Кеша

– Марку наплевать. Он бы и глазом не моргнул, даже если бы тот вздумал показать не только трусы. Они же здесь знакомы все друг с другом, невыгодно терять богатых клиентов.

Ни отнять ни прибавить. Дантист. Днем записываемся на прием к таким вежливым, уверенным, знающим людям, детей своих водим к ним не предполагая, что по вечерам они расслабляются весьма оригинальным способом в тесном кругу других узких специалистов. Широкого, как выясняется, профиля.

Пора было уходить. Мы с Алей встали, натягивая куртки. Сана обняла меня, прижавшись грудью к плечу, ласково поцеловала в щеку, не отпуская, звала приходить еще. Они с Марком собирались гулять до закрытия бара. На улице, в желтом свете ресторанных окон, Аля выглядела неожиданно подурневшей, утомленной. Моросил дождь.

– Поедем ко мне?
– зная ответ наперед и сам не будучи уверенным в целесообразности такого финала, спросил я.

– Нет. Устала очень, да и неблизко к тебе - словно это не первая наша встреча и частые поездки ко мне успели ей надоесть.
– Спасибо за ужин и приятный вечер. Всё было хорошо - и здесь, и у греков. Спасибо - повторила она чуть смущенно и немножко виновато.

Мы крепко обнялись на прощание, как старые знакомые, коснувшись легонько скулами. Нежный, еле уловимый аромат Алиных духов окутал меня пьянящим ветерком, будто прося не спешить, не отпускать ее, не уходить.

– Счастливо тебе, не пропадай!
– развернувшись, я пошёл к машине, в мыслях уже отстраняясь от событий этого вечера, заталкивая их, как ненужный хлам, в заброшенный чуланчик памяти. Пикнул электронный ключ, мигнули фары.

– Подожди! Саша!
– за спиной вдруг торопливо застучали по мокрому асфальту каблучки Алиных туфель - она зачем-то бежала ко мне.

2009

Раз в три года. (Долг присяжного)

О первом извещении Андрей попросту забыл: валялась где-то дома эта бумажка, вежливо-настойчивая, просительно-требующая... Конечно же он знал, что шутки здесь неуместны и при совсем уж неудачном стечении обстоятельств за неявку могут посадить в тюрьму на срок до трёх месяцев. Вот так, среди бела дня, за решётку, абсолютно нормального человека, не вора, не бандита, не насильника, невинного, недоумевающего... Американские страсти, подумалось ему, вряд ли уже привыкнуть к ним - даже после пятнадцати лет жизни здесь, в Штатах. По конституции, временные обязанности присяжного заседателя - гражданский долг, которого избежать нельзя. Хочешь ли, нет ли - иди и решай чью-то судьбу вместе с другими случайно выхваченными из толпы людьми.

Только месяца через три-четыре после того, как компьютер окружного суда, зацепив случайно его русскую фамилию среди тысяч всевозможных других, призвал Андрея аккуратным письмецом-формой прибыть по назначению, он запоздало вспомнил о своём непривычном долге. К тому времени, естественно, давно прозаседали без такого забывчивого и не уважающего закон гражданина. Вскоре после этого, однако, последовало второе письмецо, тактично напоминающее Андрею о вероятных последствиях подобного разгильдяйства и советующее выбрать один из прилагаемых вариантов ответа, наиболее полно объясняющий причину его отстуствия. Эдакий тест на сообразительность: угадаешь - пронесёт. Посоветовавшись с женой, хоть и бывшей, но настроенной вполне дружелюбно, решил отписаться переменой места жительства и почтового адреса. Не туда, мол, послали, друзья мои, затерялась ваша повестка, а я что - хоть завтра готов, назначайте новую дату...

