Каюр

— 76 градусов северной широты, 20 сентября 1889 года, фьорд Соверс, зимовка первой Гренландской экспедиции Американского географического общества. До начала полярной ночи тридцать четыре дня, продолжительность светового дня пятнадцать часов, температура воздуха минус пять градусов по Цельсию, ветер северо-западный, девять метров в секунду, время четыре часа утра. Все члены экспедиции здоровы, собаки и лошади в хорошей форме. Походный ордер экспедиции следующий: группа разведки местности и ледовой обстановки состоит из двух собачьих упряжек под управлением биолога и каюра экспедиции Сидора Волкова и механика Ричарда Гросса, за ними, на дистанции пятьдесят метров идут трое саней под управлением Сэсила Присли, Эдварда Уилсона и Мэйсона Кира. Остальные члены экспедиции идут на лыжах. Руководитель экспедиции Томас О’Нил с первыми конными санями, картографы лейтенант Чарли Гросс и Итан Коллинз соответственно со вторыми и третьими конными санями. За дневной переход, восемь часов, предполагается пройти от тридцати до пятидесяти километров. Состояние льда нестабильное, снежный покров не равномерный, местами тонкий или отсутствует. По мере продвижения в глубь ледника предполагается улучшение ледовой и снежной обстановки и понижение температуры воздуха. Запись сделал Томас О’Нил.

Полыхнул магний на вспышке фотоаппарата Сэсила, Томас закончил писать и тщательно упаковал журнал в сумку, которая лежала на санях, после чего со счастливой улыбкой махнул мне рукой. Пора выдвигаться.

— Вперед! — Командую я собакам, помогая сдвинуть тяжёлые нарты с места и продолжаю толкать их, пока собаки поднимаются на ледник. Наш первый выход в ледяную пустыню Гренландии начался

Глава 12

То, что мы поторопились с выходом, я понял уже на первый день пути. Погода стоит аномально тёплая, уже в середине дня столбик термометра, закрепленного на санях Мэйсона, показал плюс три градуса. Вся теплая одежда тут же оказалась на нартах, но даже те лёгкие куртки, что оставались на нас, теперь казались сибирскими тулупами, пот градом катился по лицу и спине, фуфайки быстро стали влажными. Пока это было не критично, я не ощущал сильного дискомфорта, но, если погода ухудшится, мы все мгновенно замерзнем. Да и идти в пропахшей потом одежде то ещё удовольствие, прачечных тут по дороге не предвидится, а сменный комплект белья всего один. Я вскоре избавился и от куртки, идя на лыжах рядом с санями в одном толстом свитере, и шерстяном подшлемнике. Идти сразу стало легче, прохладнее, и вскоре я уже старался согреться движением, а не думал о том, что у меня чего-то там запреет и отвалится… Как же всё тут устроено странно, в этой Гренландии. С одной стороны, когда тепло — это отлично, так как холод я не люблю, а с другой… Идти по леднику во время оттепели сущий ад!

Наш путь напоминает кардиограмму пациента кардиологии с жуткой аритмией сердца. Сотня метров вперед, триста метров в сторону! Трещин на льду нереально много, и перейти их по снежным наносам, которые превратились в кашу, невозможно. Мы едим медленно, упираясь в трещину, я и Ричард едим в разные стороны от неё, ища безопасный путь, и в отличии от остальной команды, которая спокойно ждет результатов разведки, напрягаться нам и собакам приходится в разы больше, ведь нарты загружены под завязку. Уже через несколько часов такой изнурительной работы, и я и собаки вымотались до предела. На и так перегруженные нарты не встанешь, мне всё больше приходится их толкать или тянуть вместе с собаками, иначе они попросту стоят на месте. Каждые полтора-два часа, нам приходится делать остановки, чтобы хоть немного передохнуть. Собаки, как и я, буквально язык на плечо повесили!

Всё чаше и чаше, мне приходится прибегать к длинной плетке, ибо собаки от усталости начинают игнорировать приказы, замедлятся, пытаться лечь. За этот день я научился использовать этот инструмент управления упряжкой едва ли не лучше, чем за весь предыдущий месяц. Владеть кнутом, делая точные и ловкие движения им, притом рассчитанные на психологию собак, так же трудно, как ловить рыбу спиннингом. Быть может, после целого года тренировки я и приобрету ловкость и точность, но пока у меня выходить хотя и не плохо, но не так уж и хорошо, я часто промахиваюсь.

Хотя кого я обманываю? И кнут сейчас не особо то помогает, ранее спокойные и уравновешенные собаки, получив по спине или по морде несколько раз подряд, начинают скалить зубы, злобно пытаясь поймать клыками источник боли и беспокойства. Если бы на моём месте был бы опытный каюр, он наверняка знал бы, как выйти из этой ситуации, но я всё больше и больше понимаю, что продолжать так нельзя, и скоро ситуация станет безвыходной. Я чувствую себя совершенно беспомощным, проблемы в управлении упряжкой нарастают как снежный ком!

— Всё Ричард, завязываем фигнёй заниматься! — Упершись в очередной раз в глубокую трещину на льду, я даже не дернулся, чтобы гнать обессиленных собак вдоль неё. — Мы так сдохнем!

— И что ты предлагаешь? — Ричард выглядит не лучше меня, он так же уже едва держится на ногах — Надо идти! Сегодня и завра возможно будет тяжело, но мы обязательно втянемся и привыкнем!

— Вот именно, идти! — Соглашаюсь я с частью озвученных Ричардом утверждений — Оставляем упряжки тут, и налегке, на лыжах ищем дорогу!

— Опасно это — С сомнением качает головой лыжник — У меня передние собаки едва не провалились на насте, час назад. Я их за повод потом вытягивал.

— Мы на лыжах, так мы даже меньше нагрузку на поверхность снега создаем, чем собаки — Я прекрасно понимаю опасения Ричарда, у меня собаки тоже несколько раз набегали на скрытые под рыхлым снегом трещины, не проваливаясь в них только благодаря своему лёгкому весу — Да и других вариантов я не вижу, иначе мы загоним собак уже через пару дней.

— Что тут у вас, почему стоим?! — Нас нагоняют сани, рядом с которыми идёт Томас.

— Думаем, что дальше делать — Поясняю я причину остановки — Искать обход на собаках, пока их нарты так сильно загружены, это значит потерять собак уже через несколько дней. Я вот предлагаю сделать две разведпартии, по два человека, сделать связки, взять ледорубы, и на лыжах искать обходы.

— Это неприемлемо! — Томас недоволен — На лыжах будет в два, если не в три раза дольше! Мы и брали то собак, только потому, что они легче лошадей, значит им и искать дорогу! Продолжаем следовать плану, мистер Волков!

— Тогда надо разгрузить нарты! — Психую я — Собаки преодолевают расстояние в три раза больше, чем предполагалось! Они скоро выбьются из сил, да и мы с Ричардом так долго не протянем!

— Груз тщательно рассчитан, лошади идут на пределе! А ваши собаки и так везут только свой корм и овёс! К тому же это и правда не безопасно! — Томас на меня буквально окрысился. — Делайте, что должны делать! Нарты разгружаться не будут, у вас есть десять минут, как придумать другой выход!

— Тфу! — Я сплюнул вязкую слюну на снег, и посмотрел на свою упряжку.

Собаки, пользуясь передышкой все как один лежали на снегу без сил. Только Маньяк, который был корневым, а значит на него приходилась нагрузка как бы не в два раза больше чем на том же лидере, ещё стоял на лапах. Сильный и выносливый пес, вот только с дисциплиной у него проблемы, от того и стоит он ближе всего к каюру, чтобы быть всегда под контролем. Когда он в своре, он так и ищет драки, но один на один со мной ласковее пса не найти. А ведь именно Маньяк сегодня не получил ни одного удара кнутом! В голове моей стремительно пронеслась мысль, от которой я аж едва не подпрыгнул. Я же когда ехал в Гренландию, читал про скиджоринг! Зачем гонять всю упряжку, если можно сделать мини упряжку!

— Хорошо — Наконец кивнул я головой, смотря на Томаса — Мы сделаем так. Распрягаем по одной, самой сильной собаки с нарт, и делаем сцепку собака-лыжник. Упряжь на собаке остаётся та же, надеваем пояса, к ним фал два-три метра длиной, который будет крепится к упряжи. При разведке эта собака лыжника потянет довольно быстро, и будет идти впереди, если упадет в трещину, человек её легко удержит. Уставать так эти собаки будут быстрее, но в общую упряжку на переходах мы их ставить не будем, и они успеют отдохнуть, идя налегке. Так мы сильно ускорим разведку и разгрузим собак!