Книга 1

ТАКОВА УЖ ВОРОВСКАЯ ДОЛЯ

Такова уж воровская доля.В нашей жизни часто так бывает:Мы навеки расстаемся с волей,Но наш брат нигде не унывает.Может, кто погибель мне готовит,Солнца луч блеснет на небе редко,Дорогая, ведь ворон не ловятТолько соловьи сидят по клеткам.

ПИСЬМО

Свой первый срок я выдержать не смог,Мне год добавят, а может быть четыре.Ребята, напишите мне письмо,Как там дела в свободном вашем мире.Что вы там пьете? Ведь мы почти не пьем,У нас тут снег при солнечной погоде.Ребята, напишите обо всем,А то здесь ничего не происходит.Мне очень-очень не хватает вас,Хочу увидеть Нюру и Сережу.Как там Надюха? С кем она сейчас?Одна? — Тогда пускай напишет тоже.Ну что страшнее? Только страшный суд.Мне ваши письма кажутся лишь нитью.Его, быть может, мне не отдадут,Но все равно, ребята, напишите.

ЗДЕСЬ СИДЕЛ ТЫ, ВАЛЕТ

Здесь сидел ты, валет, тебе счастия нет,Тебе карта всегда не в цвет.Наши общие дни ты в душе сохрани,И за карты меня, и за карты меня извини.На воле теперь вы меня забываете,Расползлись все по семьям, домам.Мои товарищи по старой памяти,Я с вами веду разговор по душам.

КРИТИЧЕСКИЙ МОМЕНТ

Гром прогремел, реляция идет,Губернский розыск рассылает телеграммы,Что вся Одесса переполнена ворами,И что настал критический момент,И заедает темный элемент.Не тот расклад, начальники грустят,По всем притонам пьют не вина, а отравы,По всему городу убийства и облавы,Они приказ дают идти ва-банк,И применить запасный вариант.Вот мент идет, идет в обход,Губернский розыск рассылает телеграммы,Что вся Одесса переполнена ворами,И что настал критический момент,И заедает вредный элемент.А им в ответ дают такой совет:Имейте каплю уваженья к этой драме,Четыре сбоку, ваших нет в Одессе-маме,Пусть мент идет, идет себе в обход,Расклад не тот, и номер не пройдет.

СТОЮ Я РАЗ НА СТРЕМЕ

Стою я раз на стреме, держуся за карман,И вдруг ко мне подходит незнакомый мне граждан.Он говорит мне тихо: „Куда бы нам пойти,Где б можно было лихо нам время провести“.А я ему отвечаю: „Такие, мол, дела,Последнюю малину забили мусора.“А он говорит: „В Марселе такие кабаки,Такие там девчоночки, такие бардаки.Там девочки танцуют голые, там дамы в соболях,Лакеи носят вина, а воры носят фрак“Он предложил мне денег и жемчуга стакан,Чтоб я ему передал советского завода план.Мы сдали того субчика властям НКВД,С тех пор его по тюрьмам я не встречал нигде.Меня благодарили власти, жал руку прокурор,А после посадили под усиленный надзор.С тех пор, друзья и братцы, одну имею цель,Чтоб как-нибудь пробраться в этот солнечный Марсель,Где девочки танцуют голые, где дамы в соболях,Лакеи носят вина, а воры носят фрак.

ШУЛЕРА

У нас вчера, позавчераШла спокойная игра,Козырей в колоде каждому хватало,И сходились мы на том,Что оставались при своем,Расходились, а потом давай сначала.Но вот явились к нам они, сказали: „Здрасьте“,Мы их не ждали, а ои уже пришли.А в колоде как всегда четыре масти,Они давай хватать тузы и короли.И пошла у нас с утраНеудачная игра,Не мешайте и не хлопайте дверями,И шерстят они нас в пух,Им успех, а нам испуг,Но тузы, они ведь бьются козырями.Но вот явились к нам они, сказали: „Здрасьте“,Мы их не ждали, а ои уже пришли.А в колоде как всегда четыре масти,Они давай хватать тузы и короли.Неудачная игра,Одолели шулера,Карта прет им, ну а вам, пойду покличу,Зубы щелкают у них,Видно каждый хочет вмигКончить дело и начать делить добычу.Но вот явились к нам они, сказали: „Здрасьте“,Мы их не ждали, а ои уже пришли.А в колоде как всегда четыре масти,Они давай хватать тузы и короли.Только зря они шустры,Не сейчас конец игры,Жаль, что вечер на дворе такой безлунный,Мы плетемся наугад,Нам фортуна кажет зад,Но ничего, мы рассчитаемся с фортуной.И вот явились к нам они, сказали: „Здрасьте“,Мы их не ждали, а они уже пришли,Но в колоде все равно четыре масти,И нам достанутся тузы и короли.

* * *

У меня гитара есть, расступитесь стены…Век свободы не видать из-за злой фортуны.Перережьте горло мне, пережьте вены,Только не порвите серебряные струны.Я зароюсь в землю, сгину в одночасье.Кто бы заступился за мой возраст юный.Влезли ко мне в душу и рвут ее на части,Только б не порвали серебряные струны.Но гитару унесли с ней свободу.Упирался я, кричал — сволочи, паскуды.Вы втопчите меня в грязь, бросьте меня в воду,Но только не порвите серебряные струны.Что же это, братцы, не видать мне, что лиНи денечков светлых, ни ночей безлунных.Загубили душу мне отобрали волю,А теперь порвали… серебряные струны.

* * *

За меня невесты отрыдают честно,За меня ребята отдадут долги,За меня другие отдадут все песни…И быть может выпьют за меня… враги.Не дают мне больше интересных книжек,И моя гитара — без струны,И нельзя мне выше, и нельзя мне ниже,И нельзя мне солнца, и нельзя луны…Мне нельзя на волю, не имею права,Можно лишь от двери до стены.Мне нельзя налево, мне нельзя направо,Можно только неба кусок, можно только сны…Сны про то, как выйду, как замок мой снимут,Как мою гитару отдадут…Кто меня там встретит… как меня обнимутИ какие песни мне споют…

ПИКА И ЧЕРВА

Помню, я однажды и в очко, и в стос играл,С кем играл — не помню этой стервы.Я ему тогда двух сук из зоны проиграл…Эх, зря пошёл я в пику, а не в черву!Я ему тогда двух сук из зоны проиграл…Зря пошёл я в пику, а не в черву!Он сперва как следует колоду стасовал,А потом я сделал ход неверный.Он рубли с Кремлём кидал, а я слюну глотал…И пошёл я в пику, а не в черву!Руки задрожали, будто кур я воровал,Будто сел играть я в самый первый…Он сперва для понта мне полсотни проиграл —И пошёл я в пику, а не в черву!..Ставки повышались, всё шло слишком хорошо,Но потом я сделал ход неверный.Он поставил на кон этих двух — и я пошёл…И пошёл я в пику, а не в черву!..Я тогда по-новой всю колоду стасовал,А потом не выдержали нервы.Делать было нечего — и я его прибрал…Ох, зря пошёл я в пику, а не в черву!..Делать было нечего — и я его прибрал…Зря пошёл я в пику, а не в черву!..

* * *

Так оно и есть словно встарь, словно встарь…Если шел вразрез на фонарь, на фонарь.Если воровал значит сел, значит сел.А если много знал под расстрел, под расстрел.Думал я, конец, не увижу я скоро лагерей, лагерей…Но попал в этот пыльный, расплывчатый город без людей, без людей…Бродят толпы людей, на людей не похожих, равнодушных, слепых.Я заглядывал в черные лица прохожих не своих, не чужих.Так зачем проклинал свою горькую долю, видно зря, видно зря.Так зачем я так долго стремился на волю в лагерях, в лагерях.Бродят толпы людей, на людей не похожих, равнодушных, слепых.Я заглядывал в черные лица прохожих не своих, не чужих.Но так оно и есть, словно встарь, словно встарь…Если шел вразрез на фонарь, на фонарь.Если воровал значит сел, значит сел.А если много знал под расстрел, под расстрел.

Я БЫЛ СЛЕСАРЬ 6-ГО РАЗРЯДА

Я был слесарь 6-го разряда,Я получку на ветер кидал.А получал я всегда сколько надоИ плюс премию в каждый квартал.Если пьешь, понимаете сами,Должен что-то и есть человек.И кроме невесты в Рязани,У меня две шалавы в Москве.Шлю посылки и письма в Рязань я,А шалавам себя и вино.Каждый вечер одно наказаньеИ всю ночь истезанье одно.Вижу я, что здоровие тает,На работе все брак и скандал.Никаких моих сил не хватаетИ плюс премии в каждый квартал.Синяки и морщины на роже,И сказал я тогда им без слов:«На… вас, мне здоровье дороже,Оищите других фраеров.»Если б знали насколько мне лучше,Как мне чудно, хоть бы кто увидал.Я один пропиваю получкуИ плюс премию в каждый квартал.

В НАШ БЕДНЫЙ КРУГ НЕ КАЖДЫЙ ПОПАДАЛ

В наш бедный круг не каждый попадалИ я однажды, проклятая дата,Его привел с собою и сказал:„Со мною он, нальем ему, ребята.“Он пил, как все, и был, как-будто рад,А мы его, мы встретили, как брата,А он назавтра продал всех подряд.Ошибся я, простите мне, ребята.Суда не помню, было мне не в мочьПотом барак холодный, как могила.Казалось мне — кругом сплошная ночь,Тем более, что так оно и было.Я сохраню, хотя б остаток сил,Он думает отсюда нет возврата.Он слишком рано нас похоронил,Ошибся он, поверьте мне, ребята.И день наступит, ведь ночь не на годаЯ попрошу, когда придет расплата.Ведь это я, привел его тогда,И вы его отдайте мне, ребята.

* * *

Я женщин не бил до семнадцати лет —В семнадцать ударил впервые, —С тех пор на меня просто удержу нет:Направо — налевоя им раздаю "чаевые".Но как же случилось, что интеллигент,Противник насилия в быте,Так низко упал я — и в этот момент,Ну если хотите,себя оскорбил мордобитьем?А было все так: я ей не изменилЗа три дня ни разу, признаться, —Да что говорить — я духи ей купил! —Французские, братцы,За тридцать четыре семнадцать.Но был у нее продавец из «ТЭЖЕ» —Его звали Голубев Слава, —Он эти духи подарил ей уже, —Налево-направомоя улыбалась шалава.Я был молодой, и я вспыльчивый был —Претензии выложил кратко —Сказал ей: "Я Славку вчера удавил, —Сегодня ж, касатка,тебя удавлю для порядка!"Я с дрожью в руках подошел к ней впритык,Зубами стуча "Марсельезу", —К гортани присох непослушный язык —И справа, и слевая ей основательно врезал.С тех пор все шалавы боятся меня —И это мне больно, ей-богу!Поэтому я — не проходит и дня —Бью больно и долго, —но всех не побьешь — их ведь много