Кира Вайори

– Да, я с трудом вникаю.

– Всего в Йери у семьи Клайар три дома. Этот, мой и дом Йана, где сейчас Рита с твоим братом, где свадьба была. Этот дом после отца достался Йану, а от него практически сразу - мне. Но мне в Йери хватит и моего дома, он большой, мы там все прекрасно поместились.

– Шокер, у тебя дочка взрослая, ей пора жить самостоятельно. Так зачем ты дом продаёшь? Тем более, если жалко?

– Деньги нужны, - коротко ответил он.

– Всё так плохо?
– испугалась я.

– Ну не настолько. На жизнь моему разросшемуся семейству должно хватить. У нас стабильный доход с семейных предприятий. Но деньги нужны. Не мне - Нарратору.

– А какое право имеет Марек заставлять тебя расстаться с домом?

– Он и не заставляет. И не спрашивал даже. Я просто знаю, что нужны деньги. А продать дом, да ещё такой хороший и в хорошем районе, можно куда быстрее, чем ферму в провинции, даже если ферма тоже неплоха и приносит доход.

– Да, дом хороший, это точно.

– Хочешь, покажу? Ну, это гостиная была. Я её не очень любил. Ещё внизу всякие хозяйственные помещения и жильё для прислуги. А вот наверху...

Шокер взял меня за руку и повёл за собой. Мы поднялись по лестнице наверх.

– Справа - отцовское крыло, тут ничего не осталось, я уже все комнаты очистил, - Шокер остановился в начале коридора и махнул рукой.
– Здесь одна большая спальня, две маленьких и общая комната в торце.

Он потащил меня в левое крыло.

– А тут четыре маленькие спальни и общая комната.

Сначала мы по узкому коридору пришли в самый конец в просторную комнату с четырьмя огромными окнами. В ней не было ничего, кроме теннисного стола.

– Йан учил меня играть, - сказал Шокер с улыбкой.
– Кончилось это тем, что однажды я так загонял его, что он упал и вывихнул руку. Больше он со мной не играл.

Мы пошли по коридору обратно.

– Здесь, - он махнул рукой на одну сторону.
– Здесь одно время были гостевые спальни, потом в них жили мои дети. А напротив - ещё две спальни.

Он открыл дверь:

– Это комната Йана.

Я заглянула с порога. Комната была пуста, только в углу стоял довольно старой модели музыкальный центр и стеллаж, заполненный под завязку дисками.

– Не поднимается рука избавиться от этого. Йан очень долго собирал свою коллекцию, большинство с изнанки притащил. Не знаю, почему он с собой не забрал после свадьбы. Куда теперь это деть, не представляю... А вот это - моя комната.

Я рассчитывала увидеть голые стены и пару стульев, но была разочарована.

Оптимистичные сиреневые полосатые обои. Но их почти не видно за множеством плакатов и рисунков. Плакаты - что-то из жизни рок-музыки, рисунки - какие-то карандашные наброски, лица, человеческие силуэты.

Неширокая кровать, по-холостяцки придвинутая к стене, небрежно наброшенное на постель одеяло, а сверху ещё и клетчатый плед.

Письменный стол, такой обычный, ученический, со старым-старым компьютером, какой-то дурацкой настольной лампой и кучей книжек, половина из которых на гатри, половина на русском. Обкусанные карандаши в полинялом деревянном стаканчике. Полустёртый ластик.

Щербатый скейтборд в углу. И там же теннисные ракетки в прозрачном пакете и рядом поношенные кроссовки, в которые сегодня вряд ли влезла бы нога Шокера.

– Так вот ты какой на самом деле, Андрей Клайар...

– Разочаровал?
– усмехнулся он.

– Нет. Но ждала другого. Думала - очередной муляж жилища. А ты, оказывается, когда-то был живым.

– Здесь я себе это позволяю. В своём доме раньше тоже позволял. Теперь только здесь.

– Что за рисунки на стенах?

– Мои, - равнодушно отозвался он.
– Давно когда-то баловался.

Я вышла на середину комнаты, хорошенько осмотрелась вокруг и повернулась к Шокеру.

– Нельзя тебе этот дом продавать.

Он повёл плечами и сказал задумчиво:

– Есть вещи поважнее ностальгии. И есть долги важнее всех вещей.

– Это что, стихи?

– Да.

– Только не говори, что твои. Я этого не перенесу.

Он рассмеялся, пожал плечами и ничего не сказал. Вот и пойми его.

Мой телефон затренькал. Я вынула его из кармана.

– Да, Миша.

– Ты где?

– Гуляю.

– Я всё закончил, давай я к тебе навстречу выйду.

– Не надо, Миша.

– Почему?
– удивился он.

– Мишенька, если я сегодня вернусь, то я вернусь сама. Не надо меня встречать.

– То есть как "если вернёшься"?
– испугался он.

– Вот так, Миша.

Он молчал долго, будто ждал от меня каких-то пояснений. Не дождавшись, буркнул:

– Ладно, я понял.

Я опустила телефон в карман.

– Я сейчас был у Нарратора, - подал голос Шокер.
– Припёр его к стенке. Так что я всё знаю.

– Что ты знаешь?

– Ох, ну вряд ли совсем уж всё, на это я не надеюсь. Но многое. Про выходку Альдона, про то, кем он тебе приходится. И про то, в чём же ты мне врёшь: этот рыжий ведь тебе и не муж вовсе.

– Да, видимо, ты неслабо припёр Марека. Или стенка была раскалённая.

– Просто был серьёзный мужской разговор, - вздохнул Шокер.
– Я ему объяснил, что, когда я интересуюсь тобой и твоими делами, это не любопытство и даже не вежливость. Это личное. Это моё личное.

– И что Марек?

– Разозлился.

– Почему?

– Не знаю. Возможно, я - не совсем то, чего он хотел бы для своей сестры. Или даже совсем не то.

– Да уж, меньше всего для своей сестры он хотел бы...

– Чего?
– напряжённо уточнил Шокер.

– А, неважно. Я завязала высказывать мужчинам претензии. Всё у нас с тобой в порядке, Шокер, всё именно так, как единственно возможно.

– Да что ты? В порядке? Да у нас всё никак, Кира, - он внимательно посмотрел мне в лицо.
– Никак.