Каролина. Часть третья

Адриан стоит в центре комнаты, встречаюсь с ним взглядом и понимаю, что сейчас могу разрыдаться. Он смотрит на меня с такой жалостью. Он ведь, в отличие от Элли знает, что у мнимого ребенка другой отец, который отказался от меня. Уехал, даже не сказав прощай.

Адриан, ничего не говоря, медленно подходит ко мне и обнимает. Хватаюсь за него и прикусываю губу до крови, лишь бы не разрыдаться.

– Когда мы плыли на лодке, я услышал первое биение сердца твоего ребенка, – шепчет он мне в волосы.

Ему я верю, в отличие от Элли. Надорванный всхлип срывается из глубин души, и я начинаю рыдать, но слез нет. Я хочу кричать, нет, орать на проклятый мир.

Крупная дрожь колотит меня.

Ни одна мысль не может задержаться в голове надолго. Они галопом скачут вокруг, пытаясь сбить меня.

Я пропала.

Все пропало.

Черт!

– Дыши, – шепчет Адриан, поглаживая меня по волосам.

Проходят минуты, и я немного успокаиваюсь, отстраняюсь от Адриана и, заглянув ему в глаза, спрашиваю:

– Почему ты не сказал мне сразу, как только узнал?

Он тяжело вздыхает.

А меня тем временем убивает его жалость. Адриан смотрит на меня так, словно не видел более страдающего человека. В этом я сама виновата – слишком много эмоций ему показываю, но ведь что-то скрывать от Адриана смысла нет. Он все равно знает. Все чувствует. Возможно, сейчас он понимает меня сильнее, чем я сама способна это сделать в нынешних реалиях.

– Потому что теперь ты не способна абстрагироваться от этих знаний. Нам нужно быть начеку, и я подумал, что это выбьет тебя из колеи.

И ты был прав.

Это выбило меня не только из колеи, выбило из понимания, что делать дальше.

Как же часто я мечтала о том, чтобы наконец-то перестать страдать от тоскливого одиночества.

И теперь…

Я не одна.

Сейчас мне настолько плевать на Поула, Элли, конклав и договоры, что хочется послать все к чертовой матери, развернуться и уехать с острова, отправиться в Салем, а потом… Я не знаю, что будет потом.

Подхожу к кровати и опускаюсь на край. Смотря на свои руки, задаю вопрос, который теперь будет преследовать меня и днем, и ночью:

– Что же мне теперь делать?

Вопрос был обращен не к Адриану, но у него, оказывается, есть ответ.

Он садится передо мной на колено и берет мою руку в свои горячие ладони. Внимательно смотрит в глаза и говорит:

– Не переживай, что бы ты не решила, я в любом случае буду на твоей стороне. Я понимаю, как все это неожиданно для тебя, я и сам, мягко говоря, был удивлен, но… если ты захочешь, я помогу тебе с ребенком.

– Адриан, прекрати, – мягко прошу я, чувствуя еще большую растерянность, чем минуту назад.

– Послушай, – продолжает он, гипнотизируя меня уверенным взглядом. – Я тебя ни к чему не принуждаю. Но если судьба повернется таким образом, я буду заботиться о вас.

– Заботиться о нас? – глухо переспрашиваю я.

– Да. Все и так считают нас мужем и женой и рождение ребенка ни у кого не вызовет вопросов.

Нет.

– Но это не твой ребенок.

– Достаточно того, что он твой.

Мне плохо.

Мне и физически, и морально плохо.

Отвратительно.

Меня тошнит.

– Не сходи с ума, – прошу я. – Кто-то из нас должен оставаться с рассудком.

– У меня, в отличие от тебя, было время подумать.

Забираю руку и говорю, как чувствую:

– Адриан, я не лишу тебя той жизни, которая может быть. Не буду тебя привязывать к себе подобными заявлениями. У ребенка есть отец, и даже если он откажется от него, я не повешу это на тебя. Это неправильно. Так быть не должно…

– Эшли…

– … и не будет.

– Помнишь я говорил тебе, что перед тем, как умер, мои мысли были о том, что ты одна в лесу и тебе грозит опасность? – аккуратно спрашивает он.

– Помню.

– Сначала я думал, что чувства, которые я испытывал после пробуждения это нечто романтическое, но со временем разобрался, что мысли о твоей безопасности, они так и остались со мной по сей день. Когда ты утверждаешь, что не будешь вешать на меня ответственность за тебя и твоего ребенка, ты не понимаешь, что это значит для меня. Даже если я буду жить отдельную жизнь, заведу семью или встречу кого-то, в ком смогу увидеть подходящего человека, я все равно буду оберегать тебя. Это не я решил так. Это животная сущность, она готова на все, чтобы защитить тебя.

– Это жутко, Адриан.

– Возможно так оно и есть, но это то, чего я не могу изменить. После выстрела в хижине, когда я пришел в себя, – Адриан не договаривает и впервые с начала этого неудобного диалога отводит от меня взгляд и тихо спрашивает: – Ты видела, что я сделал с теми людьми?

– Видела часть…

Он снова смотрит на меня, и я вижу в его глазах нечто ужасное, что должно бы напугать меня не на шутку.

– Я рвал их руками, чтобы защитить тебя. Если бы я был в хижине один, то скорее всего все обернулось бы по-другому. Возможно, скорее всего, я бы никого не убил.

Бросаю взгляд на часы. Мы проговорили все свободное время и уже должны были выйти десять минут назад.

– Адриан, нам пора.

Он прослеживает за моим взглядом и поняв, что опоздание на заседание не принесет нам ничего хорошего, соглашается:

– Хорошо, но мы еще вернемся к этому разговору.

– Вернемся, – шепчу я, надеясь избежать этого разговора в будущем.

Накидываем мантии и выходим на улицу. Вечер снова правит балом, а мы под руку идем на очередной спектакль лицемерных личностей.

– Спасибо, – шепчу я.

– За что?

– За предложение.

Это действительно ценно. То ли свежий воздух внес в разум ясность, то ли переваривание слов Адриана. Он ведь предлагает мне бороться с неизвестностью вместе, тем самым перечеркивает свою жизнь.

Разумеется, я никогда на это не соглашусь, но… много ли людей готовы отдать свою жизнь, чтобы хоть на мгновение облегчить вашу? Единицы. И порой мы их недооцениваем.

В этот раз мы входим в зал последними. Все уже разместились на своих местах. Гомон голосов настолько давит на перепонки, что хочется развернуться и уйти прочь, но мы продолжаем приближаться к столу рука об руку.