Клинки и крылья
Шрифт:
Лорд шагнул вперёд, чтобы оценить ситуацию лично, но Лант преградил ему дорогу.
— Не стоит, милорд, это опасно…
— Я знаю, — терпеливо ответил лорд. — Потому и не собираюсь к ним спрыгивать. Обойдусь без таких любезных собеседников.
Лант, поколебавшись, отошёл. Хмурая озабоченность у него на лице была всё же искренней — от неё не тянуло душком лести, как у большинства рыцарей и молодых лордов, задействованных в обороне Энтора. Это приятно удивляло, поэтому в знак возмещения лорд поинтересовался:
— Как там госпожа эи Эттире? Не потускнели ли её прекрасные голубые глаза после свадьбы?
Даже в полумраке было видно, что Лант покраснел. Не так давно он женился на какой-то милой
— О нет, милорд… Её глаза сияют ярче, чем прежде.
— Ну и отлично, — лорд придвинулся к зубцам — в стороне от того участка, под которым бесновался отряд альсунгцев, — и осторожно наклонился.
В темноте на земле горело что-то длинное; прищурившись, он понял, что это две приставные лестницы, которые уже успели поджечь защитники. Значит, альсунгцы обнаглели до такой вот степени… Блёклыми пятнами на холмах и дороге вокруг Энтора белели их знамёна — до самой реки Зелёной, плескавшейся вдалеке. Бело-синие полотнища с серебристым драконом — новшеством Хелт… Лорд снова вздохнул, побарабанив пальцами по камням, и отступил от зубца.
Для надёжной защиты и разгрома альсунгцев им не хватает одного — того, во что не верит король. Нет, не союзников: после позора Ра'илг лорд окончательно разуверился в трусливых горе-вояках из Феорна; Кезорре пусть лучше разберётся вначале с собственными заботами и отмоет кровь в Вианте (точнее, в Городе-у-Красной-реки — да простят бунтовщиков боги за такое ужасное название…). Ну, а Минши… Вопреки всем ухищрениям лорда, договоры с миншийскими послами дали слишком мало. Островитяне осторожны и лукавы — им бы торговать рабами, нежиться под солнцем и убивать из-за угла, а не сражаться. Обзаводиться такими союзниками — себе дороже.
Им же не хватает магии. Толкового защитного колдовства — такого, какое предложили те трое Отражений (какое счастье, что хотя бы они из всей Долины зеркал не остались равнодушными)… В Энторе, конечно, была своя гильдия магов, и кое-кто из них даже остался в Дорелии, однако ни обустраивать оборону, ни, тем более, участвовать в стычках они не рвались. Наверное, чувствовали, какого противника представляет из себя Хелт, или просто наслушались сплетен… Как минимум половина из которых правдива, надо признать.
Да и тем магам, что остались, пришлось доплачивать из королевской казны. Такой расклад лорда совершенно не устраивал. Ему было стыдно за них, стыдно за себя… Стыдно за Дорелию, в конце концов: что не так с их королевством, отчего все самые талантливые волшебники-люди (Отражения — не в счёт) обживаются в Кезорре, Ти'арге или Минши? Король Абиальд всегда относился к магам подчёркнуто холодно, не привечал их при дворе — в отличие от других правителей Обетованного. Потому Линтьель (ненавистный, глупый мальчишка) и был вынужден скрывать свой Дар, пока жил здесь… Лорд Заэру всегда пытался убедить его величество смягчиться, но ничего не добился. Вот теперь все они и пожинают плоды этого упрямства — замешанного, скорее всего, на банальной зависти…
Лорд вздрогнул: он не поощрял в себе такие мысли о короле. Но как быть, если это чистая правда — такой человек, как Абиальд, не мог всю жизнь не сожалеть о том, что родился без Дара.
Как бы там ни было, положение у них незавидное. Едва Хелт собственной персоной появится под стенами Энтора (а лорд не сомневался в том, что она появится) либо каким-то другим образом применит своё колдовство — им не выстоять. Просто потому, что город не приспособлен к защите от магии такой силы. И помочь им некому.
