Классическая проза Дальнего Востока

Цай кликнул слугу и велел ему позвать управительницу, ведавшую обувью. Вскоре появилась женщина со счетной книгой в руках.

– А ну отвечай, - сказал наставник, - каким образом сапог из нашего дома оказался у посторонних людей? Проверь по книге!

Женщина тщательно сверила записи и вот что обнаружила. Оказалось, что в пятую луну прошлого года она действительно посылала слугу Чжана заказать сапоги, и он же их потом доставил домой. Но вскоре господин наставник подарил их некоему Ян Ши - начальнику уезда. Этот Ян, известный также под именем Ян Гуй-шань, был любимым учеником наставника Цая. Тогда его как раз повысили в должности и назначили начальником уезда близ столицы. По случаю отъезда он зашел проститься с учителем. Этот Ян Ши был ученым мужем и не слишком следил за своей внешностью. Вот наставник Цай и подарил ему на прощанье парадный воротник, пояс, отделанный серебром, пару сапог и четыре веера сычуаньской работы. Все эти подарки оказались отмечены в расходной книге, и хозяин дома показал запись гостям.

– Простите, господин наставник, - воскликнули тайвэй Ян и правитель Тэн, - поистине, эта история не касается вашего дома. Своим подозрением мы оскорбили вас, но ведь дело - государственное! Нижайше просим вас проявить снисхождение.

– Я ничуть не обижен, - рассмеялся наставник, - такова уж ваша служба, и вы исполняете ее как следует... Что же до Ян Гуй-шаня, то вряд ли он причастен к делу. Что-то здесь не то. Впрочем, это легко узнать, - ведь господин Ян служит недалеко от столицы. Я постараюсь без лишнего шума вызвать его, а вы, я думаю, можете сейчас идти, но опять-таки никому ни слова.

Гости простились и разошлись по домам, но об этом мы пока умолчим.

Сразу же после их ухода наставник Цай вызвал слугу и приказал ему немедленно ехать за Ян Гуй-шанем. Всего через два дня Ян прибыл в столицу. После взаимных приветствий и чаепития наставник подробно рассказал гостю историю с сапогом и заключил такими словами:

– Вы знаете, что начальник уезда словно бы отец для народа. Изъясните же мне, как могли вы решиться на такой опрометчивый шаг? Великое преступление! Можно сказать - обман Неба!

– Почтенный учитель, дозвольте сказать!
– воскликнул начальник уезда, низко склоняясь перед Цаем.
– Как вам известно, в прошлом году, вскоре после того, как получил я щедрые ваши дары, я покинул столицу. В дороге внезапно заболел: что-то случилось с глазами. Слуги сказали, что в этих местах есть один даосский храм под названием обитель Чистого истока с богом Эр-ланом, который будто бы делает чудеса. Я решил заехать туда, желая поставить перед богом свечу и поднести дары, ну и, разумеется, попросить об исцелении. А дальше? Дальше я и вправду поправился. Тогда-то я и решил вновь поехать на богомолье. И вот, взирая на бога, я приметил, что все в нем хорошо - и шапка и одежда, - но вот сапоги, кажется, прохудились. Тогда я и решил поднести ему дар - именно пару ваших сапог. Поверьте, господин наставник, я не лгу. Я никогда никого не обманывал, и темные дела мне не по нутру! Разве тот, кто изучает книги Конфуция и Мэн-цзы, способен подражать разбойнику Чжэ? Прошу вас, господин наставник, взгляните на дело непредвзято!

Цай, впрочем, знал своего ученика как истинного ученого, никак не способного на бессовестный поступок, вот почему, услышав его объяснения, он сказал:

– Не волнуйтесь, ваша добрая репутация мне хорошо известна, и вызвал я вас к себе, единственно чтобы установить некоторые подробности, без которых следователи не могут идти дальше, и, конечно, не успокоятся, пока не выведают все как есть.

Хозяин угостил Яна вином, попотчевал вкусною едою, а когда они прощались, предупредил Яна о полном молчании. А ведь верно сказано кем-то:

"Коль днем не сделал ничего дурного, Не задрожишь от стука в дверь ночного".

