Капкан для лешего
Шрифт:
– Я раньше никогда с гусями дело не имел, если бы не Никодим, я разве решился бы на такое, - пожаловался банник.
– Уговорил он меня.
– Напрасно ты его резолюцию принял, - укорил банника Еропка.
– Я бы на такую сумасбродную авантюру не пошел, - признался он.
– Один на один я бы с любым гусем совладал. И даже с двумя. А пять сердитых гусынь - многовато будет. С пятью гусынями я бы и в молодости не справился.
Один только Клямке был серьезен. Остальные лешие едва удерживались, чтобы не рассмеяться.
– Гусь тебе могли клевать до последний смерть. Как ты сумел совсем от них спасаться?
– спросил Клямке.
– И заклевали бы, - согласился Каливар.
–
– Теперь в драных опорках ходить приходится. Утром, - он с укоризной глянул на Могуту, - новую калошу потерял, а потом новые тапочки. Связался с вами и, вообще, без приличной обуви остался, - банник с отвращениеим посмотрел на старые корявые опорки.
– Такой вот день получился. А босиком я ходить не могу. У меня кожа на ногах нежная.
Перо ты напрасно бросил, - осудил банника Еропка.
– Раз уж ты такую жестокую экзекуцию принял, перо ты совершенно зря бросил. Не следовало тебе допускать, чтобы твой трофей от серого гусака, полученный через такие муки, пропал.
– Да, перо куда девалось?
– поинтересовался Ставр.
– Нашли его потом?
– Куда оно денется. Никодима же гуси не трогали. Он вроде бы ни при чем. Даже подкармливал их. Чего они его трогать станут. Подобрал он перо и понес в свою коллекцию. И Хольку, тем более, никто не тронул. Один я и пострадал. Вот и совершай добрые дела. Теперь весь в синяках хожу. А вам смешно.
Вид у Каливара был до того несчастный и обиженный, что никто из леших от смеха не удерживался.
Только Бурята и Гудим были серьезны. Важный разговор в процессе которого надо было припереть Каливара к стенке, хитрый банник перевел на каких то гусей, на какое-то перо из хвоста жирного гусака. И бесхитростные лешие заслушались, поверили ему, как дети малые. Одичали они совсем, здесь, в своем Лесу. Да не было никаких гусей. Придумал он все. А если и были, так банник и домовой специально эту историю с гусиным пером организовали, чтобы создать себе алиби. Для прикрытия своих преступных действий. Это же ясно. Но до чего хитро все придумано. Теперь и разговор, который передал Аук, провисает. Если баннику поверить, то самый безобидный был у них разговор. Не прост этот банник, ох не прост. И в Лес он перебрался не для того, чтобы дышать здесь свежим воздухом, свежего воздуха и в деревне хватает. С самого начала на зерна нацелился, это и ежу понятно. А подал все так, что полное алиби у него. И он даже пострадал, помогая другу. Но братья были уверены, что баннику обмануть их не удастся. У них имелась неопровержимая улика - коричневая нитка, обнаруженная на месте преступления, от нее Каливар отказаться не сумеет.
– Хитер, - шепнул Бурята Гудиму.
– Да, хитро задумано. Но не учел, что нитка осталась.
– Всего учесть он и не мог. Начинай, я подключусь.
И Гудим начал.
– Каливар, а что ты сегодня без своей коричневой куртки ходишь?
– задал он баннику, казалось бы, совершенно невинный вопрос.
– Утром без куртки и сейчас без куртки.
– Этот разве даст собраться, - сердито кивнул банник в сторону Могуты.
– "Быстрей, быстрей!.. Бегом, бегом!.. Там такое, что срочно надо!.." Он же из бани нас в два счета вышиб, и гнал так, будто все лешие в округе умирают. Собраться нет никакой возможности. Холька только и успела баул с травами ухватить. И
– Куртка твоя, где сейчас?
– повторил вопрос Гудим.
