Картонный попаданец

Но на его место тотчас же приплывут новые, целая флотилия разных и больших, цветных и толстопузых матрасов. Но вот только Сереги нового этому миру уже не видать, и это твердо осознавали и Сима, и Поль, и даже странная гром-баба Ариель. А потому, пока вы тут читали про матрас и побережье, ребята осторожно выволокли нашего Серегу из лужи, разорвали рубаху на животе и ахнули.

Охнули, фыркнули и громко-громко выматерились по очереди, вместе, перебивая друг друга. Аккуратно в области сердца - по центру, а не слева, как любят показывать в фильмах и плохих книгах - на груди новоявленного спасителя лежала та самая книга, в мир которой он и попал. Пуля не смогла пробить насквозь этот деревянный талмуд, эту эпохальную книженцию, кусок жвачки и розовых соплей, и розовых же второсортных картонных коробок, размякших в воде, что льет автор. Пуля не смогла прошить и половины романа, сплющилась, превратилась в свинцовый блин из тонкого свинцового теста.

– Мать моя - лошадь! Волкам на радость - мои потроха! Он жив, цел!
– вдруг радостно крикнул Поляшка и хлопнул кулаками по луже. Брызги перемещались с каплями дождя, морда у коня покрылась грязью, что совершенно животное не волновало.

– Подымайся, подымайся, - Сима успел выдать Сереге лещей.

– Больно!
– взвизгнул пришедший в себя парень.

Сперва схватился за лицо. Еще бы, мозолистой лапой по мокрым щекам - чай, не бабочка крылышками зацепила.

– Не лупи!
– еще громче взвизгнул Серый, поднявшись на корточки.

И стоило ему принять мало-мальски вертикальное положение, парень тотчас же закашлялся и схватился за ушибленную грудь, где уже наливался темного вида синячище.

– Болит?
– рядом на корточки присел тот самый Дин Винчестер.
– У меня смотри че.

Не успел Серый моргнуть, как тот самый Дин Винчестер просунул в дырку посреди груди палец и пошевелил им из стороны в сторону, дабы показать, какая страшная не смертельная рана у него, чтобы, наверное, Сереге не так печально было после всего этого нечаянного расстрела.

– Подымайте задницы, подраненки, пора топать.

И все тут же, без лишних разговоров и бесед действительно подняли задницы. Дождь прекратил лить почти в то же мгновение, будто кто-то специально кран там наверху перекрыл.

Точно, зуб дадут все, и картонка, и Поль, и Сима, и Йешка - маленький клык, что все вокруг завязано на Сереге, на Избранном. И все так, туды его растуды, совпадает постоянно и случается красиво, что диву даешься.

С юга подул теплый ветер, моментально высушив и одежду, и лужу под ногами. В лицо ударили острые песчинки-мошки, на зубах заскрипела пыль.

– Вещи где?
– стоило процессии двинуться, спросил Поляк.
– Еда там, туалетная бумага. Где, я вас спрашиваю?

– А где Гриша?
– оглянулся по сторонам Сима.

– Ах ты, сука, Григорий, ах ты сука воровская!
– что есть мочи прохрипел на всю пустыню Поль, заприметив на горизонте колыхающуюся точку, что еще несколько минут назад была улиткой Григорием.
– Вот он че по фене стелил! Какая наглость, ты посмотри на него!

– Земля круглая, улиточка! Земля круглая!
– прокричал вдруг тот самый Дин Винчестер, погрозив кулаком совсем в другую сторону.

Полная луна, что все это время скрывалась за пузатыми тучами, сейчас спешно выкатывалась за борт, чтобы сделать рокировку с солнцем, а это значило одно - ребята ужасно опаздывают к открытию ярмарки. Вся эта катавасия с улитками, монстрами и прочими спринтами и марафонами играли на руку и лапы монстрам, что шли по пятам.

Банда неслась навстречу новому дню и новым знакомым, что смогут помочь и смогут что-то еще. Что смогут сами ребята, мы знать пока не можем.

