Карл VII. Жизнь и политика

Поддержка Мартина V была не только символической, поскольку через назначение епископов, при условии одобрения Римом, он мог вмешиваться во внутренние дела Буржского королевства, либо ослабляя его, либо усиливая. С Сигизмундом Люксембургом, королем римлян, дело обстояло иначе, так как его отказ признавать договор в Труа имел лишь очень ограниченные практические последствия.

После нескольких туров переговоров, которые вел, в частности, итальянец Томассино Нардуччо, в 1424 году, Карл VII написал Сигизмунду письмо, в котором объяснил, что война, которую он ведет, является оборонительной (борьбой против несправедливой узурпации), и пригласил его внести свой вклад, ради блага всего христианского мира, в восстановление законного христианского Дома Франции. 31 декабря 1424 года, находясь в замке Эспали Карл VII сформировал новое посольство во главе с Арно де Грандвалем, аббатом Сент-Антуан-де-Вьеннуа, Аленом Шартье, а также Гийомом Сенье, с которым Сигизмунд уже был знаком, поскольку во время своего пребывания в Париже в 1416 году, на заседании Парламента посвятил его в рыцари. Летом 1425 года посольство отправилось в Будапешт, где во время приема Сигизмундом, Шартье произнес великолепную речь на латыни. Он упомянул о величии Дома Франции, подтвержденном божественным даром его королей (способностью исцелять золотуху) и тем фактом, что ангел принес с небес щит с флер-де-лис, который стал гербом Франции. Он предложил Сигизмунду посетить Францию, как в 1416 году, и напомнил, что его дед, Иоганн, доблестный слепец, славно закончил свои дни, защищая королевство Франция от англичан [180] , о чем французы не забыли. Какими бы ни были текущие невзгоды, ничего еще не было потеряно, так как у короля теперь был наследник, очень красивый ребенок, и у него по-прежнему были силы и мужество. Старый союз между Францией и Империей сохранился как в сердцах, так и в архивах, о чем свидетельствуют ранее произнесенные взаимные клятвы. Шартье осудил мятеж тех принцев крови, которые отдали Францию ее врагам и попросил Сигизмунда выступить посредником в установлении мира, который был желанным и отнюдь не невозможным.

180

В битве при Креси 26 августа 1346 года.

Вторая, более краткая речь, также произнесенная Аленом Шартье, побуждала Сигизмунда заключить союз против тех, кто хотел лишить "законного сына и приемника" его наследства. В любом случае, мятеж вассалов является предупреждением для королей, печальным и пагубным примером [181] .

Карл VII, несомненно, по этому случаю, уполномочил своего дядю по материнской линии Людвига, пфальцграфа Рейнского, герцога Баварского, аббата Сент-Антуана и его секретаря Удара Морше, в надлежащей форме, возобновить и заключить договор о дружбе и союзе со Священной Римской империей, а также с королевством Богемия [182] . Но этот договор так и не был заключен, а реакция Сигизмунда на цветистые речи Алена Шартье неизвестна.

181

Chartier 1977, 171–195.

182

Guyotjeannin et Lusignan 2005, 366–368.

17 февраля 1424 года договором Аббиатеграссо были возобновлены "союз и дружеские отношения", которым суждено было продлиться следующие сто лет, с Филиппо-Марио Висконти, герцогом Милана, и его преемниками. С французской стороны в этот союз были включены номинальный король Неаполя Людовик III Анжуйский и его братья Рене, герцог Барский, и Карл Анжуйский (позднее граф дю Мэн), герцог Орлеанский и граф Ангулемский (два сына умершей в 1408 году Валентины Висконти, единокровной сестры Филиппо-Марио,), герцог Иоанн I Бурбонский и его сын Карл Клермонский, герцог Иоанн II Алансонский, граф Арманьяк, Ришар Бретонский, граф де Этамп (брат герцога Иоанна V) и сеньор д'Альбре; а с миланской стороны — Иоанна II, королева Сицилии, Амадей VIII, герцог Савойский, маркиз Монферратский, дож Венеции, маркиз д'Эсте, сеньор Мантуи, а также Людовик III Анжуйский, герцог Орлеанский и граф Ангулемский. Таким образом, была создана целая сеть союзов.

Однако, несмотря на попытки посредничества Сигизмунда Люксембурга, Карл VII почти не получил отклика, ни политического, ни военного, со стороны Венецианской республики. Венецианские купцы, проживавшие в Европе, внимательно следили за делами во Франции (также как в Англии и Бургундии), хотя передаваемая ими на родину информация часто оказывалась недостоверной. Они считали, что оккупация части Франции англичанами является непрочной и будущее примирение короля Франции и герцога Бургундского было уже делом решенным.

