Каждой былинке брат

Но разве могла раздавить деревянная подвода того, кто поссорился с лесом? Она превратилась в пыль, и ноги лошади, освободившейся от груза, стали на радостях подплясывать сами собой.

— Эй! Не балуй! Чего расплясалась, старая кляча? — натянул вожжи возчик.

Он не подозревал, что творится у него за спиной. По улице, соблюдая прежнюю дистанцию, катились лишь четыре металлических обруча от колес.

Три поваренка онемели от удивления. Девушка всплеснула руками, и ее туфли упали в сумку почтальона. Кепка у маляра сползла на затылок. Заведующий меховым магазином дрожащими руками протирал очки.

Одна дворничиха не забыла про Витю. Дворников, как ты сам знаешь, ничем не удивить.

— Начальник! — сказала она милиционеру. — Мне фокусами глаза не замутишь. Будем заворачивать, начальник, вон на тот двор.

?

На дворе между двумя кленами хозяйки натянули веревки, развесили для просушки белье, одеяла, ковры.

Первым прошмыгнул под веревками щенок. За ним, спасаясь от дворничихи, успел прошмыгнуть Витя.

А дворничиха не успела. Клены разбежались в разные стороны, веревки лопнули, и все, что на них было развешано, свалилось на дворничиху, накрыв ее с головой.

Дворничиха выбыла из игры, но милиционер не выбыл. Он упорно преследовал Витю, который, как заяц, метался по двору.

Это был большой и веселый двор. Малыши пекли из песка пироги, ребята постарше играли в мяч. Две девочки, одна с розовым бантом, другая с голубым, качались на деревянных качелях, взлетая под облака.

Бедные! Как они вскрикнули, когда доска выскользнула у них из-под ног.

Два банта, розовый и голубой, промелькнули в воздухе, словно два огромных мотылька…

Счастье, что подскочивший милиционер правой рукой успел подхватить ту, что с розовым бантом, а левой ту, что с голубым.

Так он и стоял, держа на руках двух девочек, а к нему со всех сторон бежали жильцы.

— Ура! — плясали вокруг милиционера мальчишки.

— Какая силища! Скажите, вы мастер спорта? — спрашивали его мужчины.

— Голубчик, — обнимали его матери, — вы спасли наших детей!

Толпа окружила милиционера, который глазами тщетно искал Витю: мальчика уже и след простыл.

— Теперь мы спасены! — сказал Витя щенку, когда они выбрались на проселочную дорогу. — Милиционеру нас уже не догнать!

Но выглядели беглецы жалко. Щенок хромал, подметая языком дорожную пыль. У его хозяина хохол был мокрый от пота.

В изнеможении Витя прислонился к телеграфному столбу. И что же? Даже телеграфный столб не пожелал быть его соседом!

У столба выросли крохотные ручки, которыми он вывинтил электрическую лампочку. Опустившись в землю по шею, столб положил лампочку на дорогу.

Потом подал знак, покачав проводами, и вместе с ним провалились под землю все остальные столбы.

Авария на линии! Телеграфная связь прервана. Вечером не будет электрического света ни на шоссе, ни в домах!

— Нет, так продолжаться больше не может! — схватился за голову Витя. — Я иду в лес, я должен объясниться с ним!

?

Раньше дорога была простой и короткой. Через поле спуститься тропинкой к речке, где на песке загорают ребята, где сидят с удочками молчаливые рыбаки.

А потом по деревянному мосту перейти на другой берег — крутой и высокий. Там и растет лес.

Но деревянный мост не станет служить тому, кто поссорился с лесом. Вите и щенку пришлось переправляться через речку вплавь.

Когда они вылезли на берег, вода с них стекала ручьями. Щенок шумно отряхнулся, мальчик выжал рубашку и взбил хохол.

— Уважаемый лес! — встав в позу, торжественно произнес Витя. — Право же, я не нарочно! Выслушайте меня, наш дорогой зеленый друг!

Но лес не считал Витю своим другом и не хотел его слушать, не хотел с ним знаться.

Первыми тронулись в путь пионерки-березки и пионерки-осинки. За ними плавно, как девушки в хороводе, проплыли елочки. Зашумели ветвями, запели прощальную песню сосны и дубы.

Напрасно скулил щенок, напрасно просил Витя, протягивая к деревьям руки:

— Не уходите! Не надо! Я больше не буду!

Лес уходил. Лес не верил его словам. Улетали птицы, убегали звери. Никто не захотел остаться: ни цветы, ни грибы, ни шишки, ни пни.

От Витиных ног зеленой волной отхлынула трава.

Мальчик оглянулся, и ему стало страшно. Ни дерева, ни куста, ни травинки. Пустыня…

Только две тени — его да щенка — чернели на голой, сожженной солнцем земле.

Но вот на землю упала третья тень.

По пустыне шла девочка с ведерком в руках и листом папоротника за ухом.

— Мальчик! — сказала она звонко и нежно, как поют птицы. — Ты не знаешь, мальчик, почему от нас ушел лес?

«Лесовичка!» — узнал девочку Витя. Так прозвали дочь лесника ребята, потому что она первой приносила в школу лесные новости: когда задымил орешник, когда прилетели пеночки, когда из норы вышел барсук.

Витя с ней был мало знаком, она училась в другом классе. Но сегодня ему хотелось поговорить с Лесовичкой. Вот кто сможет его расколдовать!

— Почему ушел лес? Все из-за меня! — честно признался Витя. — Это я поссорился с ним.

И Витя рассказал девочке свою необычайную историю.

— Значит, больше не прилетит к нам весной соловушка? — тихо спросила девочка.

Витя помотал головой.

— И больше я не услышу, как лес шумит?

Витя помотал головой.

— И больше я не увижу, как распускаются березки?

Длинные девочкины ресницы заморгали. Витя ждал, что она сейчас заплачет, но Лесовичка сдержалась.

— Эх, ты! Даже березки мне не оставил! А что будешь делать сам?

— Не знаю. Здесь мне нельзя оставаться. Я все развалю, всем напорчу. Наверно, уеду куда-нибудь!

— А на чем ты поедешь? На лодке — утонешь. На железной дороге будет крушение: шпалы под рельсами деревянные.

— Тогда на самолете!

— Ну, и в другом месте напортишь. Некуда тебе ехать. Раз ты поссорился с лесом, — ты поссорился с людьми.

Девочка встала, и Витя низко-низко опустил голову. Вот и Лесовичка уходит, не хочет водиться с ним.