И действительно, Андрей был великодушно прощён, повезло на этот раз. Прощение сопровождалось новым вызовов - искупить вину, и на следующий же день, к половине восьмого утра. Суд находился в другом городишке - все они тут небольшие, незаметно переходящие один в другой, растянутые-разбросанные вдоль дорог, соединяющих мегаполисы. Но как минимум час езды по кольцевой, а утром всегда пробки - значит выезжать надо за полтора, вставать из тёплой постели за два... Невесело...Что поделаешь, проблем и так хватало в этом не самом удачном в жизни Андрея году, зачем искать новые на свою и без того быстро седеющую голову?

На другой день, захватив на всякий случай томик Конан Дойля, Андрей отправился в путь. В маленький судейский городок с типичным для Америки псевдо-британским названием, добрался загодя. Припарковав машину, пошёл к зданию суда - добротному, в четыре высоких этажа, из стекла и бетона, с тройкой бронзовых коней на клумбе перед входом. Выпотрошив из карманов всё железное, беззвучно прошёл металлодетектор и по широкой каменной лестнице поднялся на третий этаж, регистрироваться. В большом квадратном зале на мягких, расставленных рядами стульях, уже сидело человек триста и постоянно входили новые, невыспавшиеся потенциальные присяжные, вырванные на короткий срок рукой закона из своих привычных житейских ниш. Предъявив повестку клерку и выслушав в ответ радушное и благодарное приветствие, Андрей подыскал себе место понезаметнее, среди занятых чем-то, а не глазеющих по сторонам людей. Большинство собравшихся были афро-американцами, но мелькали вкраплениями мексиканские, азиатские лица и бледные пятна "кавказских" физиономий. "Кавказцами" в Штатах называют, по странной причуде немца-антрополога из далёкого 18-го что ли века, всё белое население. Одеты люди были мрачно, в серое, чёрное, иногда кожаное, с претензией на какую-то торжественность: в повестке предусмотрительно оговаривалась форма одежды. Джинсы, например, надевать не рекомендовалось. Как это часто случается в Америке при любом скоплении народа, почти не видно было красивых, да и просто симпатичных женских лиц. Уже в который раз Андрею подумалось: а почему? Почему, чёрт возьми, им здесь так не повезло? Ухмыльнулся себе под нос - вопрос праздный, чисто философский, и стечение обстоятельств, к сожалению, стихийное и непоправимое... В такие грустные мысли погружённый, Андрей уселся, раскрыл книгу и неторопливо принялся за чтение. Время от времени на середину зала выходила служащая и бодрым голосом набирала команду присяжных, требующихся для гражданских, криминальных и прочих судебных процессов, десятки которых одновременно проходили в громадном здании суда. Люди, чьи фамилии были названы, получали карточки одинакового цвета, выстраивались друг за другом в проходах между рядами кресел, и вереницей выходили из зала вслед за клерком. Набирали по 20, 30 реже по 40-50 человек.

Просидев таким образом около двух часов и не угодив в число избранных, Андрей стал подумывать о том, как бы по-тихоньку улизнуть: зарегистрировался ведь, может и не вспомнит никто... К счастью, такой опрометчивый поступок был предотвращён. Одному из судей, ведущему криминальный процесс, понадобилось не много ни мало 50 кандидатов в присяжные, среди которых на этот раз оказался и Андрей. Построившись, их команда гуськом вышла в просторный коридор и поплелась на верхний этаж, изредка послушно останавливаясь по команде идущего впереди клерка. Так неспешно, молча глядя друг другу в спины, подошли к высоким дверям одного из многочисленных залов для заседаний - то бишь судейских палат, наверное. Вместительный зал был разделён низкой, по пояс, перегородкой, отделявшей места для публики и прочих пассивно присутствующих от секции для действующих лиц, принимающих самое непосредственное участие в спектакле судебного заседания, а также от стоявшего на помосте длинного судейского стола. По одному входя внутрь, народ расселся, и, в ожидании, притих. Из-за перегородки за ними пристально и изучающе следили трое афро-американцев: коренастый, лет двадцати парень в красной спортивной куртке - судя по всему подсудимый или подозреваемый, мужчина чуть постарше, в стильном чёрном костюме, белой рубашке и при галстуке - по-видимому, адвокат, и элегантная молодая женщина, со вкусом одетая - скорее всего прокурор, подумал Андрей. Рядом с ними, слева от стенографистки, стояли двое вооружённых полицейских - юные, внимательные, перетянутые ремнями и, конечно, преждевременно располневшие: американский стандарт. За столом на помосте восседал, не отвлекаясь наблюдая за входом потенциальных коллег, "кавказец" (см. выше) судья - средних лет белый американец, седеющий, с умным проницательным лицом, явно привыкший к подобной процедуре. Подождав с минуту, он в двух словах объяснил суть происходящего: вооруженное ограбление МакДональдса в одном из районов Вашингтона. Предстоит выбрать двенадцать человек присяжных, от которых зависит исход дела и признание вины или невиновности подсудимого.

