Кай из рода красных драконов 4

Собрав трупы зверей, поднятые Нишаем, мы не обнаружили в этой куче тел ни Касана, ни парнишки-курсанта.

Долго искали, пока Ичин не решил, что Нишай не был над ними властен так, как над телами зверей. Ведь это не он их воскресил. Вот наши мертвецы и ушли опять по своим делам.

— Может, Касан испугался, что мы его окончательно прикончим? — спросил Незур. — И мальчишку с собой взял. Он ведь в душе был добрый. Очень добрый.

Я хотел ему ответить что-нибудь язвительное насчёт доброты нежити, но пожалел и промолчал.

— А ты куда ломанулся в ночь, разведчик недоделанный? Совсем охренел? — порадовал меня Чиен моею же лексикой.

Я с трудом подавил в себе слово на букву «бэ». Ну вот какая ему, блин, разница?

Чиен начал ругать меня, я терпел. Нет уж, крыть его по матери я не буду. Хрен — ещё куда ни шло, но все остальные лингвистические завоевания XXI века лучше попридержать.

— Меч хотел найти, — пришлось признаться, чтобы Чиен прекратил стенать над ухом про отсутствие у меня воинской дисциплины. — Рядом он, чую.

— Меч? — удивился фехтовальщик.

Я вспомнил, что Чиену ничего про меч не рассказывал. Ну и правильно. Фехтовальщик хорошо знал княжича Камая. Он мог спалить меня на какой-то детали.

— Колдуняки украли у меня меч, — пояснил я туманно.

— У тебя теперь есть драконий, чем же он хуже? — удивился Чиен.

— А я всё равно хочу вернуть свой. Я привык драться двумя.

— Так подберём тебе хороший меч у Сакала, — пообещал он. — Вот выберемся отсюда! И подберём.

Я вздохнул. Меч был рядом, а не достать.

— Готовьте паланкин, — велел я драконьим воинам. — Скоро рассвет. С первыми лучами солнца мы покинем саха. А вы — останетесь здесь.

— Но, господин? — лицо воина стало каменным от напряжения. Он думал, что уходим мы все.

— Если вы уйдёте с нами, преследовать нас начнут быстрее, — пояснил я. — Сидите здесь, изображайте, что Нишай вот-вот вернётся. А вечером — выдвигайтесь следом за нами. Встретимся у водопада. Я сам вас там найду.

Воин согласно склонил голову. Он понимал, что мы не очень-то рады таким соратникам. Понимал, что я могу обмануть и заманить в засаду. Но это не пугало его.

Смерть от меча — всего лишь смерть, а вот Шудур его ещё и на куски разрежет, а душу скормит демонам.

Чиен смотрел на меня неодобрительно. Да я и сам не знал, что делать с драконьими воинами, носившими раньше печать Нишая.

— Любые клятвы, господин, — пробормотал воин, бросив взгляд на Чиена.

Нет, трусом он не был. Но печати спали, и воин ощущал боль, пустоту и бессмысленность своей жизни. Такова участь всех, кто слишком долго был в рабстве у колдунов.

Драконьи воины могли бы легко предать нас, предложи им жизнь тот же Шудур. Но колдун не мог позволить себе такую щедрость. Как хорошо, что у меня такие тупые враги.

Чиен вспомнил про то, что Шасти тоже умеет накладывать печати, и лицо его прояснилось. Драконьи воины были мечниками его уровня. Отряд таких рубак-смертников…

Я вздохнул. Все-то мы хотим кого-нибудь поработить. Нам кажется это отличным решением. Пока сами не попадём в рабство, чтобы оценить на своей шкуре, как это здорово — стать куклой в чужих руках.

— Пошли! — велел я.

Дыра над очагом стала светлее. В этот звонкий предрассветный час внимание караульных обычно рассеивается.

«Нишай» надел шапку из чёрного шёлка.

— Нет, паланкин не возьмём! — осенило меня. — Шудур шёл сюда. Он может попытаться задержать нас, а наш «Нишай» за себя постоять не может. Переоденьте его в одежду воина!

Охранники засуетились, подбирая пареньку одежду.

Его всё равно могли опознать по фигуре, но тут уже без вариантов. Придётся рискнуть.

Я подошёл к двери, прислушался и услышал визг.

— Тенгри, спасибо! — прошептал я.

Неуязвимые не упокоенные духи всё ещё носились по саха. Надеюсь, колдунам было весело.

Покинули мы саха легко.

Сакал уже ждал меня, волки принесли ему весточку.

— Что ты думаешь о мире, Кай? — спросил он после приветствия. — Скажи, куда катится этот мир?

— К войне, — пожал я плечами. — Это — наша долина. И она будет нашей.

— А хорошо ли ты делаешь, не смиряя себя? Ведь ты воюешь, чтобы обладать?

— Плохо, — кивнул я. — Но не я это начал. Терий Верден пришёл на нашу землю, и он должен остаться здесь, если хочет. Я подарю ему целых два метра.

— Но будет ли после войны — мир? — спросил Сакал.

— А после зимы — будет весна? — ответил я таким же вопросом.

— Счастлив был твой отец, иметь такого разумного сына, — вздохнул караванщик. — Шесть сыновей было у меня. И перевал забрал всех.

— Перевал? — удивился я.

— Он не принял моих сыновей, — пояснил Сакал. — Они оказались недостойными. А недостойные — сгорают в огне.

— Что значит — оказались недостойными? — нахмурился я.

Вот же чёртов перевал!

— Душа их была слабее моей, — пояснил Сакал. — Они хотели найти за перевалом дорогое оружие, украшения, ткани и пряности, а не алкали духовных богатств. Они пошли с караваном, и огонь… — караванщик тяжело вздохнул. — Страшный белый огонь, белый как снег, холодный как снег — он поглотил их.

«Белый? — подумал я. — Тот, что уже спасал мне жизнь, вспыхивая на руках?»

И промолчал.

Я мог бы спросить Сакала про белый огонь на своих руках. Но что если бы он оказался тем самым, что сжёг на перевале его сыновей?

Выходило, что вот он я — беленький, чистенький… А шестеро его детей… Шестеро!

Да, они шли через перевал за тряпками и побрякушками, а не за познанием, но всё-таки…

Сакал заплакал. Он понял. Прозрел мои мысли.

Я сидел, не зная, какими словами можно утешить старика, потерявшего шестерых детей.

Чиен тоже не мог мне помочь. Он смотрел в огонь, вспоминая своего погибшего сына.

Глава 22

Нишай

Трудно быть гордым, когда руки у тебя крепко связаны, да ещё и магической верёвкой, которую не ослабить и не развязать.