Карл VII. Жизнь и политика

Таким образом, Карл VII, находившийся тогда в Шиноне, узнал, что осада снята, почти сразу после произошедших событий. Даже если это не привело к "полному замешательству" англичан (небольшое сожаление: не следовало ли их преследовать, вопреки приказу Жанны д'Арк?), это, по крайней мере, привело к "возвышению и возвеличению" короля и его деяний [254] .

Из-за вполне понятной усталости после столь напряженных дней, военные действия пришлось прервать, хотя Бедфорд и опасался, что "некоторые из тех, кто находился в Париже, из-за этого поражения будут склонны подчиниться королю и поднять против англичан простой народ". Однако, как показывает грамота о помиловании, которую он даровал в мае 1429 года 36 бургундским капитанам, сражавшимся против англичан в Шампани на протяжении пятнадцати лет, он все еще надеялся на умиротворение всей этой области после перемирия, заключенного в то же время при посредничестве кардинала Барского [255] .

254

Ordonnances des rois de France, XIII, 144–145.

255

AN, JJ 174, №№ 299 и 305, цитируемые Schnerb, 1984.

13 мая Жанна снова увидела короля, который ехал в Тур и естественно с "большим почетом ее приняли". В одном из источников упоминаются необычные эмоции проявленные Карлом VII: "Дева, сидя на коне поклонилась ему, склонив непокрытую голову так низко, как только могла. А король приблизившись снял с себя плащ и обнял ее, и, как показалось многим, он поцеловал ее со всей радостью, которую испытывал" [256] . В общем, у него почти получилось продемонстрировать королевский "жест". Далее начались Советы, на которые со всех сторон созывались вельможи. Карл VII назначил герцога Алансонского, на тот момент первого принца крови, своим генерал-лейтенантом в землях "за рекой Луарой" и настаивал, чтобы Жанна находилась рядом с ним. Решение было стратегически обосновано как предпосылка для любых дальнейших начинаний.

256

Smet 1856, III.

Последовательность военных действий, в которых Жанна д'Арк непосредственно принимала участие, была следующей: 12 июня — победоносный штурм города Жаржо; 15 июня — взятие Мен-сюр-Луар; 17 июня — Божанси, а 18 июня — победа в полевом сражении при Пате. Карл VII следил за операциями со стороны. Здесь следует отметить, что в это время его враги представляли Деву как самозванку вставшую во главе королевской армии. Как сказал Жан д'Эстиве, защитник Жанны на приговорившем ее суде: "Она поставила себя во главе армии, иногда насчитывавшей 16.000 человек, включая принцев, баронов и других дворян, которых она заставила служить, назвавшись главным капитаном". На самом деле, особенно начиная с битвы при Пате, Жанна была лишь своего рода членом военного Совета, где она высказывала свое мнение, которое выслушивали из-за ее пророческого дара, поскольку она должна была знать по откровению, что делать и чего не делать. В некоторых рассказах доходили до того, что приписывали ей компетентность в военных вопросах, как в действиях в поле, так и в отношении планов кампании.

Во время посещения замка Лош (около 22 мая), когда король находился в своих покоях в обществе Кристофа д'Аркура, Жерара Маше, Роберта Ле Масонам и Орлеанского бастарда, Дева с дерзостью, свойственной этой "дочери Бога", постучала в дверь, вошла и опустившись на колени, обняла короля за ноги и обратилась к нему со следующими словами: "Благородный Дофин, не устраивайте больше столь многочисленных и многословных Советов, но поезжайте как можно скорее в Реймс, чтобы получить достойную Вас корону. Такое поведение довольно удивительно, поскольку произошло за несколько дней до захвата городков на Луаре. На этот момент было возможно по крайней мере два варианта развития успеха: либо воспользовавшись англо-бургундскими разногласиями направиться к Парижу, либо вести кампанию в Нормандии, чего желали несколько капитанов" [257] . В последнем случае, Иоанн Алансонский мог бы вернуть свое герцогство, Орлеанский бастард — завоевать графство Мортен, а сеньор д'Альбре — графство Дрё; к том же, это позволило бы избежать столкновения с Парижем и городами Шампани, которые находились под властью герцога Бургундского.

257

Tisset 1960–1971, I, 162.

В тот же день 22 мая, находясь в замке в Лоше, Карл VII отправил жителям Турне письмо, в котором рассказывалось об освобождении Орлеана и содержался следующий отрывок: "Чтобы развить наш успех, мы надеемся, с Божьей помощью, вернуть земли, которые все еще занимают наши враги, и поступить так, как посоветует нам Бог и Дева, всегда находящаяся рядом нами, подробности же вы можете узнать от нашего дорогого слуги, верного советника и камергера, сеньора де Гокура" [258] . Можно ли из содержания этого отрывка сделать вывод, что на тот момент планы Карла VII были еще неопределенными, если только он не хотел умолчать о них их в послании, которое могло быть перехвачено врагом?

258

Du Fresne, III, 516–517.

В воскресенье 7 июня Карл VII, находившийся в то время в Сент-Эньяне [259] , принял Ги де Лаваля и его брата Андре, которые прибыли к нему на службу с несколькими соратниками. Там они повидали будущего Людовика XI, 6-летнего Дофина, который показался им весьма смышленым ребенком. На следующий день оба отправились в Сель-сюр-Шер, расположенный в 17 километрах, где встретили Жанну д'Арк, которая говорила о Париже как об уже определенной цели. Армия, которая должна была отвоевать места по средней Луаре, уже собиралась, а командовать ей было поручено маршалу Сен-Северу, графу Вандомскому, герцогу Алансонский, сеньору де Гокуру, Орлеанскому бастарду и Ла Иру.

259

Уездный город в округе Блуа.

Именно тогда Иоанн Алансонский попытался примирить короля с коннетаблем Ришмона. Последний как раз вовремя прибыл из Партене во главе отряда в 500 или 600 человек и принял участие в битве при Пате. До встречи с Жанной д'Арк он был не склонен ей доверять, потому что считал ее протеже Ла Тремуя, и даже попытался удалить ее из королевского окружения. Несмотря на роль, которую Ришмон сыграл в битве при Пате, герцог Алансонский так и не осмелился свести его с королем. Придя из-за этого в "дурное расположении духа", коннетабль немедленно вернулся в Партене, что стало печальной новостью для французского лагеря.

19 июня Карл VII, находясь в гостях у Жоржа де Ла Тремуя в Сюлли-сюр-Луар, написал Совету Дофине в Гренобле и жителям Пуатье, Тура и Ла-Рошели письмо, в котором сообщил, что в субботу 18 июня герцог Алансонский и другие и капитаны "в присутствии Девы" перебили 500 или 600 англичан, находившихся в башне моста и крепости Божанси, а также о неудачной попытке Толбота захватить Мен-сюр-Луар и блестящей победе над врагом при Пате. Далее следовала просьба о благодарственных процессиях и молебнах Богу за избавление народа Франции "от страданий и плена, которые он так долго терпит" и позволение ему, Карлу, управлять своими подданными "в добром мире, союзе, справедливости и спокойствии".

Некоторое время в Орлеане считали, что король торжественно въедет в город и даже припасли золотую ткань для балдахина, под которым его будут встречать. В конце концов, Карл VII решил не приезжать, возможно, из опасения, что если его будет сопровождать Жанна д'Арк, то вся слава достанется ей. Поэтому Дева в одиночку посетила Орлеан, а затем отправилась в Сюлли-сюр-Луар. По дороге, в Сен-Бенуа-сюр-Луар, произошла еще одна встреча Жанны д'Арк с Карлом VII, который настоятельно просил ее отдохнуть. Дева же со слезами на глазах ответила, что он скоро будет коронован и, несомненно, вернет себе все королевство [260] . Это было редким моментом проявления истинных чувств между этими двумя такими разными по характеру людьми! Несколько побед подряд опьянили Жанну. 28 июня Жан Рабато, королевский адвокат в Парламенте Пуатье, у которого Дева жила во время дознания, написал из Лиона письмо Совету Дофине, в котором упомянул слух о том, что город Париж восстал против англичан и добавил, что когда Толбота взяли в плен при Пате, "он сказал, что с этого момента король является господином всего королевства, и, что у регента нет никаких средств защиты, и я верю, что он говорил правду" [261] . Это означает, что даже около 20 июня Париж все еще оставался целью дальнейшего наступления. Даже распространился слух, что "Дофин", после ухода или бегства англичан и бургундцев, без сопротивления вошел в столицу в день Святого Иоанна, то есть 24 июня.

260

Duparc 1977–1988, IV, 82.

261

Bulletin de l'Academie delphinale, II, Grenoble, 1850, 460.

Жьен

В действительности, в этот день король находился в Жьене, на правом берегу Луары, очевидно, готовясь к авантюре со многими неизвестными: как отреагирует население, которое он пытался привлечь на свою сторону, убеждением, угрозой и силой, каков будет ответ, как политический, так и военный, Бедфорда и Филиппа Доброго? Удастся ли им помириться друг с другом или герцог Бургундский переметнется на другую сторону вступив в переговоры, которые, вероятно, дадут ему преимущества с точки зрения чести и выгоды?

Королевская армия собиралась с бoльшим энтузиазмом, чем финансовые средства (очевидно, что последних не хватало на протяжении всей кампании, и неясно, как воины и их лошади снабжались при движении по опустошенной и малонаселенной "равнинной стране"). Этому можно только удивляться. Одним из самых высокооплачиваемых был Жорж де Ла Тремуй, который в июне, июле, августе и сентябре 1429 года получил 6.594 экю и 5.890 турских ливров несколькими частями, "чтобы помочь ему" исполнять службу королю. Ла Тремуй несколько раз выплачивал большие суммы как на жалованье воинам, так и на их содержание. Правда, в разные периоды экспедиции помощь хоть и спонтанно но поступала: так, например, жители Берри прислали 30.000 арбалетных болтов, 500–600 наконечников для копий, 120–140 луков, кулеврины и порох, а некий Гийом д'Эстен явился под Шато-Тьерри во главе 25 латников и 50 арбалетчиков, прибывших по собственной инициативе из Лангедока.