Карл VII. Жизнь и политика
Шрифт:
В порядке гипотезы мы можем допустить, что Дева с самого начала доказала, что обладает сверхъестественными или пророческими способностями (например, открыв Кару, что она знает что-то, что мог знать только он), а затем она успокоила его сомнения, заявив, что он действительно законный сын Карла VI, и Небеса простили его за участие в убийстве Иоанна Бесстрашного.
Эта постоянно повторявшаяся версия стала официальной в 1456 году, во время реабилитационного процесса Жанны. Вот свидетельство Рауля де Гокура, который в то время был уже очень стар и как считалось, играл в истории Девы важную роль: «Он говорил и подтверждал, что присутствовал в замке или городе Шинон, когда туда прибыла Дева, и видел ее, когда она предстала перед королевским величеством, с великим смирением и простотой, как бедная пастушка, и слышал следующие слова, которые она сказала королю: "Славнейший монсеньор Дофин, я пришла по велению Бога чтобы оказать помощь Вам и королевству"» [235] . Вот еще одно свидетельство президента Счетной палаты Симона Шарля, которому на момент происходивших событий было тридцать три года: "Когда Жанна прибыла в город Шинон, Совет обсуждал, стоит ли ее выслушивать королю или нет. Хотя она ничего не говорила, пока не обратилась к королю лично, тем не менее, король вынудил ее назвать причину своей миссии и она сказала, что у нее есть два
235
Duparc 1977–1988, IV, 11.
236
Duparc 1977–1988, IV, 81–82.
Поэтому возникает важный вопрос, который, надо признать, до сих пор будоражит умы: неужели не нашлось бы кого-то, кто до встречи в Шиноне вывел бы Деву на сцену, проинструктировал и внушил ей, ее роль с целью убедить Карла VII прибегнуть к этой предполагаемой помощи Небес? Другими словами, не было ли между королем и Жанной д'Арк влиятельного человека? И этот вопрос не остался незамеченным противниками Девы, в данном случае "бургундцами" (Ангерран де Монстреле, Жан де Ваврен, анонимный автор Книги предательств Франции (Livre des trahisons de France)). Читая этих авторов, создается впечатление, что у них на уме было одно имя: имя Роберта де Бодрикура, который быстро мог понять, какую пользу можно извлечь из этой юной экзальтированной девушки. Обратимся к Жану де Ваврену: "Дева Жанна долгое время жила в пансионе, и была очень смелой в том, что касается верховой езды и даже сама водила коней на водопой, а также привычна к ношению мужской одежды, что другие молодые девушки делать не могли. Она была послана к королю Франции капитаном Вокулера, рыцарем по имени Роберт де Бодрикур, по просьбе упомянутого короля Карла. Бодрикур выделил ей лошадь, предоставил пять или шесть спутников и научил, что она должна говорить и делать и как себя вести, назвавшись девственницей, вдохновленной божественным провидением" [237] .
237
Wavrin 1879, 262.
Надо сказать, что эта версия впоследствии был подхвачен многими великими умами, принципиально исключающими какое-либо сверхъестественное вмешательство, такими как Монтескье, Вольтер и Дэвид Юм. Но они предпочитали приписать роль наставника Жанны человеку более значимому, чем Бодрикур, например, Потону де Сентраю или Жану де Дюнуа (Орлеанскому бастарду). В 1455–1456 годах, во время судебного процесса по реабилитации Жанны д'Арк, богословы и канонисты сочиняли целые трактаты, в которых объясняли, почему ее осуждение было несправедливым. Среди них был Тома Базен, который в одной из глав своего трактата косвенно опроверг тезис о том, что Жанна была "бургундкой", сославшись не ее социальное происхождение, пол и возраст и "маловероятность того, что она была подготовлена" для своей миссии "кем-то весьма влиятельным" [238] . Подразумевается, что эта гипотетическая "бургундка" вовсе не была "бургундкой", а этот гипотетический влиятельный человек выбрал бы кого-то более надежного. Начиная с XIX века, на роль "наставника" Жанны была выдвинута "добрая" королева Сицилии, Иоланда Арагонская, теща короля, которая, по слухам, была намного мудрее своего зятя. Таким образом, предполагалось, что она вела переписку со своим сыном, будущим королем