Каролина. Часть третья

Схема поведения максимально проста.

Люк ведет все разговоры, а я вступаю в беседу только тогда, когда ко мне напрямую будут обращаться. Искренне надеюсь, что этого не произойдет. Я не хочу ни с кем общаться. Достаточно и того, что мне придется смотреть на их наглые морды, сидеть за одним столом с женщиной, которая издевалась над Брайаном, Дейлом и кучей других детей, а также с мужчиной, который пытался убить меня. Это приемлемая цена за возможность не вести с ними светские беседы.

Зеленые плащи – воплощение урожая. Мы кормильцы всех городов, в этом наш козырь. Не стоит про него забывать. Угроза отравления и без того небольших клочков пригодной земли поможет нам, если придется надавить на кого-то из участников заседания. Смерти боятся все, а голодной тем более. Адриан спросил, как я отношусь к возможности шантажа. Я ответила, что положительно. Главное чтобы конклав закончился как можно скорее и мы вернулись в Салем. В этот раз я не попрощалась с мамой и это гложет. А что если я не вернусь?

Если честно, я думала, что у нас начнутся проблемы с момента, когда мы попытаемся войти в ворота, но охрана только внимательнее обычного рассмотрела Адриана и пропустила, не задав ни одного вопроса. Оружие при нас не обнаружили, ведь пистолет, который я добыла от человека Поула, был спрятан до того, как уставшие ноги вынесли меня из леса. Кто знает, может, он пригодится мне на обратном пути?

Как я понимаю, всем плевать на правила и законы, не нарушает их только ленивый.

Удивительно, как города еще продолжают функционировать? Из-за изобилия лжи и нарушений законов, которые пытаются скрыть за тонкими манипуляциями, мир уже должен был развалиться окончательно.

Скрытые лаборатории, опыты над детьми, издевательства над Каролинами, безнаказанные убийства глав городов, воровство, похищения… Можно до утра перечислять и все равно я что-нибудь да упущу.

Лежу на кровати, раскинув руки и ноги в разные стороны. Бессмысленно рассматриваю идеально ровный чистый потолок и блуждаю по лабиринтам мыслей. Одни пути приводят меня к тому, что этот конклав может стать последним для представителей Салема. Другие уводят к Брайану. Кажется, что я не видела его целую вечность, хотя прошло от силы три недели. Хочу ли я знать, где он и в каком состоянии находится? Вспоминает ли меня хоть иногда?.. Третьи мысли направляются в сторону Поула. Я не испытываю к нему ненависти или неприкрытой злобы. Я определилась со своими эмоциями к этому подобию человека. Он мне противен. Есть такие люди, которым удается дурачить вас на протяжении жизни. Когда-то вы даже можете считать их близкими или друзьями, а потом неожиданно узнаете настоящего, того, кто умело прятался за маской адекватности и дружелюбия. Мне мерзко даже думать о нем. Он убил родного отца, а ведь тот никогда не пренебрегал Поулом, как это делает большинство людей. У Поула даже нет оправдывающего его действия мотива. Власть? Для меня это не оправдание, чтобы забрать жизнь любящего отца.

– Мы переживем этот конклав, – уверенно говорю я.

Не собираюсь умирать здесь, даже если Поулу очень сильно этого захочется, и он приложит все усилия.

– Переживем, – подтверждает Адриан.

Ты-то уж точно.

Мое тело в сравнении с Адрианом – хрупкая ваза, которая уже пошла трещинами, против бетонной стены, облитой сплавом непробиваемого металла.

Поднимаюсь на локтях и смотрю на мужчину, который методично что-то пишет на листе белоснежной бумаги.

– Как ты думаешь, что может тебя убить? – спрашиваю я.

Он отрывается на мгновение от листа и, приподняв брови, говорит:

– Я пока не готов это узнать.

– Это понятно. Я о том, что ты первый в своем роде и неизвестно, что может причинить тебе непоправимый вред. Как выяснилось, взрывная волна и выстрел из ружья тебя не убили.

– Может, если бы выстрел был в лицо это бы и сработало, – рассуждая, произносит Адриан.

– Возможно. Может, у тебя есть какая-то аллергия или непереносимость чего-то?

Собеседник полностью отвлекается от подготовки к заседанию и с прищуром и легкой улыбкой спрашивает:

– Я не понимаю, к чему ты клонишь? Решила в эти выходные стать вдовой?

Тихий смешок сам срывается с губ.

– Нет, – моментально отвечаю я. – Меня напрягает, что мы не знаем ничего о твоих слабых сторонах. А ведь кто-то может их использовать, или они проявятся в самый неподходящий момент. Ведь у всего есть своя цена. Мутировавшие отдали свой голос и возможность жить с близкими и получили взамен все то, что есть у тебя. А ты с этим не распрощался, значит, ты заплатишь другую цену.

Около минуты мы молча перевариваем мои мысли по этому поводу.

– Скорее всего ты права. Остается надеяться, что у меня нет аллергии на ромашки или пыльцу. Не хотелось бы умереть от этого, предварительно пережив взрыв и выстрел в грудь из ружья.

Действительно, обидно.

Тяжело вспоминать бесчувственное тело Адриана и море крови, что разлетелось по хижине. Сердце тяжелеет, а пальцы начинают дрожать. Я желаю Адриану только самого лучшего. Пусть он будет счастлив, здоров и без аллергии на пыльцу.

– Или ты непобедим, – предполагаю я.

– В это я не верю.

Пока я привлекла внимание Адриана, принимаю сидячее положение и, поймав его взгляд, спрашиваю:

– Что ты увидел в воде?

Этот вопрос тревожит меня не на шутку.

Адриан тут же отводит взгляд в сторону и сжимает зубы.

– Ничего.

Слишком скупой ответ на те эмоции, которые он испытал в моменте.

– Неправда. Я видела, как ты был… удивлен? Скажи мне.

Адриан переводит на меня серьезный взгляд и, четко смотря в глаза, говорит:

– Я ничего не увидел в воде и это чистая правда.

– Тогда что случилось? Я не понимаю.

– Я расскажу тебе, когда мы приедем домой. Не раньше.

Закатываю глаза и снова валюсь на спину. Ну и ладно. Кроме странного поведения Адриана есть еще много чего, с чем мне бы хотелось разобраться.

Стук в дверь настолько неожиданный, что я вздрагиваю. Адриан же спокойно поднимается с места, оставляет лист и карандаш на столике у кресла, на котором сидел, и направляется к двери. Он ведь заранее знал, что кто-то идет. Он даже знал, кто именно.

Адриан открывает дверь, а я закатывая глаза.

Да ла-а-адно.

За порогом стоит Миранда в красном плаще и с алыми губами.

– Долго же вы добирались. Я вот прыгнула с парашютом и сократила время на дни.

А так что – можно было? Она говорит это серьезно?

– Ты спрыгнула с парашютом? – не веря, спрашиваю я.

– Да. Считаю его недооцененным изобретением былых времен. Когда-нибудь я полноценно налажу их производство.

Адриан перебивает наш диалог, а я пытаюсь оттолкнуть мысли о том, что чертова Миранда умеет удивлять. И эффектно появляться.