Книга тайных желаний

Тетя горько рассмеялась:

— Он знал, что мне будет мучительно отказаться от дочери, которая теперь навеки для меня потеряна. Он понимал, что это будет терзать меня до конца моих дней. Когда умерли мои сыновья, страдания были невыносимы, но со временем я смирилась. С потерей Хаи я смириться не смогла. Только что она была рядом со мной и тут же оказалась там, где я не смогу ее найти. Харану доставила радость эта изощренная пытка.

Йолта откинулась на спинку кресла, и я смотрела, как гнев постепенно сходит с ее лица. Взгляд тети смягчился, и она шумно вздохнула, после чего спросила:

— А есть ли в свитке имя жреца, купившего ребенка, или название храма? — спросила она.

— Ни того, ни другого.

— Тогда Хая может быть в любом месте Египта: здесь, в Александрии, или где-нибудь в Фивах.

Теперь я поняла: нам никогда не найти Хаю. Это просто невозможно. Судя по разочарованию на лице тетки, она подумала о том же.

— Достаточно того, что Хая жива, — пробормотала она.

Но, конечно, этого было недостаточно.

XI

Однажды утром не успела я занять свое место за столом, как в дверях появился слуга Харана.

— Хозяин желает видеть тебя, — кивнул он мне.

За долгие месяцы, проведенные в дядином доме, Харан ни разу не приглашал меня к себе. Мы почти не виделись, не считая тех редких случаев, когда я сталкивалась с ним по пути из скриптория в гостевые комнаты или обратно. Назначенную им плату за жилье я передавала Апиону.

Удивительно устроен человек: первым делом он всегда думает о самом худшем. Харан, должно быть, пронюхал о том, что я нашла его шкатулку с секретами. Поерзав на стуле, я взглянула на Фаддея. Он был удивлен и расстроен не меньше моего.

— Мне пойти с тобой? — спросил он.

— Харан звал только женщину, — ответил слуга, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.

Дядя ждал меня в кабинете. Он сидел опершись локтями о стол. Сжатые в кулаки ладони покоились одна на другой. Он кинул на меня короткий взгляд, потом его внимание переключилось на свитки, перья и чернильницы, в изобилии заполняющие столешницу. Вряд ли ему доложили о моих вылазках, но уверенности у меня не было. Я переступила с ноги на ногу. Время шло.

— Фаддей доволен твоей работой, — сказал наконец дядя, решив, что достаточно помучил меня. — Поэтому я освобождаю тебя от платы за жилье. Можете оставаться гостьями. Вы больше не постоялицы.

Гостьи. Узницы. Невелика разница.

— Благодарю тебя, дядя. — Я попыталась улыбнуться. Это оказалось нетрудно: у дяди на носу темнело небольшое чернильное пятно, оставленное грязным пальцем.

— Завтра я уезжаю осматривать свои поля и папирусные мастерские, — продолжал Харан, прочистив горло. — Я поеду в Теренутис, Летополис и Мемфис, путешествие должно занять четыре недели.

Мы провели взаперти почти полтора года, и вот наконец она пришла — сладкая свобода. Я едва удержалась от того, чтобы пуститься в пляс.

— Я призвал тебя затем, чтобы лично напомнить: мое отсутствие не отменяет нашего соглашения. Если ты или моя сестра покинете дом, вы утратите право оставаться в нем в дальнейшем и я дам ход обвинению в убийстве, выдвинутому против твоей тетки. Я наказал Апиону следить за вами, он будет докладывать мне обо всех ваших передвижениях.

Сладкая, бесконечно сладкая свобода.

Не найдя Йолты в наших комнатах, я поспешила на половину слуг, куда она иногда заходила. Там она и сидела вместе с Памфилой и Лави. Все трое склонились над доской для игры в сенет. Йолта двинула вперед свою черную фишку по полю, надеясь первой попасть в загробную жизнь. Игра стала для тети спасением, способом отвлечься, но она все еще не оправилась от того, что наши попытки навести справки о Хае зашли в тупик. Разочарование тучей висело у нее над головой — столь явное, что я почти могла его увидеть.

— Ох! — вскрикнула тетя, попав на квадрат, обозначающий неудачу.

— Я не спешу проводить тебя в загробную жизнь, — заметила я, и все трое обернулись. Мое появление здесь не было обычным делом.

— Даже в презренную загробную жизнь этой игры? — улыбнулась тетка.

— Даже туда. — Я наклонилась к самому ее уху и тихо сказала: — У меня хорошие новости.

Она опрокинула свою фишку.

— Раз Ана не желает, чтобы я уже сегодня попала в загробный мир, придется прекратить игру.

Я отвела Йолту в укромный уголок рядом с кухней и сообщила новости. Она скривила рот в улыбке:

— Последнее время я много размышляла. И вспомнила человека, который должен знать о той сделке: отец Апиона, Аполлоний. Он служил Харану казначеем до Апиона и был наперсником моего брата, исполняя его поручения. Очень возможно, Аполлоний принимал участие в этом деле.

— Тогда давай разыщем его.

— Он уже стар, если вообще жив.

— Думаешь, он нам поможет?

— Аполлоний всегда был добр ко мне.

— Я улучу момент и поговорю с Апионом, — сказала я, а тетя запрокинула голову и устремила взгляд в бескрайнее небо.

XII

Апион сидел в маленькой комнатке, которую называл казнохранилищем. Перед ним лежал кусок линованного пергамента, куда он записывал какие-то цифры. Услышав мои шаги, казначей поднял голову.

— Если ты принесла деньги, то знай: Харан освобождает тебя от платы.

— Да, он сам мне об этом сказал. Я пришла попросить об услуге, которую ты мне задолжал. — Я постаралась изобразить душевность: хорошему человеку, как известно, и услужить не жалко.

Апион вздохнул и отложил перо.

— Мой дядя наказал тебе следить за мной и Йолтой, пока сам он будет в отъезде. Я же со всем почтением прошу тебя не затрудняться, выполняя столь обременительное поручение, и предоставить нас самим себе.

— Если вы собираетесь выйти из дома вопреки воле Харана и рассчитываете, что я ничего ему не скажу, то вы ошибаетесь. Иначе я могу лишиться службы.

— Но взятки тоже могут лишить тебя службы, — парировала я.

Казначей встал из-за стола. Его черные локоны блестели от масла. Я уловила запах мирры.

— Значит, ты мне угрожаешь?

— Я всего лишь прошу, чтобы ты смотрел в другую сторону, пока Харана нет. Мы с теткой провели здесь больше года, но так и не увидели величия Александрии. Что плохого, если мы осмотрим город? Я не хочу рассказывать Харану о деньгах, что ты получил от меня, но придется, если ты откажешь в помощи.

Он разглядывал меня, обдумывая серьезность угрозы. Не уверена, что дала бы делу ход, но Апион не мог полагаться на случай. Я посмотрела ему в глаза.

— Я забуду о ваших прогулках, — сказал он. — Но как только Харан вернется, мой долг будет выплачен. Поклянись, что более не будешь меня шантажировать.