Рене, тогда герцогом Барским, чьи счета показывают, что он обменивался письмами с Робертом де Бодрикуром, хотя содержание этих посланий неизвестно. Возможно, первым эту гипотезу выдвинул Жюль Мишле: "Я охотно верю, что капитан Бодрикур советовался с королем, и что его теща […] пришла к соглашению с герцогом Лотарингским [тестем будущего короля Рене] о том, как можно использовать эту девушку. Герцог посоветовал ей ехать к королю, а по прибытии ее взяла под опеку королева Иоланда" [239] . Дело в том, что королева Сицилии какое-то время поддерживала Жанну в ее миссии поскольку это было не только в интересах ее зятя, но и в интересах Анжуйского дома, который в то время был настроен очень антибургундски, к тому же, в это время рассматривалась возможность брака одной из дочерей Иоланды с Филиппом де Сен-Полем, герцогом Брабантским, который тоже был противником Филиппа Доброго? Другими словами, Иоланда и Жанна сражались в одной стороне. Но когда этот негласный союз двух женщин был заключен? После прибытия Жанны в Шинон или до? Здесь мы должны обратиться к письменным показаниям Жана д'Олона данным им в 1456 году: как только "некоторые магистры теологии, юристы и другие эксперты" представили свой доклад королю после того, как (в Пуатье) допросили Жанну, "дева была передана на попечение королеве Сицилии, матери королевы Марии, нашей государыни, и некоторым придворных дамам", которые проверили и засвидетельствовали ее девственность [240] . Разумно предположить, что если бы "бургундские" авторы, подчеркивающие роль Бодрикура, подозревали изначальное вмешательство королевы Иоланды, они не преминули бы об этом написать или, по крайней мере, намекнуть. На самом деле Иоланда проявляла интерес к деятельности Жанны д'Арк, вплоть до коронации Карла VII, но не далее. После этого Дева как будто исчезла из круга ее интересов. Из всего этого можно сделать вывод, что Иоланда не была ни вдохновительницей Жанны, ни ее ангелом-хранителем [241] .
238
Duparc 1977–1988, 2, 191.
239
Michelet 1874, 5, 42.
240
Duparc 1977–1988, I, 476.
241
Contamine 2012.
Дознание
Давайте
вернемся немного назад. Примечательно, что сразу после встречи с королем Жанна была поручена людям, входившим в окружение Рауля де Гокура, который сам принадлежал к свите Ла Тремуя. Другими словами, если бы Ла Тремуй был настроен к Жанне враждебно, ее дальнейшие приключения вряд ли стали бы возможными. Согласно одной из версий, обследование, которое она прошла, возможно, в Шиноне, чтобы выяснить, была ли она девственницей, проходило под наблюдением жены Рауля де Гокура, Жанны де Прейи, и Жанны де Мортемер, жены Роберта Ле Масона, которые, по-видимому, были очень благосклонны к ней и в дальнейшем [242] . Еще в Шиноне Жанну на некоторое время вверили попечению метрдотеля и лейтенанта Рауля де Гокура, Гийома Белье, в последствии ставшего бальи Труа, когда город был возвращен под власть Карла VII. Одним из пажей Жанны стал Луи де Куте, который в 1429 году, в возрасте пятнадцати лет, поступил на службу к Гокуру. В свите Девы также состоял уже упоминавшийся Жан д'Олон, "доблестный и знатный оруженосец", "благоразумный и мудрый", чьи связи с Гокуром и Ла Тремуем доказаны.242
Можно ли предположить, что гинекологический осмотр проведенный под руководством Жанны де Прейи, был повторен еще и под эгидой королевы Иоланды? Известно, что герцогиня Бедфорд провела второе или третье обследование, когда Жанна д'Арк находилась в Руане (Quicherat 1841–1849, III, 89, 155, 163 et 180).
Богословская и каноническая экспертиза Жанны началась, похоже, в Шиноне: герцог Иоанн Алансонский в своих показаниях в 1456 году упоминает о том, что в дознании участвовали Жерар Маше, Юг де Комбарель, епископа Пуатье, Гийом Форестье, епископ Магелона, Пьер де Версаль, будущий епископ Мо, и некий магистр Пьер Морин. Дознание можно было бы продолжить и Шиноне, но Карл VII по какой-то причине решил отправиться в Пуатье, и Жанна его сопровождала или, возможно, приехала туда на несколько дней раньше. Не исключено, что королева Мария и королева Иоланда также находились в Пуатье.
