Картограф

– Бери! Ты ведь за этим пришел?

Филя схватил книгу и машинально открыл ее. Все страницы были черные, как будто их натерли ваксой! В изумлении он посмотрел на старика.

– Чего уставился?
– грозно сказал старик.
– Губить тебя не буду, грех это. Ты сам себе нарисуешь погибель. Бери и проваливай. И ты тоже, расселся тут, понимаешь.

– Так вы же сами позвали, - пролепетал Витя, вставая.

– Ничего не знаю! Убирайтесь и больше не приходите! Пошли, пошли отсюда.

Витя и Филя кинулись к выходу. Задвижка поползла вверх, дверь со скрипом отворилась, и они очутились на улице. Их подхватил снежный вихрь, поволок за собой, прочь от избы, где тотчас же потух огонь, словно никогда и не возгорался. Дверь закрылась, и на нее чудесным образом вернулся замок. Витя и Филя прыгнули в автомобиль и рванули с места, уже не боясь поднять шум.

– Кто это был?
– в ужасе спросил Филя, баюкая раненную руку.

– Чернокнижник!
– сказал Витя и посмотрел на него страшными глазами.
– Как мы живые от него ушли?

Филя погладил след на коже, оставленный ланцетом.

– Он не собирался нас убивать.

На него вдруг снизошло спокойствие. Исчез дробящий душу страх. Так бывает, когда досыта наплачешься и плывешь по мыслям в полузабытьи, только глаза чуть чешутся и надо бы носовой платок.

– Ха, не собирался! Как он тебя полоснул - чик, чик! Я думал - все, конец тебе.

– Я крепкий. Меня просто так не возьмешь.

– Ты не понимаешь, о чем говоришь. Чернокнижник любого в бараний рог скрутит. Рассказывали, зашел однажды к такому паренек - вот как мы с тобой - вернулся домой без глаз, в боку дыра огромная, неделю его лихорадка трепала, и все, нет человека.

– Ты сам этого парня видел?

– Да нет же - рассказывали.

– А не бредни ли это, часом?

– Знаешь что, - разозлился Витя.
– Раз ты такой смелый, давай повернем назад, попросишь у него еще книжонок. Там их много, целый шкаф! Давай!

– Не кипятись, - сказал Филя, доставая книгу и рассматривая ее в приглушенном свете приборов.
– Я тоже сильно испугался. Когда он меня за рукав потянул, думал, поседею.

– Ты и так седой, - пробурчал Витя.

А Филя упорно продолжал:

– Он с нами играл, как кот с мышью. Сытый такой кот. А что он, в сущности, сделал? Пустил мне кровь? Я привычный, от этого не умру - смотри, даже следа почти не осталось. Ни шрамика, ничего. И главное, книгу дал.

– Не ту!
– взвыл Витя.
– Ты видел, что он нам подсунул, гад?

– А что?
– спросил Филя, разглядывая листы.

– Как ты на этом будешь рисовать? Все черное, как африканская негра! Снегом намалюешь?

– Может, и снегом, - уклончиво сказал Филя. Он нутром чуял, что правильную книгу дал им старик, только как ей воспользоваться, пока не ясно.
– А кто такой этот чернокнижник? Священник?

Витя поморщился, как будто отведал лимона.

– Нет, не священник, они беспоповцы. Сами себе поют, сами детей крестят. Он у них за старшого. Чуть что случись - к нему. И святые книги только он открывать может, остальные его слушают и запоминают. Им нельзя писать на бумаге, она вроде как от нечистого. Был тут шорох: приехал к ним губернатор, разбирался, почему они детей в школу не пускают. А они: так, мол, и так, не желаем, чтоб в детишек через учебники змий заселился. Что с ними только не делали - и стращали, и штрафом грозили, и от питанья отрезали - ничего не проняло. Вся деревня безграмотная, юс от ятя не отличат.

Филя молча смотрел в окно. Они въехали в спящее Малярово. Залаяли собаки, одна кинулась под колеса, бешено оскалив белые клыки. Витя притормозил, опустил стекло и выругал ее последними словами.

