Картограф

– Аааа!!!
– закричал Филя, отскакивая подальше. Горгулья, чудище! Ожила, разговаривает, сожрет!

– А вот этого не нужно, - устало сказал Грифон.
– Ночь-полночь, а ты орешь, как резаный. Разбудил меня, теперь прыгаешь.

Филя собрал рубашку на груди в кулак, силясь унять сердцебиение. Босые ноги примерзли к граниту, жжение и боль стали почти невыносимыми. Падать нельзя: отморозит бока - смерть. Он оглянулся: по проспекту, шедшему вдоль набережной, проехала одинокая машина. Свет ее фар мигнул вдали и исчез.

– Замерз?
– спросил Грифон.
– Погоди, подую.

Чудище со свистом втянуло воздух и мощно дохнуло Филе прямо под ноги. Лед разлезся, образовалась лужа. Грифон пыхнул огнем еще раз, и Филе показалось, что вокруг него образовался островок лета. Он закрыл глаза, купаясь в теплом потоке.

– Надолго не хватит, - предупредил Грифон.
– Я бы на твоем месте убрался отсюда побыстрее.

– Вы не знаете, как я сюда попал?
– спросил Филя, подходя ближе. Страх отпустил его - раз обогрел, значит, пищевого интереса не имеет.

– Как-как? Ногами пришел. Влез на меня и уснул. Я еще подумал, какой странный бомж.

– И долго я спал?

– Полчаса, а то и больше. У меня часов нет, за точность не ручаюсь. Да, ты еще мне за крыло что-то засунул, возьми.

Филя подошел поближе и осторожно ощупал пространство между крыльями. Там лежал завернутый в лист пергамена ланцет.

– Я пришел сюда рисовать!
– воскликнул Филя.

– Большой оригинал, - заметил Грифон и взмахнул крыльями, будто очищал их от пыли.
– Картограф, да?

– Угадали.

– Не угадал. Вижу. Садись, рисуй, раз явился. Смотри, кровью не заляпай, меня только весной вымоют.

– Я ототру, - пообещал Филя, устраиваясь у Грифона на спине. Он аккуратно разложил пергамен на каменных лопатках, закатал рукав и безжалостно чиркнул ланцетом вдоль синей жилы. Хлынула кровь. Она залила Филины штаны, перепачкала упругие бока Грифона, обагрила золотые крылья. Времени на созерцание не было. Филя погрузил пальцы в кровь и принялся за дело. Черточки, линии, завитушки испещрили пергамен, въедаясь в глубокие слои, словно ядреный уксус. Филя смежил веки - так рисовать было легче и сподручнее, ничего не отвлекало. Он выбросил из головы все заботы, его не волновало, как он будет останавливать кровь и сможет ли вернуться домой до того, как окоченеет насмерть. Теперь был только Грифон и карта, создающаяся на его спине.

– Ты долго еще там будешь возиться?
– капризно сказал Грифон.
– Я устал. Слезай!

– Потерпите, я заканчиваю. Будете отвлекать, дольше получится.

– Ну-ну... А меня нарисуешь?

– Не могу. На карте не должно быть ничего лишнего.

– Это я-то лишний?
– обиделся Грифон.
– Проваливай! Кыш, кыш с меня! Молокосос!

Филя слез. Карта была готова. И вдруг что-то мощное, как таран, сбило его с ног, и он кубарем покатился вниз, к ледяной воде Нави. Проклятый Грифон задел его крылом! Филя поднялся, весь в крови и снегу. Он ни на секунду не выпустил из рук карту, прижимал ее к животу.

– Ой!
– вскрикнул Грифон.
– Я нечаянно. Я не хотел. Ты живой?

– Живой, - мрачно сказал Филя.
– Кровь сами вытрете. Я пошел.

– Постой, так нельзя! Тут детки ходят. Увидят, что я скажу?

– Ничего! Вы памятник, вам молчать положено.

– Ну, пожалуйста, - заныл Грифон.
– Хоть с лопаток сотри, чешется.

– Ваши проблемы!
– Филя был непреклонен.
– Счастливо оставаться!

И он пошел вдоль проспекта, всматриваясь в темноту в надежде поймать такси. Дорога была пустынна. Кровь продолжала сочиться из раны. Филя, стянул с себя рубашку и намотал ее на руку. Повязка получилось нетугой, но это было лучше, чем ничего. Он не хотел испугать водителя, к которому сядет в автомобиль.

В спину Филе стрельнул поток света, он обернулся и что есть сил замахал здоровой рукой. Небольшой горбатый автомобиль с оленем на капоте резко затормозил. Филя кинулся к нему.

– Помогите! Довезите домой!

– Садись, - сказал знакомый голос.

Это был Степка - тот самый парень из бань. Рыжая шевелюра, конопатое лицо, только в нем больше не было мальчишеской придурковатости. Он выглядел старше и солидней, как будто за неделю прибавил в возрасте. Одетый в китель с погонами, он лениво барабанил пальцами по рулю, ожидая, когда неловкий Филя с отмерзшими ногами закарабкается внутрь.

– Ограбили?
– спросил Степка небрежным тоном.

– Нет... то есть да, да!
– спохватился Филя, понимая, что про Грифона и карту надо молчать. А то отвезет не в Малярово, а в сумасшедший дом.
– Я возвращался из бань, кошелек был толстый, торчал из кармана. Они подкрались и хрясь по голове! Я упал. Проснулся - ни пальто, ни денег.

– Они и руку тебе повредили?
– чуть насмешливо сказал Степка, косясь на него. Автомобиль резко рванул вперед, высвечивая занесенный снегом путь.

– Руку я в бане повредил. Осколком. Уронил бокал, пока собирал в совок, порезался. Замотать было нечем - вот, решил, сорочкой. А ты какими судьбами здесь?

Степка поправил воротничок, словно тот его душил.

– Еду от дамы сердца. Еще вопросы будут?

– Нет, что ты, что ты! Я не хотел... я просто...

– Вот и славно. Куда тебя везти?

– В Малярово.

– Гм, далече. Ладно, довезу, раз такое дело. Заявление писать будешь?

Филя, который возился со своей повязкой, не сразу понял, о чем речь.

– Нет, не буду. Зачем? Все равно не найдут.

– Вот из-за таких, как ты, они и ходят табунами. Лень, что ли, заявить? Оборзевших ищут на совесть.

– Знаю-знаю, как они ищут. У меня сестру украли - до сих пор ни слуху ни духу. Хоть сто заявлений напиши, толку нет.

Степка что-то буркнул и несколько остекленело уставился на дорогу. Филя прекратил ежиться, ступни потихоньку оттаивали, взрываясь изнутри игольчатой болью. Кровь остановилась, повязка больше не мокла. Карту он спрятал в трусы, и она мешала ему сидеть.

– Ты ведь не лакей?
– спросил Филя осторожно.

– Догадливый!
– усмехнулся Степка, закладывая крутой вираж в стиле Вити.

– А кто тогда? Полицейский?

– Почти.

– Следователь?

– Вроде того, на полставки. А так занимаюсь частным сыском. Нуждаешься в моих услугах?

– Пожалуй, да!
– воскликнул обрадованный Филя.
– Дорого берешь?

– Дорого, - улыбнулся Степка.
– Я ж профессионал, не хухры-мухры. Сестру, говоришь, украли? Видел негодяя?