Картофельное счастье попаданки

Когда он произнес это имя, лицо его заалело, и он смущенно отвернулся. А я едва удержалась от того, чтобы его не обнять — так радостно мне было слышать, что у него появилась подружка.

Дорога поднималась всё выше и выше в горы, и стало ощутимо холодней. Лес редел, и зеленая травка уже редко проглядывала среди камней. Я задрожала. Сначала я подумала, что это от холода. А потом поняла — от страха.

Потому что вскоре мы услышали цокот копыт, а еще через некоторое время увидели кавалькаду не меньше, чем из десяти всадников. Они неслись во весь опор, и я не сомневалась, что они гнались за нами.

Но как такое могло произойти? Еще даже не начало темнеть. Почему они отправились в погоню так рано?

Возможно, всё дело было в магии. Как только Армель выехала из города, наверняка сработал какой-то артефакт, по которому они изначально ее нашли в Гран-Лавье. Король, должно быть, сразу отправил своих людей в наш дом, а те, обыскав его, доложили ему, что принцессы там уже нет.

Кип тоже понял, что дело плохо. Убегать от них не было уже никакого смысла. Они продвигались куда быстрее, чем мы. А дорога в этом месте была совсем узкой, а в нескольких шага от нее был обрыв.

Кип остановил лошадь, мы выпрыгнули из телеги. А всадники были уже близко. И я уже смогла различить среди них графа Кэррингтона. Но смотрела я сейчас не на него, а на человека, плащ которого блестел на солнце от множества золотых нитей, которыми он был расшит. Должно быть, это и был сам король.

Но потом мой взгляд остановился еще на одной фигуре — той, что возглавляла эту кавалькаду. Мне было непросто поверить в это, но когда они подъехали почти вплотную к нам, то сомнений не осталось — впереди на гнедой лошади ехал Габриэль Шекли — тот, кого я всегда считала своим другом!

Глава 74

Всадники придержали коней. Теперь нас разделяли несколько десятков метров и наша телега, что стояла на узкой дороге. Кип взял в руки огромный булыжник, что лежал на обочине, поднял его над головой. В его могучих руках это было страшное оружие, и сойдись он один на один с любым из наших преследователей, то я бы поставила именно на его победу. Но наших врагов было слишком много, и даже если Кип сумеет справиться с несколькими из них, это ничего не решит.

Армель стояла, прижавшись ко мне, вцепившись руками в мою юбку. Она не плакала и не кричала, но я представляла, как страшно было ей сейчас.

Страшно было и мне самой. И оказалось вдруг, что я совсем не умею разбираться в людях. И те, кому я верила, в ком никогда не сомневалась, теперь были не на моей стороне.

Габриэль Шекли спешился и, сказав что-то королю, пошел в нашу сторону. Он шел один. Должно быть, решил выступить в роли парламентера.

Я попросила Кипа опустить пока булыжник. Я хотела знать, что скажет шевалье. Попытается ли он хоть как-то оправдаться или всего лишь передаст нам требования короля.

— Мадемуазель Бриан, я пришел не со злом! — громко сказал Габриэль, остановившись возле нашей телеги.

— Значит, это были вы, месье? — горько усмехнулась я. — Это всё время были именно вы! А я еще удивлялась, как быстро до вас и до вашей сестры доходит информация обо всём, что происходит во дворце герцога Марлоу. И вы приходили в наш дом и шпионили за нами.

— О, нет, мадемуазель! — его щеки заполыхали.

— Но разве не вы доложили его величеству о том, что принцесса находится именно в Гран-Лавье?

— Всё было не совсем так, мадемуазель! Прошу вас, позвольте мне всё объяснить! Да, я являюсь членом Ордена Орла и состою на секретной службе у его величества. И я не стыжусь этого. В моем положении такая служба оказалась большим подспорьем. К сожалению, моя деятельность стряпчего не приносит большого дохода. А на службе я получаю жалованье и приношу пользу своему Отечеству! Теперь что касается ее высочества. Сведения о том, что принцесса Арвитании находится в нашем городе, я получил из столицы. Сам я об этом, разумеется, никогда бы не догадался. У меня очень слабые магические способности. Но когда артефакт в столице указал именно на Гран-Лавье, я получил особое задание — найти эту девочку во что бы то ни стало. И мне привезли из Терренвиля особый амулет, который был способен отреагировать на магию, которая свойственна королевскому дому Арвитании. И часами ходил по улицам города, пытаясь уловить хоть малейшие перемены в амулете.

— И этот амулет сработал у нас в доме? — сказала я.

— Да, именно так, — подтвердил он. — И поверьте, я долго не мог решить, как мне следует поступить. Но, поступая на службу, я дал клятву и не мог нарушить ее. Так что да, я сообщил обо всём в столицу. Потом я попытался выяснить, знаете ли вы сами о том, кто такая мадемуазель Армель, и понял, что нет, не знаете.

— Она — ребенок, Габриэль! Всего лишь ребенок! И она так долго была разлучена со своим отцом! Не кажется ли вам, что будет лучше, если она, наконец, окажется на своей родине в Арвитании?

— Она и окажется там, Эльвира! — без тени сомнений заявил Шекли. — Как только ее отец подпишет указ о передаче провинции Деланж Терезии!

— Значит, до тех пор она может оставаться в моем доме в Гран-Лавье? — быстро спросила я.

Я до сих пор не вполне поняла, с какими намерениями отправился король в погоню за нами. И не была уверена, что сам Шекли был способен ответить на этот вопрос. Но он ответил.

— Боюсь, что нет, мадемуазель! Это было бы слишком опасно и для вас, и для самой Армель. Как только арвитанцам станет известно, где именно находится их принцесса, они наверняка предпримут попытку выкрасть ее. И тогда они не пощадят никого, кто будет с ней рядом. Поэтому будет лучше, если до подписания указа она побудет в Терренвиле в королевском дворце.

— А если этот указ так и не будет подписан? Насколько я помню, эта провинция досталась Арвитании по результатам тяжелой войны, в которой полегло немало арвитанцев. Захочет ли король Дамиан отдать Терезии землю, которая орошена кровью его предков? Что будет с Армель, если ее отец не примет условия нашего короля?

Габриэль растерялся. Похоже, такая мысль прежде не приходила ему в голову.

— На этот вопрос могу ответить я, мадемуазель! — услышала я незнакомый голос.

Я вздрогнула, увидев, что король и граф Кэррингтон оказались гораздо ближе к нам, чем были еще пару минут назад. А я и не заметила, как они подошли. Кип снова потянулся за булыжником, но я снова покачала головой.

— Если король Арвитании будет не готов отдать за свою родную дочь всего лишь какую-то провинцию, значит, он не так уж и хочет увидеть малышку. Разве я не прав, мадемуазель? И если это так, то зачем же ей возвращаться на родину?

Король улыбался. На вид ему было не больше двадцати пяти лет. У него была приятная наружность, но красивым я бы его не назвала. Возможно, впечатление портили те самодовольство и надменность, что сквозили в каждом его жесте, в каждом слове.

— Но почему бы вам, ваше величество, не проявить милосердие? — спросила я, и голос мой дрогнул. — Вы бы сделали так многое для этого ребенка, что когда-нибудь это добро вернулось бы к вам!