– А может, потому они и не читают, что все книги у них черные?
– задумчиво произнес Филя.
– Старик вымарывает их, чтобы никто не смог.

– Ребята говорили, у них мужики с мужиками живут, - вдруг сказал Витя, словно сообщал великую страшную тайну.

– При чем тут это?
– раздраженно спросил Филя.

– Уроды они. Огнем их выжечь, вот что!

– Ну-ну.

Подъехали к дому. Стараясь не шуметь, выбрались из автомобиля, проложили новый след по заметенной тропе. Ворота еле открылись, перед ними неожиданно нарос сугроб. От скрипа в сарае всполошились куры, в кухне включился свет. В форточку выглянула Вера.

– Вас где носило?
– сердито спросила она.
– Мать плачет.

– Чего вдруг?
– беспечно откликнулся Витя, обметая штаны щеткой.

– Говорит, на дело ушли, посадят вас.

– И как она прознала?
– удивился Витя.
– Подслушивала, что ли?

– Да у тебя по роже все видно, - ехидно сказала Вера, закрывая форточку. Витя усмехнулся и затопал ногами по половику.

В комнате собралась духота, и Филю повело, разморило. Он плюхнулся на тюфяк, наскоро стянул одежду и положил добытую книгу под подушку. Но не удержался, вытащил опять и полистал. Обложка была густо залита чернилами, и все же на ней различались слова - «Азбука для самых маленьких». Божественная книга, говорите? Ох, прав был Витя: обманул чернокнижник, всучил ерунду! От огорчения у Фили пропал сон. Книга честь по чести, рукописная, на пергамене, но ни разу не священная. Жалкий учебник! С другой стороны, в начале же было слово. Пускай это слово было не «бог», а «азбука». И вообще, может, Додон неграмотный? Тогда ему и так сойдет. Где обучаются демоны? Образованные ли они? Филя немного поразмыслил над этим и успокоился. Демон-книгочей - просто нелепо! Ему представилась изба-читальня, полная усердных чертей, согнувшихся над томами Пушкина, Толстого, Достоевского. Ха, бред! В любом случае, второй раз к чернокнижнику Филя ехать не собирался.

Сон снова стал одолевать его, молоканская азбука сама валилась из рук. Ухо приникло к подушке, мысли спутались. Витя еще возился, гремел стаканами, звякал ремнем, а Филя уже погружался в дремоту - вниз, вниз, на дно, под грунт, под глину, в недра земли.

Часть 2

Грифон

– Добыл?
– прошептал знакомый голос.
– Молодцом! Книга толстая, надолго хватит. Но ты не торопись, не лютуй, рисуй помаленьку-полегоньку.

– А если я не хочу рисовать?
– спросил Филя.
– Что тогда?

– Попробуй, узнаешь, - и невидимый собеседник мерзко захихикал.

– Опять запугиваете?

– Предупреждаю. Это не просто дар, это голос крови. Не прольешь на карту - сама выйдет, горлом или как еще. Захлебнешься, не откачают.

Филя подумал о том, что смерть не так страшна, как вечное проклятие души. Демон, казалось, подслушал его мысли.

– Поздно каяться, картограф. Дело сделано, хоть и не без огрехов. Этот чернокнижник, старый козел, опять напакостил. Он беса из тебя изгонял?

Филя кивнул.

– Скверно. На суку висит мочало, начинай сказку с начала. Я тебе на столе семечку оставлю, проглоти ее. Смотри, не разжевывай и водой не запивай.

– Это обязательно? В смысле, я не хочу, чтобы во мне жили бесы.

– Это не бесы!
– рявкнул голос.
– Дурь какая! Ты что, суеверный?

– Нет, но вы же сами сказали...

– Ничего я не говорил! Как ты будешь работать без семечки?

– В прошлый раз получилось, - едко заметил Филя.
– Вы, Додон, прекратите мне лапшу на уши вешать, я не маленький.