– Если среди вас есть те, кому известно об этом происшествии, кто лично знаком с пострадавшими или обвиняемым, пожалуйста встаньте.

Андрей посмотрел вокруг. Народ молча сидел.

– Если среди вас - продолжал судья - есть те, которые, по какой-либо причине, не могут беспристрастно отнестись к делу, пожалуйста встаньте и объяснитесь.

Через ряд от Андрея лукаво поглядывал на говорившего судью вертлявый средних лет мужичонка, руки по локоть в цветных наколках, с косичкой из негустых волос. Никто не поднимался.

– Есть ли среди вас есть те, которых в течении последних тридцати лет вызывали в суд, пожалуйста встаньте.

Человек двенадцать торопливо поднялись. Каждого по очереди, неспешно и подробно, расспросил судья. Фамилия, имя, возраст, что случилось, когда, где, закрыто ли дело. Люди, не особенно стесняясь, рассказывали: ограбили, украли машину, вломились в дом, угрожали...Что удивило Андрея - ни в одном из поведанных судье случаев расследование не было успешно доведено до конца. Все эти маленькие интервью завершались одинаково: виновные не найдены. Вот тебе и американское правосудие...

– Есть ли среди вас люди, ранее привлекавшиеся к уголовной ответственности?

Ба! Неужели и таких зовут в присяжные? Андрей с интересом посмотрел на нескольких поднявшихся мужчин. Вертлявый в наколках тоже встал.

– Расскажите, пожалуйста, за что привлекались - обратился к нему судья.

– Можно лично, ваша честь?
– попросил вертлявый.

– Подойдите - ответил судья.

Неожиданно в зале раздался довольно громкий шелестящий треск, напоминающий шум настраиваемого на нужную волну радиоприемника. Нет, не совсем точно - скорее старый советский телевизор, на канале которого закончилась программа передач и он рябит, пестрит и вот так же шумит. Андрей сообразил - заглушают разговор вертлявого с судьёй.

Вслед за вертлявым, каждый из добровольно сознавшихся в своей прежней судимости подходил к судье и по секрету рассказывал ему о своих похождениях. Адвокат и прокурор-обвинитель непрерывно что-то записывали в свои блокнотики, бросая испытывающие взгляды на ничего не подозревающих людей.

– Имеет ли кто-нибудь из присутствующих родственников, работающих в органах охраны порядка?

Встали человек десять. Родственники полицейских, судей, персонала тюрем и колоний, военной полиции... Каждый из поднявшихся был кратко, но детально распрошен о своей родне. Единственная из приглянувшихся Андрею женщин в их спонтанно набранной команде - неприметная такая блондинка, но с выразительными добрыми глазами, на вид лет тридцати пяти - скромно призналась судье, что ей всего 26 и что её дядя работает начальником отдела в федеральном бюро расследования.
– Безмозглость, конечно, - рассудил про себя Андрей. Спрашивать женщину о её возрасте при случайном скоплении народа, о дяде - агенте... А что если бы он был, предположим, резидентом каким-нибудь, годами работая под прикрытием в чужой и враждебной стране? И наивная девушка бы в этом созналась?