

Горничная ободряюще улыбнулась и вышла из комнаты.

Эвелин направилась следом, погрузившись в раздумья. Означало ли это, что Джек вообще не принимал здесь никого? Или женщины, которых он привозил на Лоо-Айленд, были определенного сорта? Она почти не сомневалась, что второе предположение соответствует действительности.

Эвелин спустилась вниз и в нерешительности помедлила, проходя мимо закрытой двери, которая вела в принадлежащую Джеку анфиладу комнат. Эвелин было любопытно узнать, как выглядели его личные апартаменты, но она не собиралась это выяснять.

Она обнаружила хозяина дома в гостиной, с бокалом красного вина в руке. При виде Джека Эвелин робко остановилась. Сердце громко стукнуло, и у неё перехватило дыхание.

Джек был одет торжественно, специально для званого вечера, с той только разницей, что предпочел обойтись без парика. Однако хозяин ужина побрился, а его волосы были уложены назад в аккуратно заплетенную косу и завязаны черной лентой. К ужину он надел шоколадно-коричневый бархатный сюртук, обильно украшенный черно-золотистой вышивкой.

Кружева рассыпались у воротника рубашки и ниспадали из рукавов. Бриджи Джека были почти черными, чулки — белыми. Образ дополняли черные лакированные туфли с пряжками и кольцо с темно-красным камнем, возможно рубином, сверкавшим на пальце.

Сейчас Джек не был похож на контрабандиста или преступника. Он выглядел утонченным аристократом, элегантным и очень красивым. В такой момент просто невозможно было не вспомнить, как восхитительно и умопомрачительно сгорать от страсти в его объятиях.

— Вы так на меня смотрите… — тихо заметил Джек. — Надеюсь, вы не возражаете. Я решил побаловаться бокалом вина перед тем, как вы присоединитесь ко мне.

— Разумеется, я не возражаю.

Его взгляд медленно скользнул по её серебристо-серому платью.

— Я одобряю. Вы выглядите прекраснее, чем когда бы то ни было.

Эвелин почувствовала, как учащенно забилось сердце.

— А я и подумать не могла, что сегодня вечером вы собираетесь одеться так торжественно, — произнесла она, хотя на самом деле хотела сказать совсем не это. Её так и тянуло спросить, не оделся ли он так ради неё. Джек был наряжен, как кавалер, и красив, как греческий бог. — Парадный костюм вам очень идет. — Она выдавила из себя сдержанную улыбку.

— Время от времени мне случается присутствовать на лондонских званых ужинах, — улыбнулся он в ответ. — Красное или белое?

Эвелин вошла в золотисто-белую гостиную — просторную комнату с множеством огромных окон, выходивших в сад. Вся мебель была позолоченной — точно так же, как и две свисавшие с потолка люстры.

— Я буду пить то же самое, что и вы.

Джек подошел к великолепному буфету, налил бокал красного вина и протянул Эвелин.

— Надеюсь, я не тороплю вас.

Она взяла бокал, но не отпила. «Сейчас я вижу совершенно иную его сторону», — мелькнуло у неё в голове.

— А куда же подевался капитан «Морского волка»? — спросила Эвелин.

Джек засмеялся.

— Он перед вами. Я способен вести себя учтиво, графиня. — Посерьезнев, он взял Эвелин под руку, и они неспешно направились к выходу из гостиной. — Но вам это конечно же неизвестно, учитывая то, как я вел себя во время нашей первой встречи.

Эвелин остановилась, и Джек последовал её примеру.

— Вы были истинным джентльменом! — Она поймала себя на том, что произнесла это с особым жаром.

— Я вел себя ужасно, и мы оба понимаем это. Но я высоко ценю тот факт, что вы всё-таки простили меня. Пойдемте?

Его улыбка была этаким мужским эквивалентом улыбки морской сирены, подумалось Эвелин, когда её сердце екнуло в ответ. Улыбка Джека была очаровательной и обольстительной — перед ней невозможно было устоять. Неужели он надул её, заставив считать свое приглашение небрежным и невинным?

— Вы удобно разместились? Вам что-нибудь ещё требуется? — спросил он. Теперь его голос звучал мягко, вкрадчиво.

Тон Джека заставил Эвелин вздрогнуть.

— У вас очень красивый дом. Мне всего хватает.

— Мне нравится всё красивое, — сказал он тихо, но твердо. — Но это, разумеется, вам известно.

Она встретилась с ним взглядом, споткнувшись на ровном месте. Джек с улыбкой поддержал её, обхватив за талию. Сердце Эвелин заколотилось, и она медленно выскользнула из его объятий.

— Вы слишком мне льстите.

— Это просто невозможно. — Он буквально впился в неё смелым взглядом. — Но я начинаю верить в то, что вы и понятия не имеете, какой эффект производите на мужчин.

Эвелин облизнула пересохшие губы, так и не найдясь, что ответить. Джек жестом пригласил её в столовую.

Две двери комнаты были распахнуты. Эвелин увидела стол, за которым свободно могли бы разместиться двенадцать человек, сервированный тарелками с золотистой каймой, золотыми столовыми приборами и сверкающим хрусталем. В нескольких высоких подсвечниках из золота горели тонкие золотистые свечи. Великолепно сервированный стол был накрыт для двоих.

Эвелин вошла в столовую, Джек последовал за ней. Две тарелки стояли рядом, причем тарелка хозяина — во главе стола. Он отодвинул стул для Эвелин. Она поблагодарила и села.

Когда Джек занят свое место, Эвелин заметила:

— Вы, должно быть, столкнулись с великим множеством хлопот, обставляя этот дом. — Голос прозвучал хрипло, и она закашлялась.

— Да, это верно. Я предпочитаю жить на широкую ногу — теперь у меня наконец-то есть такая возможность.

— Я не понимаю.

— Поместье Грейстоун скудно обставлено. Это не обнищавшее имение, как все думают, но его едва ли можно назвать богатым. Лукас — очень экономный и серьезный человек. Брат решил откладывать большую часть семейного состояния — и хранил его до недавнего времени, ведь он и предположить не мог, что Джулианна и Амелия когда-либо выйдут замуж, не говоря уже о том, что они сделают хорошую партию. Лукас был решительно настроен сберечь состояние, которое могло бы обеспечить их будущее, и именно это он и сделал. Мне нравятся красивые вещи в жизни, Эвелин, но рос я в самых скромных условиях, которые обеспечивали лишь минимальные потребности. Теперь я наслаждаюсь тем, что меня окружает всё это. — И он жестом обвел комнату.

В столовой появились слуги в ливреях. Перед Эвелин и Джеком вмиг возникли тарелки, наполненные лососем.

— Так вот почему вы выбрали жизнь контрабандиста?

Он лучезарно улыбнулся:

— Море — моя истинная любовь, Эвелин.

— Море или приключения?

Он засмеялся:

— И то и другое. Я никогда не смог бы жить так, как мой брат. Скука уничтожила бы меня. И мне очень нравится пожинать плоды свободной торговли.

Эвелин подумала о том, что он никогда не стал бы фермером-джентльменом или помещиком, не стал бы играть какую-нибудь другую роль, подходящую дворянину.