Каюр

— Испугался? — Томас презрительно рассмеялся.

— Ничего не боится только полный дебил или неадекватный наркоман! — Я вернул доктору ехидную ухмылку, тонко намекнув ему, что в качестве лекарства от снежной слепоты, Томас уже с начала похода использует капли кокаина, которые закапывает себе в глаза с завидной регулярностью, а вчера вколол себе морфий, когда всего лишь слегка подвернул ногу.

— Парни, хватит ругаться! — в наш спор поспешил вмешаться Льюис — Мистер Томас, после болезни мистера Соверса, Волков остался единственным человеком, который имеет хоть какой-то опыт зимних походов, всё же он живет в России, а там суровый климат, я думаю нужно прислушаться к его словам. Никто не оспаривает ваше право руководить экспедицией, но я всё же считаю, что вам стоило бы учитывать мнение специалистов. Я тоже за то, чтобы вернутся и подготовится к новому выходу получше.

— Нет! — Томас упрямо сжал губы — Мы продолжим поход, по ранее намеченному плану! Я согласен сделать дневку или даже две, чтобы переждать буран, но путь мы продолжим! Сейчас мы все выйдем, и построим укрытие от ветра для лошадей. Мистер Мэйсон, их надо укрыть хотя бы какими-то попонами, придумайте что можно сделать. Палатки тоже нужно обложить снегом, чтобы было возможно их нагреть и просушить одежду. Всем заняться ремонтом снаряжения! Как только ветер утихнет, выдвигаться будем немедленно!

— Идиот… — Тихо прошептал я, качая головой.

Похоже Томас, который так лихо перехватил управление экспедицией у Соверса, боится. Боится не справится, и потому тупо следует всем тем планам и графикам, которые в своё время составил Соверс. Не учитывает доктор только одного — самого Севера, который сам решает, каким планам суждено реализоваться. Да и знаний у всех этих молодых мужиков, что сейчас сидят в палатке, кот наплакал. У нас в команде несколько метеорологов, но ни один из них не смог предсказать снежную бурю, которая началась буквально в первый же день похода! Я конечно в этом не секу, но для чего им, мать их, такой прибор как барометр?! Даже я им пользоваться умею! А кстати, что там приборы то показывают? Мы три дня тупо ползём вперед, и за это время ни разу не вели наблюдений!

— Мэйсон, ты смотрел показания барометров? — Я толкнул локтем плотно прижавшегося ко мне метеоролога. — Что там с давлением?

— Черт! Я сейчас посмотрю! — Мейсон густо покраснел, и ринулся на выход из палатки.

— Вот… и кто это контролировать должен? Каюры? — Я снова с усмешкой посмотрел на Томаса, и кивком головы показал на выход из палатки, за которым скрылся Мэйсон — Научная группа превратилась в бурлаков, и к привалу от усталости даже про свои обязанности забывает. Главный метеоролог в конюха переквалифицировался. Даже вы, доктор, уже два дня не ведёте путевой журнал. Мы тут спорим из-за бурана, а нам и надо-то, что тупо посмотреть на циферблат барометра!

— В этом выходе у нас нет научных задач! — Томас тоже стал красный как спелый помидор, от возмущения его губы аж дрожать начали — Наша задача заложить склады! Дневники и журналы мы все заполним на днёвке, и вообще, за два дня не было ничего такого, что заслуживало бы упоминание на бумаге!

— Ну да, ничего такого конечно — Сделав серьезное лицо, кивнул я — Кроме состояния льда, изменений температуры и направления ветра, и того, что два каюра-разведчика едва не погибли. А ещё, если бы Мэйсон каждый день измерял атмосферное давление, и составлял график, мы бы знали, когда этот чертов буран закончится! А так да, ничего достойного упоминания на бумаге не было, так, мелочи! Томас, давай не будем ругаться и спорить, а просто признаем, что всем нам ещё учится и учится, и этот поход — это отличный опыт. Пусть на своих ошибках, но мы многое поняли и знаем, на что теперь надо обратить внимание и исправить. Вот чего ты надулся как воздушный шар? Лопнешь сейчас. Я тебе не враг, а то, что я тебе говорю, у всех в голове крутится, просто они почему-то это высказывать не хотят. Чарли, вот ты чего молчишь?! Вы тут себя все очень умными и всё знающими считаете, а на самом деле тут собрались одни пацаны, которые ещё жизни не видели. Надо гордость в жопу засунуть, ради общего дела, и для того чтобы живыми остаться!

— Семьсот два! — Договорить мне не дал Мэйсон, который как медведь в берлогу, ввалился в палатку расталкивая всех вокруг. В руках у Мэйсона был ртутный барометр.

— Сто сорок четыре! — Моё плохое настроение и злость теперь обрушились на метеоролога.

— Что сто сорок четыре? — Мэйсон растеряно и удивленно уставился на меня.

