Картофельное счастье попаданки

Рут довольно ухмыльнулась:

— Если он оттуда не съедет, то точно тронется умом.

Домой мы возвращались усталые, но довольные. А губы Армель были ярко-красными от малинового сока.

После обеда девочка заснула, Рут занялась переборкой трав, а я пошла осматривать торговый зал. Там всё еще лежала картошка, но она уже полностью просохла, и ее можно было спустить в погреб.

Мебель в зале была в хорошем состоянии, и после того, как мы ее отмыли, приобрела вполне приличный вид. А вот скатерти и салфетки нам придется покупать — прежние годились разве что в качестве тряпок для уборки. Нужно будет обновить ткань и на маркизе над витриной.

Половину того, что мы выручили на ярмарке, мы уже потратили, и оставшиеся деньги следовало использовать разумно. Но я прекрасно понимала, что если мы хотим открыть чайную в центре города, то нам придется привести в порядок дом месье Краузе. Мало кто захочет зайти в заведение с обшарпанными стенами.

Изначально я думала, что ремонтом займется Кип, но теперь он все дни напролет проводил в нашем лесном доме, и именно там он был сейчас наиболее полезен. Так я по крайней мере знала, что с нашим хозяйством всё в порядке.

Сама я могла бы заштукатурить и покрасить небольшую поверхность, но тут речь шла о целом фасаде. А потому, скрепя сердце, я спросила у соседей, где в городе можно найти людей для такой работы. За рекомендациями дело не стало, у и уже на следующий день к нам пришли два немолодых мужчины, которые пообещали привести наружную стену в порядок за пять дней. За свою работу они запросили по три серебряных монеты.

А вот краска оказалась куда дороже именно в силу того редкого цвета, который нам требовался. Большинство горожан покрывали наружные стены простой побелкой. Но дом месье Краузе когда-то был фиалковым!

Чтобы найти нужный оттенок, мне пришлось обойти несколько лавок, в которых продавались строительные материалы. И прежде, чем решиться на покупку ведра краски, я попросила продавца покрасить мне маленькую досочку, которую я и предъявила нашему хозяину в качестве образца.

И когда месье Краузе взял эту досочку в руки, взгляд его на мгновение просветлел. Должно быть, этот оттенок фиалкового цвета был очень близок к тому, что сохранился в его памяти. И пусть уже в следующую секунду он пожал плечами и заявил, что «ему всё равно», мне было достаточно его первого впечатления.

За краску я заплатила девять серебряных и пять медных монет. Изначально лавочник запросил золотой, но согласился скинуть пять медяков.

Льняную ткань на скатерти и салфетки я купила двух цветов — тоже фиалкового и белого. Мне захотелось сделать нашу чайную похожей на сами фиалки, и на клумбе у крыльца я решила посадить именно эти цветы. И полосатую маркизу сделать полосатой светло-фиолетовой и белой.

Моя идея открыть чайную не привела Рут в восторг. Девушка была не слишком общительна и перспектива обслуживать десятки покупателей в день не показалась ей заманчивой. Но я понимала изначально, что в торговый зал мне придется нанять кого-то со стороны. Но на первых порах, когда у нас вряд ли будет много посетителей, я собиралась встать за прилавок сама.

— Вам не положено это по статусу, мадемуазель! — возмущенно заявила мне Рут. — Ваш отец был дворянином, и сами вы учились в пансионате для благородных барышень. Вам следует читать книжки, заниматься рукоделием и танцевать на балах.

Но я только посмеялась над ее словами. Я не представляла себя на балу.

И вместо того, чтобы думать о каких-то танцах, даже названий которых я не знала, нам следовало уже заняться картошкой. И после того, как я отнесу заявление в городской суд, я собиралась приготовить для Рут, Армель и месье Краузе пару блюд из этого пока еще диковинного для них овоща.

Глава 38

Утром следующего дня я отправилась в суд. Здание, где он располагался, находилось на бульваре Ордена Орла. Это был внушительный двухэтажный дом с колоннами. Я ожидала встретить на входе охранников или хотя бы какого-нибудь клерка, который не впускал бы внутрь посторонних, которые приходили сюда без всякого дела. Но нет, я беспрепятственно попала в секретариат, где почтенного возраста мужчина принял у меня заявление.

Он внимательно изучил документ, заметив, что тот составлен должным образом. Потом сделал запись в толстой книге, что лежала перед ним на столе. И наконец положил заявление в кожаную папку к другим документам.

— Как быстро оно будет рассмотрено? — полюбопытствовала я.

— Трудно сказать, мадемуазель, — мужчина развел руками. — Должно быть, вы знаете, что в наш город прибыл новый судья, и пока никто не знает, чего от него ожидать. Но, полагаю, что не раньше, чем через пару недель — это обычный срок для такого рода документов. А возможно, чтобы разобраться в деле, судье Роберу потребуется и больше времени. Но не беспокойтесь, вас известят о решении, которое будет принято. Либо, если судье потребуются дополнительные сведения, вас вызовут на соответствующее заседание.

Я поблагодарила его за ответ (хотя тот и разочаровал меня) и вышла из здания суда не в самом хорошем настроении. А что, если за эти две недели Торсен продаст кому-то наш дом? Да, на аукционе покупателей на него не нашлось, но что, если он предложит дом кому-то, кто находится не в Гран-Лавье и не знает, что прежде в нем жила ведьма? Тогда даже если суд примет решение в мою пользу, выполнить его будет куда трудней.

Но поделать в этим я ничего не могла. Оставалось лишь надеяться, что Торсен не станет сбрасывать цену на нашу усадьбу, лишь бы поскорее от нее избавиться.

Я прибавила шагу. Отправляясь в суд, я попросила Рут поставить тесто для шанег и теперь собиралась удивить ее новой начинкой для них.

Штукатурка на фасаде нашего нового дома уже была наполовину обновлена — нанятые мною мастера на славу потрудились за эти полдня. Их я тоже угощу новым блюдом. Мне нужно было собрать как можно больше непредвзятых мнений.

В зале еще до сих пор на полу была картошка, и я, набрав в миску пару десятков крупных клубней, прошла на кухню. Вернулась я домой как раз вовремя — тесто уже норовило вылезти из стоявшей возле печи кадки.

— Что это вы удумали, мадемуазель? — насторожилась Рут, увидев в моих руках картошку. — Разве этой гадости на кухне место?

Я рассмеялась в ответ:

— Уверена, ты переменишь мнение, когда попробуешь ее.

Она возмущенно фыркнула:

— И не подумаю, мадемуазель! Не зря же ее ведьминой ягодой называют. Да ее даже скоту в пищу не дают. И как вам только в голову пришло, что ее есть можно?

Я и сама пока еще не была полностью уверена в том, что окажусь права. Кто знает, возможно, здесь росла какая-то другая картошка, и ее вкус не понравится даже мне. А потому пробовать новые блюда пока стоило с осторожностью на случай, если овощ всё-таки окажется ядовитым. Но выяснить это можно было только опытным путем.