Капкан для лешего

Лешие с недоумением слушали рассказ банника. Тот какую-то дурацкую ерунду нес, про учителя, день рождения, какие-то перья и серого гуся.

– Ты чего плетешь!
– не выдержал Гонта.
– Ты нам про серых гусей сказки не рассказывай, у нас здесь недоумков нет. Ты по делу говори!

– Я по делу и говорю, - огрызнулся Каливар.
– Попросили рассказать, я и рассказываю. А ты, если слушать не хочешь, так не слушай. Но не мешай!

– Пусть говорит, - остановил Гонту Колотей.
– Нам даже интересно послушать, что он врать станет.

Непонятно на что Каливар надеялся, но он опять завел про какие-то перья.

– Я говорю Никодиму: "У тебя и так коллекция замечательная. Пером больше, пером меньше - не в этом же смысл. Коллекция и без этого пера все равно богатейшая получается".

– Но вы ведь Никодима знаете. Уперся как баран и ни в какую. Раз нет гусиного пера, значит коллекция неполная. Не может он неполную коллекцию дарить самому Валерию Ивановичу. Вот и появилась у него дурацкая идея: выдернуть нужное для коллекции перо прямо из хвоста у большого серого гусака.

Еропка тихо засмеялся. Остальные тоже не смогли сдержать улыбок. Врал Каливар интересно. Красиво врал. Представили себе, как чинный, солидный Никодим, снимает очки, прячет их в карман, чтобы не потерять, подкрадывается к крупному серому гусю и дергает у него перо из хвоста. Тут хорошо, если вслух не рассмеешься, а уж улыбку удержать совершенно невозможно.

– Вот вы смеетесь, - продолжал Каливар, - а ведь вырывать у гуся из хвоста перо он меня стал уговаривать: "У домовых, - говорит, - ноги короткие и бегаю я медленно, меня гусь сразу настигнет, перо отберет и от обиды может до смерти заклевать. Ты на ногу легкий, бегаешь быстро, он тебя не догонит".
– Я, конечно, отказался. А он зудел, зудел... Приходил вечерами к бане и жаловался, какой он разнесчастный, и что никто его не жалеет, никто помочь не хочет... Надоел он мне этим нытьем так, что я от него прятаться стал. Но у него же чутье: куда ни спрячусь, он меня по запаху находит. До того дошло, что Никодим мне каждую ночь сниться стал: стоит такой несчастненький, с укоризной смотрит на меня и молчит. Я от этого его жалостного взгляда в холодном поту просыпался и, чувствую, скоро вообще сна лишусь. Ну, куда мне было деваться? Не выдержал я и чтобы от такого наваждения избавиться согласился ему помочь.

Каливар замолчал, вспоминая ночные кошмары, и грустно улыбнулся.

– Ты давай ври покороче, - потребовал Гонта.
– Ощипали вы серого гусака?

– А ничего, пусть в полной конспективности конкретно рассказывает, - неожиданно поддержал банника Еропка.
– Меня лично интересует, какую они стратегию применили в своих анархических действиях против гусака.

– Никодим целый план разработал, как нам перо достать, - с тоской в голосе продолжил банник.
– Идти мы должны к гусям втроем: он я и Холька. Сам Никодим кормит гуся и отвлекает его от стаи, Холька стоит на страже, чтобы нам никто не помешал. А я, пока гусь ест, потихоньку подкрадываюсь к нему, выдергиваю из хвоста перо и убегаю. Вот такой, значит, он хитроумный план придумал.

– И вы пошли дергать перо из хвоста у серого гусака?
– с веселым изумлением спросил Колотей.

– Пошли, - подтвердил банник и тоже улыбнулся, но невесело.
– Будь он один, все возможно и обошлось бы, но этих гусей аж шесть штук оказалось. И здоровенные все...

Они спрятались в кустах возле небольшого озерца, в котором плавали серые гуси и стали наблюдать за птицами. Вода была теплой, и разной мелкой живности в ней развелось много. Что еще требуется гусям для хорошего настроения и личного удовольствия.

В центре озерца солидно сидел на воде серый гусак: крупный, жирный и очень довольный жизнью. Вокруг него медленно плавали, демонстрируя свои достоинства, пятеро гусынь. Они гоготали, распускали крылья, хвастаясь, друг перед другом, их белизной и размерами. Иногда гусак опускал голову в воду, вылавливал там что-то и, высоко вытянув шею, проглатывал. Тогда гусыни, все дружно, тоже начинали опускать головы глубоко в воду, показывая, как ловко они умеют доставать пищу, чуть ли не с самого дна. Каждая гусыня всячески старалась привлечь к себе внимание гусака, предстать перед ним заманчивой, привлекательной и утвердить свое место в стае, как можно ближе к нему.

– Здесь их шесть, у которого надо дергать перо?
– спросил Каливар, не разбиравшийся в гусях.

– Вон, в центре, большой солидный гусак, - подсказал Никодим.
– У него на хвосте самые длинные и красивые перья. Одно из них нам и надо взять. Всего одно, - тут же добавил он, глянув на унылую физиономию банника.
– Но это будет не просто перо, а украшение всей коллекции. Ты выдернешь его и совершишь благородный поступок в честь науки географии, поможешь создать ценное учебное пособие.

– Гусь, по-моему, так не считает, - вмешалась Холька.
– Ему это не понравится.

– А вот это, ты, Холечка, напрасно, - полудница плохо влияла на банника. Никодим с удовольствием отправил бы ее отсюда. Но ему нужен был третий, и с вредностью Хольки домовому приходилось мириться.
– Ты посмотри как много у него перьев на хвосте. Некоторые - совершенно лишние. И он жирный, значит добрый. Все жирные - добрые. Неужели ты думаешь, что он пожалеет для такого важного дела всего одно перо.

– Почему ты не попросишь у него?
– спросила Холька.
– Если ты такой умный, а он такой добрый, гусак сам отдаст тебе лишнее перо.

Домовой не стал отвечать на глупый вопрос, только снисходительно посмотрел на полудницу.

– Уж очень он здоровенный, - Каливару не хотелось сориться с гусаком, у которого такой большой клюв.
– Может быть, поищем кого-нибудь помельче?

– У мелких гусей и перья мелкие. Ну, скажи, зачем нам мелкие перья?

На этот вопрос Каливар ответить не мог. Ему и крупные перья были не нужны. Он сейчас думал не о перьях, а о том, что если бы с самого начала отказал Никодиму, то похаживал бы сейчас спокойно по своей бане, слушал как болтают моховики и давал советы зашедшим попариться лешим.

– Давай отложим до другого раза, когда этот гусь будет один, - предложил банник.
– Их шесть штук и все крупные. Набросятся на нас и станут клевать. Посмотри, какие у них здоровенные клювы.

– Нельзя нам ждать. Подарок надо завтра утром положить на стол Валерию Ивановичу. Но ты не беспокойся, - продолжал уговаривать Никодим.
– Все гуси по своему характеру индивидуалисты. Тот, у которого ты выдернешь перо, вполне возможно проявит свое недовольство: зашипит, попробует нас напугать. Но не более того. А остальные никакого внимания на нас не обратят. Их не тронешь, и они нас не тронут.

– Не так все это, - возразила Холька.
– Не знаешь ты, Никодим, гусей.

– Это я не знаю гусей!
– презрительно уставился на полудницу домовой.
– Да у нас, в деревне, почти в каждом дворе гусей держат. Я с ними постоянно встречаюсь. Иногда даже беседуем о погоде, о лунном затмении и на другие научные темы. Есть среди них очень даже вежливые и разумные. С некоторыми у меня вполне дружеские отношения.

– Чего же ты у них перо не взял?
– спросил Каливар.
– Если ты с ними задружился, они тебе любое перо отдадут. И дергать бы не пришлось.