Не прошло и пяти минут, как первые лучи красного солнца вылились на пустыню. Стало теплее, а где-то далеко-далеко начал горлопанить дикий пустынный петух. До открытия базара оставалось немногим более часа.

– Консерву бы сожрать, - без надежды на привал пропищала Ариель.

– Открывал сердце, как консерву! Бери мои чувства, эмоции и нервы! Пила "четыре", пила "пять"! Себя разрезаю опять и опять!
– вдруг начал напевать тот самый Дин Винчестер.

– Никаких привалов, - сурово взглянув на голодающих, буркнул Поляк.
– Терпеть.

"Терпеть" - дал себе команду Сергей.

По крайней мере, в этом мире можно выжить.

И одновременно с тем, как мир пытается его уничтожить, сюжет второсортного романа таки раз за разом спасает и спасает Серегу, недвусмысленно намекая, что все будет хорошо.

– Все будет хорошо, - хлопнул вдруг Серегу по плечу Серафим.
– Выше нос!

– Из глаз доставал голубые брильянты, ходил на цыпочках пес элегантный! Плаксивый Пьеро, глупый Арлекино, золотые ключики - к ножкам Мальвины! Хочешь быть разбойником - не люби принцессу!

– Да откуда ты все это знаешь!

– Мертвые поклонники, живые поэтессы!

– Как же ты задолбал!
– крикнул Серый и ступил на тропинку, что вытоптали сотни и тысячи ног и лап, что каждый день, каждый год этим путем ходили на базар.

Потянуло дымом, из-за холма выскочил флаг, но длинный флагшток держал полотнище. Флаг исчез. Затем показался снова, задержался чуть дольше, но шест вновь ухватил ткань за хвост.

6. Глава, в которой банда таки добирается до базара, базарит и добазаривается, а коняшка Поль всех побеждает и спасает каждого . Каждый благодарен коняшке

Гомон, болтовня и крики доносились из-за поворота. Из-за поворота наверх. Там происходило что-то очень веселое и, в то же время, странное.

Тропинка забиралась на самую вершину огромного холма и срывалась оттуда вниз, в гущу, в толпу, в жирные телеса и рты голодных до золотишка, серебришка, полтишка и тыщенок торгашей.

Рынок перед ребятами расцвел всеми цветами буро-желтой радуги, у подножья холма сейчас разводили огромный костер и собирали по схеме вроде икеевской просто гигантский вертел.

Низко над землей пролетел петух, почти пробежал по пальцам, оставляя следы на песке и, в то же время, тут же подметая эту бесконечную пустыню перьевым веником - хвостом. Причем веник - тут главное слово. Не хвост-веник, а веник-хвост! Это был веник, настоящий веник, а вот хвостом он был лишь потому, что торчал из того самого места, где должен быть у петуха хвост. Автор не перепутал порядок слов, нет. Веник это был, веник! И хвост. Но хвост уже потом. Ясно?

Вслед за птицей, сильно прихрамывая и хрипя с натуги, проскакало, а точнее устало прошелестело какое-то странное мохнатое существо в ботинках и кожаном шлеме.

– Сколько тут народа?
– встал на цыпочки Сергей, оглядывая бесконечные ряды от горизонта до горизонта.

– С каждым годом все меньше и меньше, - замер рядом Поляшка.
– Раньше, помню, лет пять так назад, тут было сто-о-о-лько рож! Столько рож! Товар, мамадарагая, сдувало! Покупатели - со всех концов света - дрались, кусались, бились за котелки и чашки, горшки и пакетики! Базарные бои! Продавцы телегами увозили денюжки! Возами! Тазами, ты можешь себе это представить, Серега?! Мелочь под ногами валялась, по деньгам ходили! Мы с пацанами всегда сюда с лопатами и тяпками приезжали после. Некоторые даже с аппаратами, что металл в почве ищут, веришь.