Киноварь

– Остановись, — обратился он к Альтрону.

– Даже не подумаю.

Пару секунд Пьетро сверлил робота взглядом, словно бы недоумевая, как у них вообще могли быть общие дела.

– Разве так можно? Будь ты на месте людей, что бы ты испытал?

– Понимание и раскаяние, — Альтрон подошёл ближе. Глаза его со всей вселенской любовью взглянули на близнецов. — Я бы попробовал измениться.

– Дай людям шанс, — взмолился Пьетро, но робот покачал головой.

– Слишком поздно.

– Ванда, пойдём отсюда!

Брат выжидающе уставился на сестру, наслаждаясь тем, как Альтрон изумлённо вскидывает руки.

– Хотите бросить меня?

– Я не хочу, — подала голос Ванда, хватая Пьетро за пальцы. — Давай останемся. Нам всё равно некуда уходить. Он обещал, что оставит нас в живых.

– Мы будем жить, а миллиарды людей будут лежать в земле и гнить? И как ты после этого сможешь смотреть мне в глаза? Разве тебя не будет мучить совесть? — девушка смутилась, но сжала пальцы брата крепче. Она разрывалась между Альтроном и братом, не понимая, что ей делать. Она всегда вставала на сторону Пьетро, даже если он был в корне не прав, но сейчас так хотела, чтобы он её понял.

– Пьетро, пожалуйста!

– Ты ничего не понимаешь, — он освободил свою ладонь из её объятий и отошел, стараясь не видеть измученного сестринского взгляда и её молитвенно сложенные руки.

– Умоляю, брат.

Он покачал головой.

– Или я ухожу с тобой или один.

– Но Пьетро… — всхлипнула Ванда, кидаясь к брату и цепляясь ему в куртку, готовая удерживать его до последнего.

– Ты убьёшь меня, если я уйду?

– Ты свободен в своём выборе, — добродушно заметил Альтрон. — Как и свободна твоя сестра.

– Ванда! Образумься. Уйдём отсюда.

– Это ничего не изменит.

– Ванда! — Пьетро потащил было её к выходу из ангара, но сестра сопротивлялась как могла.

Парень поднял её на руки и стремглав промчался мимо десятка дронов к выходу, но никто из них даже не попытался их остановить.

– Отпусти меня! — Ванда заколотила по спине брата кулачками, уже не сдерживая слёз и брыкаясь, мешая ему быстро двигаться. Пьетро затормозил, и сестра выпуталась из его хватки, ступая ногами в грязь, размытую дождем.

Они смотрели друг на друга, и Пьетро не узнавал сестру, на людях такую тихую, почти забитую, но с диким взглядом и бурлящей ненавистью внутри. Наедине с ним она была другой, властной и любящей, позволяя себе чисто женские ужимки и капризы. Кажется, Пьетро только сейчас понял, как повзрослела его маленькая сестрёнка.

– Ты обещала мне, — упавшим голосом произнёс он, заключая лицо Ванды в свои ладони.

Глаза у неё были ясные-ясные, большие, словно блюдца, а личико такое детское, что его хотелось целовать и целовать. Она надула губы, и брат испытал непреодолимое желание прикоснуться к ним, что он и сделал. Ванда отвернулась.

– Обещала, что не бросишь…

Сестра подняла голову и вздохнула. Тучи над их головами были серые, лёгкие, накрапывал мелкий дождик, а она дико мёрзла, одетая в короткое тонкое платье. Пьетро нравилось, когда она надевала юбки или шорты: он любил смотреть на её ноги и собственнически сжимать её колено.

– Давай останемся, — повторила она, чувствуя, как предательская слеза скатилась по щеке. Девушка задрожала.

– Нет, давай уйдём. Если ты боишься того, что он с нами сделает, то не бойся. Я защищу тебя. Да мы в любом случае дадим отпор.

– Что мы будем делать потом?