Этот город, даже не имея Университета (он был основан только в 1432 году), был интеллектуальной и судебной столицей Буржского королевства. Война была от Пуатье еще далеко, и можно было спокойно разобраться в вере и морали этой смущающей незнакомки. Известно, что Жанна д'Арк с начала марта проживала не в замке или при королевском дворце, а в Отеле де ла Роз, доме Жана Рабато, адвоката короля по уголовным делам в Парламенте Пуатье и бывшего прокурора герцога Беррийского в Парижском Парламенте.
Затем, не без одобрения короля, были назначены церковники, отвечавшие за изучение с богословской точки зрения верований Жанны. Все они, конечно же, были преданными сторонниками Карла VII. Некоторые из них, получившие образование (и весьма хорошее) в Парижском Университете и бежавшие из столицы в 1418 году, должно быть до сих пор чувствовали себя изгнанниками. Среди этих экспертов, этих "великих и мудрых клириков", были следующие лица:
– канцлер Рено де Шартр, роль которого, несмотря на его положение, в этом деле была незначительной;
– Пьер де Версаль, монах Сен-Дени, который покинул Париж в 1418 году и сначала нашел убежище в аббатстве Сен-Мешен, в марте-апреле 1429 года был аббатом Тальмона в Пуату, а чуть позже стал аббатом Сен-Мартиаль в Лиможе;
– магистр Жан Ламбер, доминиканец, профессор теологии, впоследствии ставший первым ректором нового Университета Пуатье;
– Гийом Ле Мэр или Ле Марие, каноник Пуатье, бакалавр теологии;
– Жан Эро, профессор теологии;
– Гийом Мери, доминиканец, профессор теологии, который 1 марта 1429 года получил от города Пуатье 20 турских ливров "на проповеди добрых доктрин и учения веры", которые он проводил в прошлом и продолжает "каждый день жителям города";
– Пьер Тюрелюр, будущий епископ Диня (1445–1466), который 3 февраля 1432 года в соборе Сен-Пьер-де-Пуатье произнес "выдающуюся и торжественную" проповедь, чтобы продемонстрировать преимущества создания Университета в этом городе;
– Пьер Сеген, кармелит, известный как Сеген Кузен, профессор теологии, ставший деканом теологического факультета Университета Пуатье;
– Матье Менаж, который в 1432 году также присутствовал при учреждении Университета Пуатье;
– Журден Морен, сокурсник Пьера де Версаля, которого Жерар Маше назвал после его смерти "великим светилом теологии";
– Гийом Сеген, или Сеген Сеген, доминиканец, который через много лет будет свидетельствовать на реабилитационном процессе Жанны;
– Жан Рафенель, духовник королевы Марии, а в прошлом духовник герцога Беррийского.
Также, по крайней мере в начале, присутствовал Гобер Тибо, будущий королевский конюший, но он был делегирован Жераром Маше в город Блуа по вопросу сбора субсидий. Таким образом дознание проводила большая и заслуживавшая всяческого доверия команда профессионалов.
Допрос Жанны проходил в доме Жана Рабато. Он был жестким и преднамеренно предвзятым, поскольку на дознавателях лежала большая ответственность, ведь дело, объявленное как чрезвычайно важное, могло обернуться полным фиаско. В результате дознания был составлен реестр, который не сохранился и содержание которого нам неизвестно, но на который Жанна д'Арк несколько раз ссылалась во время суда и даже просила прислать копию в Руан.
Реестр, о котором идет речь, скорее всего был передан королю вместе с отчетом комиссии. Давал ли он Карлу какие-либо рекомендации? В неизвестную дату, которую мы можем гипотетически отнести к апрелю, был составлен короткий отчет на французском языке, который намеренно был распространен по стране. В нем в тщательно продуманных выражениях было кратко изложено "мнение докторов, о котором просил король, относительно факта посланной Богом Девы". Таким образом, статус Жанны был сразу же признан. В отчете было сказано, что в этой "необходимости", то есть в очень сложном контексте событий, учитывая чаяния "бедного народа", король не должен "отвергать Деву, которая утверждает, что она послана Богом, чтобы ему помочь", "несмотря на то, что ее обещания [а не пророчества] касаются дел человеческих". Однако он не должен относиться к тому, что она говорит слишком легковерно, а испытать ее двумя способами. Во-первых, "расспросить о ее жизни, вере и намерениях", и во-вторых попросить предоставить "знак по которому можно судить, что она послана Бога". Таким образом, был официально запрошен некий знак, как неоспоримое доказательство ее миссии.