Цай пригласил к себе тайвэя Яна и правителя Тэна и рассказал им о своей беседе с начальником уезда.

– Как я предполагал, уездный начальник здесь ни при чем. Сдается мне, что столичным властям придется поусердствовать, дабы изловить мошенника.

Правитель области, молча выслушав его слова, взял сапог и откланялся. Возвратившись в ямынь, он немедленно вызвал к себе старшего сыщика Вана.

– Раньше у нас была хоть небольшая зацепка, - сказал он, - а сейчас - ничего, будто перед нами нарисованная лепешка... Вот тебе сапог и пять дней сроку. Без преступника не показывайся на глаза.

Вконец огорченный Ван поплелся к себе.

– Жань Гуй, - сказал он младшему сыщику, - ну и не везет же мне! Когда с твоею помощью нашли этого сапожника, я подумал: уж вроде бы все уладилось и утряслось, и делу конец. Раз тут задет сам господин наставник Цай, значит, непременно похерят дело! Чиновник чиновника всегда покроет. Ан нет, все закрутилось сначала - снова лови преступника! Да только ищи ветра в поле! Я начинаю думать, уж не бог ли он в самом деле? Кто знает? Сапоги-то уездный Ян ему подарил! А других улик у нас, кажется, и нет. Что же мы скажем правителю Тэну?

– Как и вы, я уверен, что сапожник не причастен к делу. Не виноваты господин наставник Цай и начальник уезда. Что касается бога Эр-лана, то вряд ли божество способно на подобные мерзости. Думаю, это кто-то из тех, кто живет поблизости с храмом, к тому же знакомый с колдовством. Придется мне сходить в этот храм. Похожу-погляжу, разведаю-разнюхаю, может быть, что и узнаю. Но только, начальник, не слишком радуйся, когда схватим кого, и не кручинься, коли никого не найдем!

– Согласен!
– сказал Ван, протягивая Жань Гую сапог.

Итак, Жань Гуй, переодетый бродячим торговцем, прихватив звонкий барабан с бубенцами под названием "волнитель женских покоев", направился к храму, вошел, отложил в сторону коромысло с коробами, зажег благовонные палочки и склонился в низком поклоне:

– О Небо, ясновидящее и всемогущее! Помоги Жань Гую найти правду и поймать злодея, дабы сохранить имя бога в чистоте!

Кончив молиться, Жань Гуй вытащил из сосуда три гадательных бирки. Все три сулили большую удачу. Жань Гуй поклонился, чтобы выразить свою благодарность, и, вскинув коромысло, вышел из ворот. Что он делал? Прохаживался подле храма туда и сюда и обходил храм вокруг, внимательно глядел по сторонам.

Вот он заметил домик с маленькими оконцами, с одностворчатой дверью, прикрытой ветхим завесом из пятнистого бамбука.

– Торговец!-услышал он чей-то голос.
– Иди-ка сюда. Жань Гуй обернулся, перед ним стояла молодая женщина.

– Это ты меня звала, девица?
– спросил он.

– Я! Ты, как я вижу, и скупаешь и продаешь, а у меня как раз есть для тебя одна вещь. Отдаю задарма, - всего за несколько вэней. Захотелось дитя моему сластей, вот я и решила продать кое-что.

– Видишь эти короба, девица? Они у меня не простые. Я зову их "склад-сарай, что угодно собирай". Это потому, что все я беру и все покупаю. А ну показывай, что там у тебя?

Женщина что-то крикнула дочери, и та принесла... Как бы вы думали, что она принесла?

Оленя лошадью назвав, сановник рассчитал вполне: Одни согласны будут с ним, другие не снесут обмана. Никто не знает: мотылька ль Чжуан-цзы увидал во сне, Или увидел мотылек философа Чжуана.

Перед Жань Гуем лежал сапог, точь-в-точь под пару тому, что добыл в свое время Пань-заклинатель, - те же четыре стежки! Сыщик едва не задохнулся от радости, потом вскричал: