Кемер в объятиях ночи

Влад, играясь своей золотой цепью на шее, утверждал:

— Любая женщина на упреки ее в измене ответит: „Ты сам виноват: не надо было оставлять меня одну!“ Кстати, у меня тоже первую любимую девчонку самым наглым образом увели. И знаешь, кто это сделал? Парень из нашего же класса, постоянно за ней ходил, но это считалась моя девчонка. Я ушел в армию, а он за это время женился на моей девчонке. Я мало сказать, что был очень расстроен. А когда пришел из армии, у них уже родился ребенок. Всем было не до меня. Уже ничего не сделаешь. Устраивать разборки с замужней женщиной, да еще с грудным ребенком, как-то показалось неуместным. Я к ней даже и не подходил, хотя однажды видел, как она гуляла с коляской. Кстати, не сразу и узнал — так она изменилась. Шевеля здоровенными „батонами“ она перла, толкая перед собой коляску, явно нацеленная на ларек с овощами. Меня она даже не заметила. Взгляд ее блуждал так: личико ребенка — дорога — ларек — личико ребенка — дорога — ларек. Я, посмотрев ей вслед, только и выдохнул: „Блин, ну, и жопень!“ А какая была когда-то девушка! Всегда существует некий тип сидящий в засаде. В юности был у меня точно такой же сволочной приятель. И не друг вроде, а все рядом терся. Потом я только понял: все к моей девчонке подбирался. Ждал, ждал и дождался момента. Мы с ней тогда поругались буквально из-за какой-то ерунды, я ушел, хлопнув дверью, а он это дело выследил и в тот же вечер появился у нее с шикарным букетом цветов, шампанским, утешил, уболтал ее и остался на ночь утешать дальше. Я же остыл, пришел на следующее утро мириться, но было уже поздно. После этого начались долгие и бессмысленные выяснения отношений, которые в такой ситуации уже ничего не решают, поскольку назад не открутишь.

У Григорьева была подобная история с цветами из многосерийной эпопеи, как Саня Смирнов хотел жениться. Познакомился он с одной молодой женщиной. Саня Смирнов ее очень полюбил и летом они собирались пожениться и кажется, даже подали заявление. И как раз в этот период к ней неожиданно зашел „на огонек“ старый друг Игорек, понятно, с цветами и вином. Выпили, было уже поздно, легли спать, и понятное дело, переспали, а утром уже и нетерпеливый Саня пришел и тоже с цветами. Она его узнала по звонку (точка-тире-точка), вскочила, огляделась: „Триндец!“ — прятаться Игорьку было некуда, да и выглядело бы это не только смешно, но и подло, да он и не стал бы прятаться. Была бы еще большая квартира или черный ход, шанс выкрутиться был бы. Кстати, Игорек собирался уйти в шесть, но они банально проспали — не сработал долбанный китайский будильник, или же просто не услышали. Стечение обстоятельств. А ведь просыпались оба аж в полчетвертого, но попили сока, перепихнулись по-быстрому, да и снова заснули и так проспали до девяти. А будильник, на который они понадеялись, почему-то не зазвонил. Случайность. И вот — счастливый и нетерпеливый Саня Смирнов с цветами трезвонит в дверь своей любимой невесты. Она приоткрыла дверь на цепочке и, не поднимая глаз, сказала Сане: „Смирнов, знаешь что: между нами все кончено! Уходи!“ — и тут же захлопнула створку. И это было, пожалуй, единственное правильное решение в данной ситуации. В случае силового столкновения, это если бы она запустила Саню, Игорек бы Смирнова отлупил бы без проблем, да и комнату бы всю разворотили. Саня еще успел просунуть туда в щель свои тюльпаны, так этот букет дверью и отрубило: тюльпанные головки упали на коврик прямо ей под ноги. На ногтях у нее был красный лак. Выглядело все это довольно красиво. Он, конечно, потом долго звонил, как по нервам ездил, тогда она ему сказала уже сквозь дверь, не открывая: „Уходи, я сказала, у меня — другой мужчина!“ — и только тогда до Сани дошло, и он ушел. Влюбленные люди часто очень тупые и здорово тормозят по некоторым вопросам. Потом она, пройдя босиком по прохладным тюльпанам, вернулась в комнату. Игорек даже и не вставал: лежал себе в кровати, курил и посмеивался. Увидев понурую подружку, попытался ее утешить: „Да брось ты, не переживай — фиг с ним! — найдешь себе другого! Давай, иди ко мне, еще с полчасика покувыркаемся!“ Ноги у нее замерзли, и она залезла в кровать к Игорьку — чего уж теперь. После этого всего у нее осталось ощущение, словно она в детской игре-ходилке, когда неудачно бросаешь кости и вдруг слетаешь на много ходов назад и нужно начинать все сначала. Рано легла спать. Проснулась от духоты. На столе стоял принесенный Игорьком букет. От игорьковых нарциссов несло тухлыми носками. Успокаивала она себя тем, что с Саней они все равно бы не ужились — слишком разные они с ним были люди.