– Где, где?
– банник потрогал рукой затылок и поморщился от боли.
– На месте висит, где ей еще быть.
Гудим был доволен. И все лешие насторожились. Сразу вспомнили, зачем они сюда собрались. Получалось, что братья, как и обещали, вора все-таки обнаружили. А Каливар о нитке ничего не знал, и не предполагал, что сейчас его разоблачат.
– Нет ее на месте, - вмешалась в разговор Холька.
– Как это нет, - отмахнулся от нее Каливар.
– Вчера утром я ее надевал, а потом на место повесил.
– Нет ее на месте, - стояла на своем Холька.
– Что ты плетешь!? Дура ты, дура и есть, - банник уже забыл, как недавно говорил, что Холька умная, и ее слушаться надо.
– Придем в баню, глаза разуешь и увидишь, что куртка на своем привычном месте висит.
– Она вчера утром на месте висела. А сегодня утром ее нет, - твердила Холька.
– Я тебе сколько раз говорила, чтобы выбросил ее. Старая она и некрасивая. Из нее нитки прямо живем лезут, - пожаловалась она лешим.
– Я и подумала, что ты ее наконец выбросил. Обрадовалась.
– Такая старая, что даже нитки лезут?
– уточнил Бурята.
– Ага, - подтвердила Холька.
– Я ее тоже иногда одевала. Зацепишься за какой-нибудь сучек, смотришь, сразу несколько ниток выдернула.
– Хорошая куртка, - не согласился банник.
– Ее еще носить и носить. Так куда, ты говоришь, она девалась?
– Не знаю. Нет ее на месте. Думала - ты выбросил.
– Ничего я не выбрасывал.
Веская, выводящая на преступника улика, повисала в воздухе. Нет куртки, значит, и хозяину ее предъявить ничего нельзя. Это поняли не только молодые сыщики, но и все лешие.
– Надо с курткой разобраться, - решил Гудим.
– Да что с ней разбираться, - удивился Каливар. Только он да Холька пока не понимали, о чем идет разговор. Они ведь о нитке ничего не знали.
– Наверно прихватил ее кто-то по ошибке, когда из бани уходил и ладно, пусть. Найдется, никому она не нужна. Холька правду говорит, старая уже куртка, менять ее пора.
– Гонта, ты, говоришь, видел, где куртка у Каливара висит?
– спросил Бурята.
– Видел, как войдешь - направо, - подтвердил Гонта.
– Надо бы ее сюда принести, - обратился Гудим к Ставру.
– Сходи, Гонта, - велел Ставр.
– Неси ее сюда. А, может, упала, завалилась куда-нибудь. Ты внимательно посмотри, если надо, как следует поищи. Нужна нам эта куртка.
Гонта поднялся с бревна, сердито глянул на банника, и ушел.
– Чего вам моя куртка понадобилась?
– спросил, не скрывая удивления Каливар.
Не догадывался он, что из-за одной пустяшной нитки да старой куртки его сейчас разоблачат.
Гудим посмотрел на брата, тот утвердительно кивнул. Гудим вынул из кармана бумажный пакетик, развернул его и подошел к Каливару.
– Узнаешь?
– спросил он, показывая обрывок коричневой нитки.
– Руками трогать не надо, - остановил он банника попытавшегося ее взять.
– Так это от нашей куртки, - сразу сообразила Холька.
– Похоже, что от нее, - согласился банник. Он опять потянулся к нитке, но вспомнив, что брать ее Гудим не разрешает, опустил руку.
– Ну и что?
– Признаешь, что нитка от твоей куртки?
– повторил вопрос Гудим.
– Может и от нее.
– Точно от нее, - заявила полудница.
– Я же говорю, старая она, давно выбрасывать пора. Таких вот ниток, выдернутых из этой куртки, я сотни видела. Она такая старая, что и цепляться ни за что не надо: сама линяет, как заяц весной.