Каждый раз наедине с тобой

— Это отвар из хмеля и ромашки. В основном оказывает спазмолитический эффект, но может успокоить и дурные головы. Мне кажется тебе это необходимо.

— Я больше не сумасшедший как раньше, — огрызнулся Харрисон.

— О да, ты именно такой. С такой красотой, гуляющей по дому, ты должен быть очень возбуждённым, — заметила пожилая женщина, и её вид не вызвал ощущения, что она хочет пошутить.

Харрисон должен был воздать должное Леоноре, которая выглядела удивлённой, как и он сам. У неё в руках задрожала чашка, пока девушка, вытаращив глаза, смотрела на Майю взглядом, в котором виднелось больше, чем простое недоумение. Она ничего не сказала, но порядочно покраснела. Если Леонора была не слепой, то не могла считать себя красивой. И факт, что он хотел её трахнуть, не имел отношения к внешним данным девушки, а вызывался только его голодом.

— Принц крутится вокруг меня месяцы, но со всей своей доброй волей не могу назвать его красавчиком, — последовал злой ответ Харрисона.

Он не смотрел на Леонору, не напрямую. Но натренированный замечать краем глаза скрытые детали, заметил изменение в выражении её лица. От первоначального удивления, до ярости в кавычках, и к серой тени печали.

— Не очень остроумно, — обрезала его Майя. — И не прикидывайся, что не понимаешь о чём говорю. Выпей, ты перевозбуждён. Мне показалось бы странным обратное. А ты, моя дорогая, не волнуйся. Он кажется монстром, но на самом деле имеет только раненную душу. Как все мы.

— Если ты такая милая, — сказал Харрисон, — почему бы тебе не приютить её у себя вместо меня?

— Даже не подумаю. Мне нравиться жить в одиночестве, и я не поставлю подножку судьбе.

— Судьбе? Какую хрень ты несёшь? — рыкнул Харрисон с грубостью, не подобающей возрасту его собеседницы.

— Пей настойку и не загрязняй покой моих ушей своей грубостью, — властно повторила миссис. — А ты, дорогая, пойдём со мной. У меня кое-что есть, хочу тебе отдать.

— С удовольствием, — ответила Леонора, заговорив в первый раз.

— Звук голоса этого козла вызывает тошноту и у меня. Принц говорит более интересные вещи.

Обе женщины удалились в соседнюю комнату.

Спустя несколько минут Майя вернулась на кухню. Села напротив Харрисона и уставилась на него пристально, с оттенком угрозы.

— Если будешь плохо себя вести с этой девушкой, я выстрелю тебе в рот, — сказала она с абсолютной откровенностью.

— Откуда появилось всё это беспокойство?

— Откуда появилось не твоего ума дело. Ты руки не распускай.

— Да кому эта херня нужна! Ради всего святого, ты её видела?

— Я видела и родилась не вчера, Уэйн. Ты годы живёшь отшельником, а молодая девушка буквально давит сочной плотью.

— Не хочу повторяться, однако, если я так опасен, почему не оставишь здесь у себя?

— Я тоже не хочу повторяться. Думаю, уже ответила тебе.

— Не хочешь ставить подножку судьбе? Да, ладно! Я считал тебя прагматичным человеком, а не чёртовой колдуньей.

— Всё взаимосвязано. Ты о ней позаботишься и будешь вести себя достойно. У меня хорошее предчувствие.

— С каких пор у тебя предчувствия?

— Всегда. Как ты думаешь, почему я не выстрелила в тебя, когда впервые увидела? Ты был агрессивным пьяницей и мудаком, помнишь? И всё же у меня появилось хорошее предчувствие даже тогда. Я прекрасно поняла, что Уэйн это не твоё настоящее имя. Но притворяюсь, что поверила. А сейчас воспользуйтесь тем, что ливень ослаб и уходите вдвоём.

И правда, по крыше дома прекратилось звучание, похожее на стук миллиона гигантских разъяренных кулаков в дверь. Из комнаты вышла Леонора с рюкзаком на плечах и с печальной улыбкой на губах. Её глаза казались блестящими, словно она недавно плакала.

Девушка подошла к Майе и поцеловала в щёку, прошла мимо Принца и Титана, одинаково обоих приласкав. Приблизилась к двери и открыла после того, как толкнула плечом Харрисона, который не сдвинулся ни на миллиметр, но так она всё равно, символически, выразила своё презрение.

ГЛАВА 6

Леонора

Майя оказалась женщиной резкой, из тех, кто не будет ходить вокруг да около. Астенического телосложения с длинными седыми волосами, убранными в пучок, больше похожая на бабушку-вышивальщицу, чем на крепкую крестьянку, но с руками, которыми могла бы задушить дровосека. Удивительно — у неё нашлись все необходимые мне вещи, учитывая, что женщина должна находиться в менопаузе, по крайней мере, лет десять.

Когда приглашает войти в дом, всё проясняется.

В достаточно удалённом прошлом (таком, чтобы не ощущать себя раздавленной болью, хотя болеть никогда и не перестанет), у неё была дочь. На комоде в спальне вижу ковёр из фотографий: на всех в разном возрасте (от девочки до женщины), изображен один и тот же человек. Зачарованно их рассматриваю и ощущаю, как по спине бегут мурашки. В ней видно что-то, напоминающее меня.

С детства я тоже была упитанной, намного больше, чем любая девочка когда-нибудь могла пожелать или принять. Она не выглядит счастливой от возможности быть увековеченной: в её кротком взгляде я чувствую скрытое беспокойство. Может, это скромность или что-то более сложное, но для меня непонятное, и на фото с возрастом не исчезает. Напротив, взрослея, она как будто становилась более невинной и хрупкой.

Её звали Люси, рассказывает мне Майя с каким-то облегчением, словно она счастлива просто произнести её имя. Такая откровенность удивляет, потому что Майя произвела на меня впечатление очень сдержанной женщины, способной достигнуть высот впечатляющей суровости, если ей хоть что-то доставит беспокойство

Возможно, факт, что я похожа на Люси, делает меня желаннее в её глазах. В этом отдалённом уголке мира они жили вместе, конечно до того, как туда переехал Харрисон. Потом, после смерти Люси, Майя сохранила все её вещи. Она не сказала, что случилось, а я не стала спрашивать.

По правде говоря, меня удивляет, что двадцатилетняя девушка (приблизительный возраст, который можно определить по последним фото), согласилась жить в такой изоляции. Я хотела бы расспросить побольше, но моё любопытство ощущается как оскорбление. Поэтому беру то, что Майя мне даёт, даже не думая отказываться. Женщина собрала не только предметы гигиены, за которыми я пришла, но также брюки и сапоги. Когда кто-то делает подарок с подобным блеском в глазах, а у тебя складывается чёткое ощущение, что как правило, эти глаза тусклы подобно окисленным монетам, сказать такому человеку «нет» — равносильно нанесению смертельного увечья.

Пока Майя собирает вещи в рюкзак, я спрашиваю её о возможности альтернативного спуска в долину, про который мне рассказал Харрисон. В общих чертах она описывает путь и потом добавляет:

— В это время года он плохой. Летом дорога покажется почти прогулкой, но не сейчас. Безопаснее дождаться, когда отремонтируют мост.

— Я не могу ждать так долго!

— Почему?

Её одновременно откровенный и резкий вопрос сбивает меня с толку.

— Как почему? Я… моя жизнь в другом месте… я не могу здесь оставаться!