Примеров тому множество. Дима Савкин был человек мягкий по жизни, а вот первая жена его представляла собой существо реально страшного характера и истероидного поведения. Она представляла собой самый ужасный женский тип. Мужчина, который ненароком женился бы на такой женщине, можно считать, что пропал. Это было все равно, что наступить на мину — можно только посочувствовать — не повезло. Избавиться от такой пиявки было практически невозможно, разве только не переключить ее на другую мишень, что случалось крайне редко. Однако в данной конкретной мишень появилась, она развелась с Савкиным, обобрав его до нитки. Забрала все и выкинула его на улицу. Савкина чуть-чуть тогда инфаркт не хватил.

У Лени Бакина, впрочем, жена была, пожалуй, характером еще круче. Эта хрупкая женщина (сто пятьдесят сантиметров рост и сорок килограммов веса, который она никак не могла набрать, как ни пыталась — видать, все выгорало от злобы) наводила дома такой террор и ужас, что просто уму непредставимо. Бакин — здоровенный мужичище — боялся ее до полусмерти, дети, когда мама находилась дома, вели себя тише воды и ниже травы. Все они учились на „отлично“. Сам Бакин не брал в рот ни капли. Между тем, в своей женской компании она жаловалась, что дети ее не слушаются, а муж-гуляка ежедневно пьет горькую. А муж, когда у него звонил мобильник и он видел, что это жена, бледнел от испуга. Как-то Григорьев наблюдал со стороны непосредственно сам момент этого звонка: только что сидел уверенный в себе человек, и вдруг лицо его исказилось, стало заискивающим, когда он с ней заговорил заикающимся голосом. Также ее панически боялись и учителя в школе, в которой учились дети, включая и самого директора. Это всегда повышало балл выставляемых ее детям оценок — от греха, а то ведь придет разбираться. Благосостояние их семьи было очень неплохое. В семье царил полный порядок. Присутствовал обязательный поцелуй на ночь от детей, непременные цветы на день свадьбы и восьмое марта. Также безукоризненно соблюдался четкий график половых актов. В доме царила чистота, был сделан дорогой евроремонт, сверкала кафелем идеальная кухня — мечта любой женщины. Кошка и та ходила по струнке. Как она могла так воздействовать на окружающих людей и животных — непонятно, ей можно было только позавидовать. Народ у нее в фирме ходил по струнке. А вроде и не била никого. Мужу как-то (он задержался на полчаса, действительно была обязательная корпоративная вечеринка), обнюхав, сказала: „Если ты мне, гад, изменишь, я тебе яйца оторву, в рот засуну и заставлю сожрать!“ и он ей поверил, поскольку в этот самый момент она их, бедненьких, держала в руке и довольно сильно сжимала. Позже, когда жена заснула, тайком перекрестился, что пронесло. Жуть! И ничего — жили душа в душу. Кстати, она его сама выбрала и на себе женила. Попробовал бы он еще тогда не жениться! У него был только один выход: сразу наняться в армию или, никого не предупреждая, уехать в другой город, а лучше — в другую страну и там безотлагательно расписаться с другой женщиной или покончить с собой. Все и всюду у нее было схвачено. Знакомый врач позвонил ей: „Вы знаете, у вашего мужа повышенный холестерин!“ И после этого началось. Она тогда заявила мужу: „Ты должен похудеть на десять килограммов!“ и перестала его кормить. Давала что-то по какой-то диете явно непитательное, которым ешь, ешь и не наедаешься, хотя живот вроде бы и набит под завязку. А еда всегда помогала ему от стресса. В тот период он даже снизошел до шавермы по дороге домой, хотя после этого тщательно вытирал губы и жевал „Антиполицай“, чтобы не воняло прогорклым жиром. А в спортзале просто сидел за тренажером и ничего не делал, в бассейне стоял у стенки и трепался с другими посетителями. Только сауну любил после этого, ну и сто граммов и пивка, хотя и не всегда решался. Нюх у нее был колоссальный, как у кошки. Стоило ему выпить кружку пива, как тут же ему в лицо могла полететь тарелка, а наутро он мог услышать: „Мне уже надоели твои бесконечные пьянки и посиделки с друзьями!“ Его самолюбие спасала только высокая зарплата, которая чуть-чуть, но превосходила даже и ее зарплату, тоже очень даже немаленькую.

