Караул под «ёлочкой»

Все дружно захохотали.

– Ладно, мужики, - Лахов пальцем вытер навернувшуюся от смеха на глаза слезу.
– Посидели - и хватит. Нам пора отчаливать.

Они по очереди с Моумандом обнялись с остающимися на орбите космонавтами и пожали им руки.

– До встречи!
– Абдул помахал рукой на прощание и нырнул в орбитальный отсек «Союза».

– Володя, Муса, буду встречать вас на Земле, -заверил Лахов, полуобернувшись в проеме люка.

– Вот и замечательно, - улыбнулся в ответ Тутов.
– Заодно и Новый год вместе встретим!

– Ты, Афанасьич, самое главное Снегурочек с собой взять не забудь, - подхватил Монарев и придал своему лицу растроганно мечтательное выражение.

– Я, знаешь ли, страшно люблю встречать Новый год с длинноногими и симпатичными Снегурочками!

Все снова засмеялись. Лахов взмахнул рукой, прощаясь, и перебрался в корабль. Округлая выпуклая крышка повернулась вполоборота, и люк стыковочного устройства с глухим стуком закрылся. Лахов несколькими оборотами небольшого круглого штурвальчика запер замки. Извлек из-за резинового фиксатора на стене мягкий шлем с ларингофоном и наушниками, неуклюже натянул его на голову и доложил:

– «Заря», я - «Протон». Двадцать три часа сорок пять минут по московскому времени. Переходной люк закрыт.

– Принято, «Протон», - отозвался с Земли заместитель руководителя полетом Виктор Благинов. Сегодня ночью в подмосковном Центре управления полетами дежурила его смена.
– Готовьтесь к расстыковке.

Следующие два с половиной часа у Лахова и Моуманда ушли на то, чтобы надеть скафандры и еще раз проверить бортовые системы корабля. До трех пополуночи оставалось ровно десять минут, когда раскрылись замки стыковочного узла и пружинные толкатели мягко оттолкнули «Союз» прочь от переходного отсека орбитального комплекса «Мир».

– Есть отделение корабля от базового блока, -раздался в наушниках голос Тутова.
– Вижу, как «Союз» немного закручивается вокруг продольной оси.

– Все нормально, - успокоил его с Земли голос оператора.
– Закрутка идет в пределах нормы.

Абдул прильнул стеклом гермошлема к иллюминатору. Орбитальный комплекс постепенно удалялся, разворачиваясь и заваливаясь куда-то влево.

Лучи выглянувшего из-за горизонта Солнца яркими бликами играли на фиолетовых фасеточных покрытиях солнечных батарей, похожих на огромные крылья.

– Володя, смотри как красиво, - в голосе Моуманда послышался восторг. Он даже на мгновение выронил из пальцев гибкую нить с шариками-четками.

– Красиво, - подтвердил Лахов, оторвав озабоченный взгляд от рабочего пульта.
– Смотри пока. Программа спуска включится минут через сорок. Там уж, брат, будет не до зрелищ...

В половине четвертого утра автоматика задействовала пиропатроны и отшвырнула в сторону от корабля орбитальный отсек. В небольшое окошко в боку спускаемого аппарата Лахову хорошо было видно, как похожий на огромное зеленое яблоко отсек, беспорядочно вращаясь, уходит прочь, уволакивая за собой змеящиеся кабели расстыкованной электропроводки.

– Сейчас мы будем садиться, - Лахов повернул голову к Моуманду. Сгруппируйся в кресле. Будет толчок, но не очень сильный.

– Угу, - афганец поерзал спиной в кресле, устраиваясь поудобнее.
– Я готов, командир.

«Союз» летел над серо-синими водами Атлантики, огибая южную оконечность Южной Америки. Там, внизу, недалеко от берегов Аргентины, качалось на волнах научно-исследовательское судно «Невель». На него для оперативного контроля поступали сейчас все доклады экипажа и бортовая телеметрическая информация.

– Двигатель проработает двести четырнадцать секунд, - напомнил афганцу Лахов.
– Где-то над Северной Африкой мы войдем в плотные слои атмосферы и начнется перегрузка...

– Десять секунд до момента включения тормозной двигательной установки, - в наушниках сквозь треск и завывание радиопомех пробился голос оператора с «Невеля».
– Экипаж, внимание!

– «Невель», я - «Протон», - отозвался Лахов.
– Вас понял. Ждем включения двигателя.

– ...Семь, шесть, пять...
– Моуманд шепотом начал обратный отсчет.
– Четыре, три, два, один...

Лахов сгруппировался и закрыл глаза. Сейчас будет толчок и даже сквозь днище спускаемого аппарата они ощутят вибрацию от включившегося двигателя.

– Ноль, - произнес Абдул, сделал паузу и снова повторил:

– Ноль!

Оба космонавта замерли в напряженном ожидании, но ни толчка, ни вибрации не почувствовали. Секундная стрелка на часах в уголке рабочего пульта стремительно перепрыгивала с деления на деление, а корабль все так же спокойно продолжал свой орбитальный полет. В эфире стояла тишина, нарушаемая только легким потрескиванием атмосферных помех.

– Ничего нет, - громко прошептал Моуманд сдавленным и напряженным голосом.
– Тишина, командир!

Лахов открыл глаза и усмехнулся:

– Это бывает. Автоматика - она, брат, штука тонкая. Наверное, пошла какая-то задержка...

Он посмотрел на часы. Секундная стрелка успела проскакать почти круг после расчетного момента включения двигателя.

– Н-да, вот еще приключение на мою голову, -озабоченно протянул Лахов.
– Мы, дружище, с тобой уже километров на пятьдесят вышли за расчетную точку приземления.

– То есть как это?
– растерянно заморгал ресницами Моуманд.

– Если движок сейчас включится, мы с тобой приземлимся в полусотне километров от расчетного места посадки, - с готовностью пояснил Лахов.
– Сам понимаешь, нас там никто ждать не будет. И чем дольше длится сейчас задержка, тем дальше мы уходим от района, где нас должны встречать спасательные службы.

– «Протон», я - «Невель», - позвал голос с Земли.
– Команда на включение двигателя прошла. Доложите о срабатывании систем.

– «Невель», двигатель не включился, - произнес Лахов в микрофон. Голос его по-прежнему звучал спокойно.
– Повторяю, двигатель на торможение корабля не включился.

Пауза длилась почти минуту. Наконец, оператор из телеметрического центра опять вышел на связь:

– «Протон», мы анализируем телеметрию. Прошу вас до входа в зону прямой связи с Центром управления полетами ничего не предпринимать.

– Понял, «Невель». До начала сеанса прямой связи ничего...
– Лахов не успел договорить. Кресло мягко, но ощутимо ткнуло его в спину. Подлокотники и стенки спускаемого аппарата вздрогнули и завибрировали в лихорадочном ритме. Двигатель корабля, наконец, включился на торможение.