— А что, твою мать, семьсот два?! — Взорвался я — Мы что, шифрами тут разговаривать будем?! Нормально можешь объяснить?!

— Семьсот два миллиметра ртутного столба. Очень низкое давление. Нормальное должно быть семьсот шестьдесят. Нужно конечно наблюдать в динамике, но буран явно быстро не закончится. В двенадцать ночи и в четыре утра снова проведу замеры, если существенных изменений не будет, то мы тут надолго.

В палатке повисло тягостное молчание. Даже Томас больше на возмущался, а тупо и бессмысленно смотрел в полотно обледенелой палатки. Я обвел всех присутствующих взглядом. На лицах растерянность.

— Будем тут пережидать хрен знает сколько, или всё же прислушаемся к голосу разума, и потопаем назад, пока не далеко ушли? На нашем переходе вы ставили вешки, и, если их не замело, вернутся мы сможем гораздо быстрее, чем шли сюда, не надо будет тратить время на разведку. — Нарушил я затянувшееся молчание — Томас, давай уже смотреть правде в глаза, этот поход закончился!

— Я… — Томас очнулся от своих мыслей, и перевел на меня свой взгляд, такой же растерянный, как и у остальных — Я не знаю, что делать! Будем решать завтра, когда будут данные по изменению давления. Мэйсон, делай замеры каждые два часа!

Укрытие для лошадей мы всё же построили. Ну как укрытие? Снежная стена, которая слегка прикрывала их от ветра, и грозящая к утру превратится в огромный сугроб, так как ещё во время строительства её уже начало сильно заметать. Лошадей дополнительно укрыл чехлами, снятыми с нарт и саней. Так себе защита от непогоды конечно, но это лучше, чем ничего.

Несмотря на усталость, у полярников как будто открылось второе дыхание. Наблюдения Мэйсона, уже через четыре часа показали, что атмосферное давление не сильно, но продолжает понижаться, а это говорило о том, что буран будет хотя и незначительно, но усиливаться, и будет очень затяжным. Казалось бы, это должно всех расстраивать, но всё было наоборот, никто не сомневался, что утром Томас даст команду поворачивать в базовый лагерь. Я неоднократно замечал на себе одобрительные взгляды напарников, хотя никто вслух не выразил одобрение моих действий. Только Ричард, дружески хлопнул меня по плечу, когда мы с ним выползли из палатки, для постройки укрытия лошадям. С этим лыжником, который спас меня от расстрела, и с которым мы вместе несколько дней подряд рисковали своими жизнями, у меня начала складываться настоящая дружба.

Этой ночью похоже никто не спал. И это не от холода и сырости, а от ожиданий. Весь вечер Томас ни с кем не разговаривал. Он молча съел свою порцию пайка, и долго что-то писал в своем дневнике и журнале, после чего так же молча залез в свой спальный мешок и затих. Даже время отбоя и подъёма не было им названо, хотя это уже вошло в традицию. Впрочем, никто и не думал засиживаться допоздна, и спать все легли практически одновременно.

Разбудил нас Мэйсон. Метеоролог не спал вовсе, даже не ложился, он всю ночь следил за показаниями приборов. Но разбудил он нас не потому, что увидел что-то сверхъестественное, а для того, чтобы сообщить печальную новость. Одна из лошадей пала, не выдержав испытаний непогодой. Наша стена, сделанная из кусков прессованного снега, которую мы с такими усилиями возводили по приказу доктора и послужила причиной её гибели. Ветер поменялся, и снежный нанос, образующийся возле стены, погреб под собой бедное животное, от чего лошадь и задохнулась, не имея возможности выбраться из снежного плена и сорваться с привязи. Две остальные лошадки тоже выгладили так, как будто до гибели им остается один шаг.

— Возвращаемся. — После недолгого молчания, Томас наконец-то озвучил своё решение — Тушу лошади и часть припасов оставим здесь. Нужно установить гурий и шесты. Это будет первый наш склад. Потом решим, останется ли он тут до основного похода, или мы его перенесём в следующий наш выход. Мистер Волков, будьте вы прокляты, вы всегда оказываетесь правы!

Глава 14

Шесть часов при непрекращающемся буране мы возводили снежный гурий, закопав в него наскоро разделанную лошадь, сани, которые она волокла, и часть припасов с этих саней. В вершину снежной пирамиды был установлен один из нескольких взятых на этот случай бамбуковых шестов с черным флагом на вершине. Также, взяв за центр этот флаг, нами были установлены и несколько дополнительных вешек в разные стороны от него в виде правильного креста, ориентированного по сторонам света. Расстояние между вешками было принято в сто метров. Теперь найти этот склад, который получил обозначение на карте как «снежный», будет довольно легко. Если конечно кто-то попрётся за ним на край ледника, практически в непроходимую местность…