Савкин же Леня после развода со своей гадюкой целых два года только приходил в себя, восстанавливал мозги и гардероб, только-только престал шарахаться от женщин. Захотел снова жениться на нормальной женщине, утверждая, что надоело болтаться, нужна постоянная подруга. Искал, искал и, казалось бы, нашел. Познакомились, куда-то там сходили, типа на выставку или в театр. Очень она ему понравилась, решил сделать предложение, купил кольцо. До утра дотерпеть с предложением не смог и начал ее искать. Звонил. Она трубку не берет. Он заволновался, спросил у ее подруги, та сказала, что она в частной галерее, где как раз отмечали открытие какой-то выставки.

Савкин примчался туда, но немного опоздал. Хозяин дома, почесывая бороду, с усмешкой сказал ему, что она-то здесь, но вот заперлись они в комнате с тем-то, сам понимаешь, почему, и очень просили не беспокоить: любовь-с! Из-за двери доносились ритмичные охи да ахи: „Давай, давай, давай! Конча-а-аю! А-а-а!“

На этом все у них с той женщиной и развалилось. Она, конечно, потом чуть ли не рыдала, плакалась близкой подруге (которая ее и сдала): „Да если бы я только знала, я ведь даже не догадывалась, что он собирается сделать мне предложение именно сейчас, да и вообще не предполагала, что он тогда придет, да и Герке-сволочу тоже приспичило: давай ему прямо сейчас. А если бы я знала, то сделала бы прическу, маникюр и ждала бы Савкина у дверей, как цыпочка. Кто вообще мог предполагать, что он припрется да еще так не вовремя! А красивое было кольцо — не знаешь?“ Закончилось тем, что обе подруги сделали вывод: „Все мужики — сволочи!“ Это был пример классической женской логики.

Другой схожий пример: у одного хорошего знакомого Григорьева в фирме главным бухгалтером работала женщина, замужняя, очень приятная, и они, то есть этот самый знакомый и эта женщина, под настроение иногда, как говориться, „перепихивались“. Обычная служебная связь, даже не роман, без особой страсти, просто для обоюдного удовольствия и снятия стресса в конце дня. Некоторые, кто не за рулем, для этого с успехом используют коньячок. Однажды у них спонтанно это дело случилось на корпоративной вечеринке, да так и пошло, без напряга: „Не хочешь этого самого?“ — „С удовольствием!“ Очень удобно: идти куда-то не надо, вести разговоры тоже — и так оба за целый день устали, опять же гарантия, что ничем плохим не заразишься; задержался на часик на работе или просто закрыл кабинет якобы на совещание, а там у него комнатка была для отдыха с туалетом и душевой кабинкой. Связь без афиширования. В присутствии других они к друг с другу обращались всегда только официально по имени-отчеству, никаких фамильярностей. Если кто и догадывался, то виду не подавал. И вот однажды она приходит расстроенная, явно не в духе, с красными глазами. Он спрашивает:

— Что такое?

Она ему:

— Какие же вы все, мужики, все-таки сволочи!

— ?!

— Представляешь: мне изменил муж. Вот гад! А я ему верила!

— ??!

