Кира Вайори

– Кир, ты в порядке?
– осторожно уточнил Мишка.

– В полном!
– бодро ответила я.
– Вот только если он проголодается или обкакается, я точно сойду с ума.

– Здесь ведь есть круглосуточные магазины или аптеки?

– Вообще-то в Йери ночью принято спать. Но надо попытаться. Я позвоню Ятису.

Я прошла в гостиную, положила малыша на диван к самой спинке подальше от края, взяла телефон.

– Ятис, у нас проблема!

Он выслушал мои возбуждённые вопли и ответил, что постарается найти всё, что нужно, и придёт, как только всё это добудет.

Я попыталась позвонить Марату, но номер брата оказался недоступен.

И сразу же раздался входящий звонок.

– Кира, ты прости меня за такой подарок, - сказал Шокер. На заднем плане слышались какие-то металлические шумы.
– Ты говорила, что если мне понадобится помощь... Этот тот случай. Другого выхода не было.

– Да ладно, - отозвалась я слегка заторможено. Тут было два варианта: или наорать на него в панике, припомнить ему, что он собирался непременно держать ребёнка при себе, или же делать вид, что ничего особенного не случилось. Орать на Шокера я сейчас не могла: в его голосе отчётливо слышалась катастрофа.
– А где Лали, почему ты и её не прислал?

– Лали? Лали пропала. Я не знаю, где она.

– Как она могла пропасть, у вас там толпа народу!

– Об этом не сейчас, Кира.

– Ну, ладно. Ничего, справлюсь как-нибудь сама, не переживай.

– Если завтра будет возможность уйти на изнанку, уходи и Тима забирай, - сказал Шокер торопливо.
– Я найду вас, где угодно. Но лучше, если вы переберётесь туда.

– А что происходит, Шокер? И почему Марек не доступен?

– Не телефонный разговор.

– Во что ты опять вляпался, чудо?

– Сбереги моего сына, пожалуйста. И прости, - он горестно вздохнул.
– Если сможешь.

Он сбросил звонок.

Прощу, конечно, какие проблемы... Я тяжело вздохнула и убрала телефон.

– Кир, тебе, может, чаю заварить?
– растерянно предложил Мишка.

– Миш, мне бы водки.

– Понимаю тебя. Сам бы не прочь, - усмехнулся он.
– Но нет ничего страшнее двух неумелых пьяных нянек. Пока у нас этот карапуз, объявляется сухой закон.

– У нас с тобой сухой, но не у него, - вздохнула я, глядя на младенца, который всё ещё спал, но забеспокоился во сне и задёргал ножками.
– Кажется, подгузник пора менять.

– Подгузники нынче такие делают, что полведра впитать могут, так что не паникуй, - уверенно сказал Мишка.
– В любом случае, в доме есть полотенца, из которых можно что-то смастерить, если понадобится.

– Его мать куда-то исчезла. И я так и не поняла, как давно его кормили...

– Внизу в кладовке чего только нет. Если есть сухое или концентрированное молоко в любом виде, выкрутимся. Ты не забывай, я всё-таки химик.

От нахлынувшей благодарности к Мишке накатили слёзы. Он не заметил, сказал что-то ещё и вышел в холл.

Малыш заплакал. Сначала тихо, потом всё горше и громче. Я села поудобнее, взяла его на руки и положила к себе на колени.

– Ну что, мелкий, не повезло тебе... Ты уж потерпи, пока мы что-нибудь придумаем.

Тима немного отвлекли новые ощущения, но, когда он понял, что тот, кто его держит, кормить не собирается, заплакал с новой силой.

Из холла сквозь крик младенца доносились какие-то звуки, шаги, дверь открылась и закрылась. Но оказалось, что, когда на твоих руках орёт ребёнок, какой бы ни был острый слух, ничего, кроме этого крика толком не слышишь.

Заглянул Мишка с радостной физиономией.

– Кира, Ятис пришёл! Принёс огромную упаковку подгузников, большую банку со смесью и ещё что-то в сумке. Сейчас всё сделаю.

Возился он долго, я чуть с ума не сошла от ожидания, но, наконец, Мишка показался в дверях с детской бутылочкой.

Малыш бойко зачмокал. Молоко в бутылочке стало медленно убывать.

– Молодец, Тимоха, - вздохнула я с облегчением.

– Всё будет хорошо, не волнуйся, - Мишка погладил меня по плечу.
– Я с тобой.

Я кивнула и шмыгнула носом.

Тим не допил бутылочку до конца, уснул прямо с соской во рту. Пушистые волосики на затылке взмокли от трудов праведных.

– Всё нормально, значит, больше не хочет, - авторитетно заявил Мишка и забрал бутылочку.
– Куда бы его положить, чтобы уж там и спал?..

И тут где-то на улице раздался громкий сухой хлопок. Потом ещё один. Спустя секунд десять целая очередь хлопков, но уже где-то дальше. Я взглянула на Мишку. Он недоумённо пожал плечами.

– Что это? Выстрелы?

– Возможно, - процедил Мишка.
– На всякий случай к окнам не подходи. Даже к тем, что выходят на задний двор.

И тут грохнуло. Это был уже не хлопок. Это был полноценный грохот, сочный, густой, вселенский грохот с раскатами, отозвавшийся вибрацией и жалобным звоном стёкол в доме.

Миша рванулся ко мне, присел рядом и обнял нас с Тимохой, обоих сразу.

– Спокойно, Кира. Не паникуй.

– Это взрыв?

– Да. Очень сильный и очень далёкий. Будь такой близко, стёкла бы просто вышибло.

Раздался второй такой же взрыв, и снова запели стёкла. И внезапно в доме погас свет.

Мишка вскочил и бросился в холл.

– Миша!

– Спокойно, Кира! Я здесь, никуда не ухожу... Ятис!

Я услышала шаги Ятиса и его встревоженный голос:

– В доме всё исправно, - заверил он.
– Похоже, электричества нет во всём районе.

Я полезла за телефоном. Он работал, заряд батареи был ещё вполне приемлемый, но вот ни одной антенны моих симок на экране не было.

Я с трудом встала с дивана со своей ношей и вышла к мужчинам в холл.

– Миша, связи нет!

– Неудивительно, - вздохнул он.

В три широких окна, выходящих на заснеженный парадный садик и на ограду, не было видно ни одного огонька. Ни на улице, ни в домах. И не только на берегах канала, вообще везде. Только две луны освещали погрузившийся во тьму Йери.

– Если лишить нас электричества, накроется всё. От работы в каналах до простейших бытовых удобств...
– сказала я.
– Если кто-то взорвал что-то серьёзное, нам конец. На улице мороз и не работает ничего.