Веки резало из-за недосыпания; лорд Заэру зажмурился, не в силах больше выносить
назойливую, как от сотен комариных укусов, боль. Наверное, на белках глаз у него уже нет живого места: густая сеть лопнувших сосудов — ещё гуще, чем сеть морщин.Вонь гари и пота в воздухе смешалась с тонким запахом зелени, которым тянуло из садов и рощ в предместьях; лорду даже показалось, что он улавливает столь знакомые нотки цветущих яблонь — хотя для них, вроде бы, ещё рановато… Арити обожала яблони, каждую весну вплетала в волосы их белые цветы. Помнится, и на свадьбе она то и дело, смущённо смеясь, поправляла венок из них…
На свадьбе — когда это было? Много веков назад, в другой жизни — и одновременно будто вчера.
— Прикажите вскипятить масло, — сказал он кому-то из рыцарей. — Трёх котлов, по-моему, хватит. Принесёте ещё, если понадобится. К рассвету — гонца с докладом ко мне.
Аи Тарвик и Лант аи Эттире за его плечом поклонились, принимая распоряжение. Кто-то гаркнул: «Масло!», и нескольких мечников отправили за большими медными котлами. Древний и грубый, зато надёжный способ…
Лорд Заэру развернулся и направился к полой башенке с витой лестницей, чтобы спуститься со стены. Глаза болели всё сильнее, а ещё ныл затылок. Смотреть на то, что произойдёт дальше, у него не было никакого желания.
Вернувшись в спальню, лорд чувствовал себя ещё более измотанным, чем когда ложился. Он знал, что уже не уснёт, раздумывая попеременно о Синне и о войне — несмотря на то, что в этих размышлениях никакого проку.
Проклятая старческая бессонница. Раньше он не позволял себе вот так расслабляться.
Лорд вошёл и отпустил Дэвана — пусть мальчик поспит, молодым без этого тяжелее. К тому же ему хотелось побыть одному.
За задёрнутыми тяжёлыми занавесями начало светать: ночь была на исходе. В придворцовом саду запели первые птицы. Лорду не к месту вспомнилось, как пару дней назад королева Элинор вместе с фрейлинами оплакивала гибель любимого попугайчика, подаренного послами Минши… Беды этой женщины всегда будут для неё превыше всего — пусть даже к армиям Альсунга и Ти'арга под стенами города присоединятся все остальные войска Обетованного. Наверняка в смерти попугайчика на самом деле виноват принц Инген, безумный мальчишка — переключился с мух и мышей на добычу покрупнее…
Раздвигая складки балдахина, лорд вздохнул (может, начать считать собственные вздохи?…); всё чаще он тревожился о том, каким же королём станет Инген. Принц, разумеется, ещё мал, но вряд ли сильно изменится с годами — жестокость таких детей лишь становится изощрённее или скрывается за придворным лоском, если они из знатной семьи. А других наследников, учитывая отношения в венценосной семье, у Дорелии всё-таки не предвидится — лорд Заэру уже пару лет назад перестал надеяться на это.
Хотя… Ещё не факт, что для Дорелии это будет иметь какое-то значение. Хелт добилась почти невозможного: осадила Энтор, что многие века не удавалось никому. Дорелия, королевство львов, ни разу не была завоёвана кем-то ещё. Это её первый король, Ниэтлин Великий, захватил половину Обетованного… Это она заставляла трепетать своих соперников, включая Альсунг.
Это она теперь унижена, втоптана в грязь, а на равнине Ра'илг потеряла цвет своих рыцарей. Это её трон достанется явно умалишённому, избалованному зверёнышу…
Лорд всё ещё не мог до конца поверить в это.
Точно так же, как не мог поверить в смерть Синны. Несмотря на пропасть своего отчаяния, все эти дни он прожил, уверенный, что с ней всё в порядке. Откуда она берётся, эта глупая уверенность? Кто присылыет её — боги? Драконы, духи из старых сказок?…
Расстёгивая крючки на куртке, лорд Заэру замер. В темноте он вдруг услышал — очень отчётливо — нечто чужеродное.