Напротив, связи с Кастилией, как и в предыдущие годы, хотя, возможно, и не оформленные официально, обеспечили Карлу VII значительную, если не основную поддержку на море, для транспортировки шотландских экспедиционных сил. В 1426 году, король уже официально возобновил договор с этим традиционным союзником, правда не добившись особых конкретных результатов.

Арагон и Франция оставались друг другу недружественными, поскольку Неаполитанское королевство было яблоком раздора и соперничества между Арагонским и Анжуйским домами.

Самым же эффективным, безусловно, был союз с Шотландией, поскольку позволил получить массированную военную помощь.

Король и регент: Карл VII и Бедфорд против французских принцев

Борьба между Карлом VII и Бедфордом происходила не только пол боя, но и в политической сфере. Оба стремились заручиться поддержкой знатных домов внутри королевства Франция. Эта задача была не из легких, поскольку эти дома прежде всего пеклись о своих интересах, которые изменялись в зависимости от текущей ситуации.

Когда Карл VI умер, Бедфорду, человеку в расцвете сил, скорее государственному деятелю, чем полководцу (хотя он слыл "мудрым и смелым воином"), прекрасно изъяснявшемуся на французском, было 33 года. Он проявлял осмотрительность в делах и заинтересованность в разрешении разногласий. В любом случае, в своем лагере он был главным. Парижский Буржуа оценивает его следующим образом: "Его характер была совершенно не такой как у англичан, ибо он искренне стремился к миру, а ведь англичане по своей природе всегда склонны без причины вести войну со своими соседями" [183] . Тома Базен, который был епископом Лизье в "английской Франции", высказывается в том же духе: "Что касается Франции, то тем, что было в его власти, с большой энергией и умением управлял герцог Бедфорд […]. Он был храбр, гуманен и справедлив, дружил с французскими сеньорами, которые ему подчинялись, и заботился о том, чтобы воздать им почести в соответствии с их заслугами. Кроме того, пока он был жив, нормандцы и французы в этой части королевства питали к нему большую привязанность" [184] . Чтобы устранить все возможные сомнения, Бедфорд с самого начала своего регентства поспешил напомнить парижанам, которые выступали за единство королевства, что его твердым намерением является "возвращение герцогства Нормандии французской короне" [185] . Но всех ли ему удалось убедить? Как бы то ни было, в феврале 1423 года герцог счел нужным потребовать от парижан новой клятвы: "Буржуа, батраки, даже возчики, пастухи, скотники, свинопасы аббатств, слуги и сами монахи, должны были поклясться быть добрыми и верными герцогу Бедфорду, брату покойного Генриха, короля Англии, регенту Франции, повиноваться ему во всем и всеми силами вредить Карлу, который называет себя королем Франции, и всем его союзникам и последователям" [186] . Но этого было недостаточно, и 17 апреля 1423 года в Амьене по инициативе регента, был заключен договор направленный на установление "истинного братства" между ним и герцогами Бургундским и Бретонским. Каждый из трех партнеров обязывался охранять честь другого "как тайно, так и публично" и в случае необходимости помогать друг другу контингентом в 500 солдат, оплаченным на один месяц (в последующие месяцы расходы должна была покрывать заинтересованная сторона). Цель договора была предельно ясна: "прекратить войну и установить мир и спокойствие в этом королевстве, чтобы жители свободно молились Богу, торговали и возделывали землю" [187] . Кроме того, предусматривалось, что Анна Бургундская, сестра Филиппа Доброго, не очень красивая, но деятельная, набожная и добрая принцесса ("в то время считавшаяся самой жизнерадостной из всех других дам"), выйдет замуж за Бедфорда (что и произошло 13 мая 1423 года, в церкви Сен-Жан-де-Труа), и что Маргарита, другая сестра герцога Бургундского, вдова герцога Гиеньского, выйдет замуж за Артура де Ришмона (брак состоялся в часовне герцогского дворца в Дижоне 10 октября 1423 года), которому было обещано еще не завоеванное герцогство Турень.

183

 В то время это суждение о природной агрессивности англичан было широко распространено. (Contamine 2009b).

184

Basin 1933–1944, I, 88–89.

185

Stevenson 1861–1864, I, LXXIX.

186

Journal d'un bourgeois 1881, 182–183.

187

Fauquembergue 1903–1915, II, 94–97.

Объединив интеллектуалов, имеющих ученые степени в признанных дисциплинах (свободные искусства, право, медицина, теология), Парижский Университет, особенно с начала XV века, стремился играть реальную политическую роль. Именно в этом качестве 15 апреля 1423 года он направил Бедфорду обнадеживающее письмо: "Давайте от всего сердца возблагодарим Бога за то, что после долгих страданий Его народа Он по своей доброте пожелал объединить сердца благородных королей и королевств Франции и Англии, а также всех добрых и законопослушных подданных этих королей и королевств". Другими словами, да здравствует договор в Труа, пока он благоприятствует "сохранению государства и собственности этого самого многострадального королевства и поддержанию этого святого и долгожданного мира". В этом послании Университет сообщал, что напишет добрым городам, деревням, замкам и общинам королевства, чтобы довести до них "эти очень радостные новости, к их утешению и смятению врагов". То же самое наставление было адресовано Иоанну V, герцогу Бретонскому: Бог хотел "объединить сердца и волю государей и правителей этих двух христианских королевств Франции и Англии", а вы "благосклонно и мудро" следуете этому, как ваш покойный тесть Карл VI "и другие принцы королевской крови". Поэтому Университет был рад узнать, что Иоанн V решил вскоре собрать армию "великой силы" против врагов королевства и восстановить мир [188] .

188

Denifle et Chatelain 1897, 414–416, № 2209.

Надо сказать, что у Ришмона, нового зятя Филиппа Доброго, за плечами было довольно бурное и весьма неоднозначное прошлое. Попав в плен при Азенкуре, он вернулся во Францию в сентябре 1420 года, не заплатив выкуп. Исключительный случай. Затем он принес оммаж Генриху V и получил от него, как от герцога Нормандии, графство Иври. После смерти короля Англии и Карла VI, он некоторое время сохранял верность Бедфорду и много сделал для разрыва между своим братом, Иоанном V и Дофином Карлом.

По случаю своей женитьбы Бедфорд подарил супруге сохранившийся до нашего времени часослов, на одной из миниатюр которого, изображен Божий дар герба Франции Хлодвигу I переданный ангелом, в присутствии отшельника из Жуанвеля и бургундской принцессы Клотильды. Однако, возможно, это был подарок не Бедфорда Анне, а Филиппа Доброго своей сестре и зятю [189] . В том же 1423 году, Бедфорд поручил королевскому секретарю и нотариусу, магистру Лорану Кало, сочинить поэму, в которой молодой король Генрих, потомок Людовика Святого по отцу и матери, должен был быть изображен в королевстве Франция не как иностранец. Известно, что копии этой поэмы, сопровождаемые генеалогическими таблицами, призванными ее проиллюстрировать, должны были быть распространены в различных общественных местах, в частности в Нотр-Дам. Перевод поэмы на английский был сделан по инициативе графа Уорика Джоном Лидгейтом в 1426 году.

189

BL, Add. Ms. 18850. Backhouse 1981. В 1430 году Анна Бургундская с разрешения мужа передала этот часослов своему племяннику, юному королю Генриху, который в то время находился в Руане.

21 июня 1424 года Бедфорд, чтобы теснее привязать к себе герцога Бургундского, уступил ему, в обмен на оммаж королю Генриху, графства Макон, Осер и шателению Бар-сюр-Сен и таким образом, по тем же политическим причинам, что и Карл VII, он без колебаний приступил к отчуждению земель королевского домена.

На следующий день после Амьенского договора, 18 апреля 1423 года, состоялся Большой Совет под председательством Бедфорда, на котором присутствовали герцоги Бургундский, Бретонский и Туреньский (Артур де Ришмон), канцлер Франции (Жан ле Клерк, мэтр Палаты прошений королевского двора), латинский патриарх Константинополя (Жан де ла Роштелье, будущий архиепископ Руана), епископы Турне (Жан де Туази), Теруана (Луи де Люксембург, 7 февраля 1425 года сменивший Жана ле Клерка на посту канцлера Франции), Нанта (Жан де Шатожирон), Амьена (Жан д'Аркур) и Бове (Пьер Кошон). Совет решил от имени Генриха VI, что его дорогой и верный кузен Жан, граф де Фуа, губернатор Лангедока, принесет "клятву соблюдать мир, заключенный между королями Франции и Англии" [190] . В тот же день Бедфорд поручил капталю де Бюшу, графу Лонгвилю, Джону Рэдклиффу, сенешалю Гиени, и секретарю, мэтру Пьеру Жино, провести инспекцию войск графа де Фуа, насчитывавших тогда 1.000 латников и 1.000 пехотинцев [191] .

190

Stevenson 1861–1864, I, 1–6.

191

Stevenson 1861–1864, I, 6-10.