Пьетро воодушевился:

– Найдем Мстителей. Убьем Старка. Помнишь, как мы планировали? Ты лезешь ему в голову и сводишь с ума, показывая его самые дикие и сокровенные страхи. Он сам лишится рассудка, — глаза парня, не мигая, уставились сестре за плечо, и он больно схватил её за запястья. Он всегда был слишком импульсивен и в порыве ярости придумывал самые изощрённые пытки для объекта их ненависти. Он не скупился на угрозы, но Ванда его не боялась. Она понимала его состояние и разделяла его мечты, готовая делать всё, что он скажет. Но не сегодня.

Ванда уходить не хотела, и Пьетро ушёл сам, прекрасно всё прочитав в её глазах. Девушка не успела даже набрать в грудь воздуха, чтобы ответить ему, как он внезапно исчез. Исчез быстро, как он всегда это делал, и ничего не сказав на прощание. Ванда часто задышала, хватаясь за живот, готовая тут же броситься бежать следом.

– ПЬЕТРО!

Ванда прислонилась к ограде и упала на мокрую свежую траву, совершенно не думая о том, что может простудиться. Из горла у неё вырвался крик, глаза застилал туман.

– Ну зачем?!

– Он всё поймёт и простит тебя, — мягко попытался утешить её оказавшийся рядом Альтрон. Капли дождя на его броне были похожи на миллионы снежных шаров.

Ванда покачала головой и горько разрыдалась.

***

Она ворочалась в холодной постели, слишком большой для неё одной, и всё никак не могла уснуть. Глаза слипались от пролитых слёз, но сон не шёл, заставляя её думать. Ванда коснулась того места, где обычно спал Пьетро, и уткнулась в подушку, сдерживая рвущийся из горла вопль. Ей хотелось перемотать время назад, чтобы Пьетро никогда не узнал о планах Альтрона и сейчас был рядом. Девушка страшно жалела о том, что в последние ночи запрещала ему спать с ней. Ей хотелось вновь ощутить его тепло, прижаться к накачанной груди и закинуть ногу ему на бедро, вдыхая его аромат. Ей нравилось, как он пахнет. Он пах мужчиной.

Ванда часто выгоняла Пьетро из кровати, когда злилась на него или когда они дико ссорились. Но также часто и прощала. Целый год они жили в замке Штрукера, но даже там умудрялись пробираться друг к другу в комнаты и спать под одним одеялом. Штрукер знал и недовольно скалился, но чаще всего молчал. Ему было плевать, что делали близнецы наедине друг с другом. Но даже там Ванда не выгоняла Пьетро, он был ей тогда нужен словно воздух. Ей было страшно и непривычно в чужом месте, её трясло от ужаса и подслушанных разговоров о том, что очередной подопытный скончался в диких муках. А Пьетро всегда был рядом и целовал ей веки, говоря, что с ними такого никогда не случится. Ванда всегда боялась, что брат не переживет экспериментов, боялась, что и она умрёт, а Пьетро останется один на один со своим горем, но после сказанных слов успокаивалась.

Ванда помнила, что в последний раз выгнала брата из постели года два назад.

Дело было летом. Они опять сбежали из приюта и шатались по улицам жаркими душными ночами, и Пьетро заставлял её поднимать голову вверх и смотреть на звезды. Он приятным голосом щекотал ей ухо и показывал различные созвездия, но девушка не слушала. Голос брата успокаивал, убаюкивал и она, положив голову ему на колени, засыпала, блаженно улыбаясь.

Потом они ночевали в каком-то притоне, где-то в полуразрушенном старом доме, где постоянно тусовались наркоманы, проститутки и представители различных субкультур. У них был съеденный молью плед и отдельный матрас на полу, плохо пахнущий и грязный. В притоне никто на них косо не смотрел. Хотя все знали, что они брат и сестра, но абсолютно никому не было дела до того, что они так страстно смотрят друг на друга, постоянно ходят вместе, словно приклеенные, и целуются чаще, чем любовники. Им часто предлагали поучаствовать в какой-нибудь оргии, и никто никогда не назвал их уродами за их порочную связь.