Каролина. Часть третья

Грохот от выстрела разносится так неожиданно, что я вскрикиваю.

Адриан отлетает от распахнутой двери назад. Вся грудь раскурочена. Кровь. Много крови и ран. Выстрел был из ружья? Кровь на двери, полу и стенах. Даже на мне.

Первое, что приходит в голову, броситься к Адриану, но тогда следующий выстрел незамедлительно полетит в меня.

Под отбойный молот сердца, присаживаюсь на корточки, подползаю к выходу и прижимаюсь спиной к стене, наугад шарю в рюкзаке и достаю складной нож. Хоть что-то.

За пределами хижины не слышу ни единого звука, который бы смог подсказать, что противник приближается к нам.

Но я и от Адриана не слышу звуков.

Ни хрипа.

Ни дыхания.

Его руки раскинуты в сторону, а голова упала на окровавленную грудь. Грудь, которая не движется. Вообще.

Отвожу от Адриана взгляд и сильнее сжимаю нож.

Кто бы ни был по ту сторону хижины, они не ушли. Я в этом уверена больше, чем позволяет рациональное мышление.

Это Поул.

Вот так он решил от нас избавиться? Но какой в этом смысл? Салем при нашей смерти ему не достанется. Только если он не возьмет его силой. Так вот какая у него задумка? Убить нас по пути на конклав, а потом заграбастать город?

Чертов ублюдок.

Еле уловимый шорох долетает до слуха. Еще один.

Кто-то идет к хижине.

Смотрю на дверной проем. Секунды превращаются в минуты.

Они медлят.

Выжидают?

Сколько их?

Один как минимум, а максимум я даже представить не могу.

Нога неизвестного ступает за порог, и я тут же резким движением руки вонзаю нож в сухожилие над пяткой. Лезвие проходит армейский ботинок, тело и выходит с другой стороны. Дергаю рукоять вправо и с хрустом перерезаю сухожилия, отнимаю у человека навсегда возможность ходить.

Мужчина кричит, делает вперед шаг целой ногой и валится. В воздухе перевернувшись на бок, он направляет на меня дуло пистолета. Выбиваю его ногой, оружие улетает на противоположную от меня сторону.

Все происходит безмолвно. Ни одного слова не срывается с наших губ. Мужчина с разрисованным серой краской лицом, ползет ко мне на локтях. Перехватываю рукоять ножа и наношу новый удар, но промахиваюсь, противник откатывается в сторону и схватив меня за лодыжку рывком тянет к себе. Плюхаюсь на задницу, сильно ударяюсь копчиком и бросаюсь в атаку, но попадаю в западню. Он подминает меня под себя и одной рукой сдавливает шею, а второй удерживает запястье руки, в которой я еще пытаюсь удержать нож.

Мне нужно избавиться от убийцы, как можно быстрее.

Он не один.

Оружие, из которого стреляли в Адриана, – точно не пистолет, которым целились в меня.

Противников как минимум двое.

Черт!

Кислорода становится все меньше и меньше.

Мужчина навалился на меня всем своим немалым весом. Не могу извернуться так, чтобы избавиться от захвата. Обнимаю его ногу своей и резко упираюсь в пятку.

Его крик режет тишину хижины. Всего на секунду хватка на руке ослабевает.

Он что-то кричит, но я не могу разобрать слов – в ушах стоит шум крови текущей по венам. Надеюсь, что он не зовет подмогу.

Рука на свободе, и она со всего размаху летит в шею нападающего.

Лезвие входит по рукоять.

Зрение туманное, но я различаю, как зрачки мужчины расширяются, а потом сужаются.

Проворачиваю лезвие, и нападавший кашляет на меня кровью.

Отпускает мое горло и теперь уже хватается за свое, но смысла в этом нет, противник заваливается на бок, но продолжает пытаться остановить алый поток руками.

Я же отворачиваюсь от него и пытаюсь отдышаться.

Слышу, как его голова с тихим стуком падает на залитый кровью пол.

Тошнота подступает к горлу, я против воли смотрю на то, что совершила и меня тошнит.

Я убила человека.

Хаотично стираю кровь с лица, но только размазываю ее.

– Ник?!

Окрик незнакомого мне голоса моментально возвращает меня из прострации на грешную землю. Подлетаю к мертвецу и осмотрев его карманы, не нахожу ничего кроме запасных обойм. Бросаю взгляд на пистолет.

Он по ту сторону дверного проема. Недалеко, но опасно.

Стоит мне только мелькнуть в проеме, как следующая пуля среднего калибра отправится в меня.

Какой отвратительный день.

Бросаю взгляд на Адриана, и рыдания по нему готовы вырваться из глубины души. Но… его пальцы. Пальцы на левой руке еле заметно шевелятся.

Надо закрыть дверь!

Подкрадываюсь к косяку и встаю рядом, прислушавшись, не понимаю, где находится противник. На каком расстоянии от двери? На попытку у меня есть всего секунда.

Как бы мне сейчас пригодились умения Адриана.

Тихий стон срывается с его губ, и я тут же принимаю решение. Бросаюсь к двери и захлопываю ее. С той стороны сразу же разносится череда выстрелов.

Дверь запирается, я хватаю пистолет и сажусь рядом с Адрианом.

Как он может быть жив с такой катастрофической раной на груди и животе.

– Адриан?

Он снова мычит и сжимает зубы до скрипа.

Я даже не знаю, как можно облегчить его боль. Нужно достать осколки от пули, один из них я вижу, и убрать ткань, она уже прикипела к месиву и… это будет сделать непросто.

– Адриан, я сейчас вытащу… все, что смогу, – говорю я, отталкивая очередной приступ тошноты.

– Нет, – хрипит он.

С трудом отрываю взгляд от его ранения и перевожу внимание на лицо. Глаза полуприкрыты, и в них такая боль, что ни один человек из ныне живущих не оставался бы в сознании от таких ранений.

– Мне не доставать осколки пули? – уточняю я.

– Нет.

– Ла-а-адно, – протягиваю я.

Дверь продолжают расстреливать. Не знаю, насколько долго она сможет выдержать натиск противника, но Адриана нужно перетащить с прямой линии огня.

– Адриан, нужно отодвинуться отсюда.

Он снова открывает глаза и кивает.

Присаживаюсь рядом с ним и перекидываю на себя его руку. На удивление, Адриан поднимается на ноги, и я отвожу его на кровать. Оставляем за собой кровавый след. Если Адриан был человеком, то он бы не пережил это. Это невозможно. Уму непостижимо, как он может функционировать, хотя у него явно задет не один внутренний орган.

– Все-таки… придется вытащить осколки, – тихо говорит он.

– Хорошо.

– Не затягивается из-за них.