— Приходит вчера и заявляет: „Мне надо с тобой серьезно поговорить!“ Я, конечно, в ужасе, сердце в пятки, вдруг что-то узнал про нас… Испытала кратковременный стресс, лихорадочно думаю, что бы такое соврать… А он: „Я тебе изменил, не могу это в себе держать“. У меня от облечения чуть ли не истерика случилась, но ведь скажи — какой гад оказался! Сам чуть не плакал. Оказалось, что-то они там отмечали на работе, притащили каких-то блядей (А чего их притаскивать: там и так-то одни бляди работают!) и по пьянке с одной из них он переспал — с его слов он сам не хотел, это она у него отсосала, видишь ли, без его согласия, чуть ли не насильно. Бедняжка! Я чуть было в этот момент ему про нас не рассказала, чтобы он почувствовал, как это больно, когда тебе изменяют, и чтобы не было так обидно, но вовремя спохватилась, подумала, что это даже очень выгодно. Под это чувство вины можно с него, наконец, и шубу себе стрясти. Это хорошо, когда у мужика есть чувство вины. Я считаю, вы, мужчины, женщинам должны по жизни. У женщин жизнь гораздо тяжелее. А что бы было, если бы я сказала?

Он только рассмеялся:

— Думаешь, пришел бы разбираться?

Она пожала плечами, сказала кокетливо:

— Ну, не знаю, все может быть…

Видал он как-то этого ее мужа — чистый мозгляк. Да и кто из нормальных мужиков будет разговаривать с женой на подобные темы, да еще и признаваться в измене? Любой бы молчал в тряпочку. А если бы жена сказала про свою измену, то тут же дал бы ей в глаз. Тут без обид. Заслужила.

Помнится, у Вити Шевелева была когда-то первая жена — некая Анжела. Очень яркая крашеная блондинка. Они почему-то постоянно ругались, даже на какое-то время разъехались. С другими мужчинами она все это время, однако, продолжала общаться, несколько раз даже делала минет. Любопытно, что оральный секс она за измену вовсе не считала: попросили сделать приятное, она и сделала, жалко, что ли, а измена это когда полноценный половой акт с проникновением, но этого она другим мужчинам не позволяла. В этом она мужу была верна, и этим очень гордилась и претензиями его была глубоко возмущена.

Короче, с повторной женитьбой у Савкина тогда ничего не вышло. Что делать, назад уже не открутишь. То кольцо он, впрочем, конечно, не выбросил — денег стоит — так и лежит в столе. Может, еще пригодится.

Кольцо это оказалось какое-то невезучее, даже продать его было сложно. Брали только в ломбарде как залог, но уж больно дешево. Савкин еще раз хотел жениться, подумал: вот кольцо и пригодится. Снова встречались с одной. Тоже очень понравилась. И он вроде как ей нравился. Опять решил сделать предложение, договорились о встрече. Встретились, сели в кафе и он, достав коробочку с этим несчастным кольцом, сделал ей предложение. И — ничего, никаких эмоций. Эта ее реакция Савкина неприятно удивила, он никак не мог понять, в чем же дело. Она была как-то задумчива, и ничего не отвечала. Еще некоторое время назад она бы согласилась, даже не раздумывая, но теперь имелось некоторое затруднение, о котором ему нужно было как-то сказать, но она не знала, как: дело состояло в том, она была беременна уже два месяца от своего сожителя Семена, с которым проживала вместе уже больше года — так сложились обстоятельства. Короче, теперь ей надо было сейчас как-то сказать Савкину, что извините, мистер, ваш поезд ушел, я беременна от другого, но ей на это не хватало духу, хотя и жуть как интересно было посмотреть на выражение Савкинского лица, когда она это ему скажет. Она сама-то узнала про беременность буквально накануне, до этого полной уверенности не было. Задержки у нее бывали и раньше. Мелькнула шальная мысль выйти замуж за Савкина, сегодня же в ним переспать, а потом сказать, что беременна от него, хотя могло и всплыть, а главное, она уже сообщила о беременности Семену. Итак, кто: Семен или Савкин? Нет, пусть лучше будет Семен! Короче, у Савкина получался облом за обломом. То злосчастное кольцо он забросил и больше уже не доставал.

С тех пор постоянной подруги у него, насколько знал Григорьев, так и не появилось. Зимой Савкин съездил в Таиланд, там активно занимался сексом, однажды порвался презерватив и теперь он периодически со страхом сдавал кровь на ВИЧ. Это был своего рода экстрим, русская рулетка. После получения очередного отрицательного ответа он каждый раз на радостях напивался в хлам. Необыкновенной красоты девушка-проститутка клятвенно утверждала тогда, что абсолютно здорова, но как можно было ей верить? Савкин воспринял эту ситуацию как серьезное себе предупреждение свыше, что пора бы заиметь постоянную подругу. Он утверждал: