Картограф

– Деньги есть, - отмахивался он от Фили.
– Чего жопу зря морозить?

Филя подождал пару дней, сцепив зубы, и понял, что бесполезно. Медлить нельзя. В полночь, когда в доме затих последний шорох, он достал из пальто взятый с боя скальпель, развернул выбеленный лист и лег на тюфяк.

«Додон, ты здесь?
– мысленно спросил Филя. По спине побежали мурашки, лоб покрылся испариной. Додон не откликнулся. Стояла гробовая тишина, от которой ломило в ушах.

«Додон!
– закричал Филя.
– Додон, ты где?»

И опять ничего. За окном завыл ветер, береза жалко мотала ветками и стучалась в стекло - пощади, пусти погреться. Филя напрягся. Куда улетел этот гад, где его носит? Когда не нужен - тут как тут, смущает, ввергает в грех, вертит хвостом, а нынче, когда он в горячке и так нуждается в нем - шиш, растворился, исчез! Филя еще долго безуспешно звал Додона и дождался только залпа Витиного храпа.

«Что ж, нарисую без его помощи».

Филя полоснул скальпелем по руке, смежил веки и принялся наносить рисунок на пергамен. Кровь шла неохотно, быстро высыхала. Оставалось надеяться, что столь малого ее количества все же хватит. Закончив рисунок, Филя зажал рану рукой, кое-как обмотался первой попавшейся тряпкой и в изнеможении улегся на тюфяк. Утром, как только проснулся, он первым делом схватил карту. Ему не удалось сдержать горестный вопль.

– Что, что?
– забормотал сонный Витя, вскакивая на постели.
– Грабят, убивают?

– Нет, - сокрушенно сказал Филя.
– Если бы!

– Чего тогда шумишь? Сколько натикало?

– Полдевятого.

– Тю! Спать еще и спать.

– Так спи, кто не велит.

Но Витя с хрустом потянулся и спрыгнул с кровати.

– Карту рисовал?
– спросил он, кивая на перебинтованную Филину руку.

– Так...

– Давай, показывай!

– Нечего показывать, - сказал Филя.
– Не получилось.

Он подал ему пергамен. Витя озадаченно осмотрел обе стороны.

– А карта где?

– Сам хотел бы знать. Рисовал-рисовал, а утром все исчезло.

– Может, листок другой? А тот куда-нибудь завалился.

– Нет, я один выбелил. Других не было.

– Беда!

Филя что есть силы ударил тюфяк кулаком. Удовлетворения не почувствовал, пришлось повторить. И еще раз, и еще.

– Хорош беситься, - раздраженно сказал Витя.
– Пыль поднимаешь. Отвел душу и будет!

– Нет у меня души! У меня ничего нет!! Господи, Настенька!

Боль в языке показалась ему спасительной, и он завопил:

– Боже, боже, боже, боже!

– Заткнешься ты или нет?!
– Витя подскочил к нему и зажал рот рукой.
– Кончай блажить. Без тебя тошно.

Филя зарычал, как зверь. И вдруг что-то маленькое и нежное с хрустом переломилось в нем. Он встал, вытер лицо и принялся одеваться.

– Ты куда?
– озабоченно спросил Витя.

– Скоро вернусь, - он надвинул шапку на брови, избегая его взгляда, и вышел вон.

В коридоре чуть помедлил, огляделся. Снял со стены зеркало, вынес его во двор и разбил о березу. Осколков было много. Филя порылся и выбрал самый крупный, зазубренный и кривой. Сунул в карман пальто - порвал подкладку. Не жаль, не жаль, теперь все равно.

Машину удалось поймать не сразу. Он прилично померз на обочине, переминаясь с ноги на ногу. Филя уже подумывал, не попросить ли Витю подвезти его до места, как вдруг неподалеку затормозил небольшой черный автомобиль с оленем на капоте.

– Степка?
– Филя не верил своим глазам.

– Он самый. Тебе опять куда-то надо? На набережную? Чего застыл, садись, время - деньги.

Филя сел, назвал улицу, и они поехали.

– А я, признаться, с плохими новостями к тебе еду. Не могу разыскать твоего краба. Все перерыл, дворников вопросами замучил, архивы поднял. С квартиры он съехал, в нумера не заселялся. Нигде нет - как сквозь землю провалился.

– Не страшно, - сказал Филя спокойно.
– Я понимаю.

– Руки опустил?
– сочувственно спросил Степка.
– Я знаю одного экстрасенса, он больше по кладам, но и за людей иногда берется. Хочешь, познакомлю?

– Нет, не надо.

– И правильно! Эти колдуны - тот еще сброд. Тень на плетень наведут, а ты потом живи, писка мышиного бойся.

Филя бездумно смотрел в окно. Осколок в кармане отплясывал чечетку, рвался наружу - почти вывалился, приходилось слегка поддерживать рукой. Степка молча курил, стряхивая пепел на пол.

– Приехали!
– сказал он.
– Дождаться тебя?

– Я надолго. Бывай, Степан.

Можно было подъехать поближе, но не хотелось, чтобы Степка знал, куда он держит путь. Несколько кварталов Филя прошел пешком, потом сел на трамвай. Сошел раньше времени, дважды пересек дорогу, стараясь избегать многолюдных участков. Поминутно озирался: нет ли за ним хвоста? Прохожие семенили мимо, огибали кучи снега, которые накидали мужики, расчищая дворы. Филя ощупал осколок, и тот ворохнулся, как живой.

– Не спеши. Чуть-чуть осталось, - сказал Филя.
– Почти пришли.

Он прибавил шагу и вскоре оказался у нужного дома. Уверенно и слегка лениво постучал в дверь.

– Ты что здесь делаешь?
– вскричала почтенная старушка Ильинична. Филя грубо отпихнул ее в сторону и кинулся в дом.
– Стой, кому говорят! Полкан, Полкаша!!

Времени было в обрез. Он бежал вперед по анфиладам темных комнат и коридоров, сбивал стулья, запинался о ковры, перепрыгивал напольные вазы. С лязгом и грохотом покатился горшок с геранью, который он задел, дергая очередную дверь. Грязь и листья брызнули на ковер. От грохота в глубине дома проснулась болонка и залилась то ли лаем, то ли чихом. Тетки нигде не было. Филя со всей силы сжал осколок. «Думай, думай! Она здесь. Спряталась!»

Он заглядывал во все углы, переворачивал кресла, нырнул под диван. Щель между ним и полом была мала, но ему казалось, что тетка могла туда втиснуться. И вдруг в коридоре что-то мелькнуло. Она! Филя бросился вдогонку. Тетка в ужасе бежала от него, как нимфа от древнегреческого бога. Длинное домашнее платье картинно развевалось. Старая Горгона показала такую прыть, что Филя едва поспевал за ней. Пытался ухватить край платья, но он ускользал.

Погоня затягивалась. Тетка пропала из виду. «Где эта продувная бестия?
– в раздражении подумал Филя.
– Не могла далеко уйти. Сейчас я ее прищучу!» Дверь гардеробной была приоткрыта, тетка беспомощно зарылась в шубы и глядела оттуда на Филю испуганными глазами.

– Что тебе нужно?
– взвизгнула она.
– Оставь меня в покое.

Филя на секунду поймал свое отражение в осколке. Он понял причину ее страха - сейчас он был больше похож на монстра, чем на человека. Полуседые волосы встали дыбом, зубы ощерены, выражение лица злодейское, в руках зажато орудие убийства. Он сам такого не пустил бы на порог.

– Тетя, - сказал он неожиданно ровным голосом.
– Давайте поговорим как цивилизованные люди. Вылезайте из шкафа.

– Нет, нет! Уходи!