«Книга Всезнания»

— Верно говоришь, — кивнул Рёхей. — Сворачиваемся! А то этот поход мне весь режим порушил!

— Да он тебе не только режим, но и здоровье порушил, — фыркнула Лия, всё еще обнимавшая не видевшего ее иллюзиониста, но тут же поднялась, отвесила Мукуро щелбан и, ткнув ему чуть ли не в нос кулак, проворчала: — Обижают тут моего милого Тсунаёши всякие… бессовестные. Мало я его, видимо, в кошмаре продержала, раз он всё еще такая же язва, как раньше.

«Я бы сказал, даже хуже, чем раньше», — подумал Савада и вздохнул. Вновь устроившись на земле клубочком, он обратился к «Правой руке»:

— И правда, Гокудера, давайте спать. А завтра будем думать, что делать дальше.

— Ку-фу-фу, какой обтекаемый ответ! И это — ваш босс! Ему ведь даже не стыдно делать всю грязную работу вашими руками…

— Мукуро, я им помогу, ложись уже, — проворчал Тсуна нехотя и закрыл глаза. Слова Тумана его задели, но парень не подал виду и отвернулся носом к стенке.

Мафиози начали разбредаться, укладываться на ночлег, ворчать о неудобствах походной жизни, и только Мукуро молча сидел у костра, глядя в огонь. Алые языки пламени плясали в пропитанном испарениями воздухе, трещали подвергшиеся кремации ветки. А оранжевые блики скользили по худому, бледному лицу, иссиня-черным волосам, разметавшимся по плечам, и защитному камуфляжу, яснее любых слов говорившему о том, как иллюзионист Вонголы любит скрываться от остального мира.

Ночную тишину заполнял стрекот цикад, отдаленное уханье сов и редкий протяжный вой голодных волков. И постепенно к этим звукам примешались куда менее типичные для леса: человеческий храп и сонная возня тех, кто никак не мог справиться с одолевавшими разум мыслями. Костер медленно догорал, согревая спящих мафиози, а луна безучастно освещала поляну перед пещерой, на которой сидела невидимая для этого мира, неспособная уснуть, терзаемая вечным голодом и абсолютным всезнанием девушка.

Призрак мертвеца, стороживший покой еще живых смертных.

***

Серебристый ларец притягивал взгляды пяти пар глаз. Налипшие комья земли скрывали изящный узор, а символ Вонголы на крышке заставлял Саваду Тсунаёши нервно сглатывать в ожидании очередной подлянки от Реборна. Минуту назад ларец размером с хорошую энциклопедию был извлечен из земли вместе с очередным «патроном», содержащим последнюю подсказку, и сейчас стоял в паре метров от ямы, выкопанной Хранителями, за неимением лопаты вынужденными воспользоваться простыми палками. К счастью, после дождя земля была мягкой, и копать пришлось не слишком долго, впрочем, пара часов сельхозработ — не то, что может обрадовать пятерых подростков, подхвативших пневмонию. Кашель постоянно оглашал берег реки, заросший елями, змеи периодически мелькали в густом подлеске, сгущавшиеся сумерки заставляли друзей дрожать не только от озноба, но и от предчувствия очередной кошмарной ночевки в глухом лесу, а ларец безучастно смотрел на них фамильным гербом и ни в какую не желал открываться.

— А может, просто отнесем Реборну сундук? — простонал Савада, привалившийся спиной к дереву, и всем своим видом олицетворяющий памятник вселенской скорби.

— Вряд ли. Раборн-сан сказал, что надо принести именно сокровище, — вздохнул Хаято, усевшись рядом с ларцом и внимательно его разглядывая. Пепельные волосы прилипли ко лбу, щеки раскраснелись, глаза помутнели, но парень старался не показывать, что болен. Такеши сидел неподалеку, разминая пальцы, и явно был не в лучшем состоянии, а Сасагава расположился неподалеку от босса, бормоча о том, что «мастер Колонелло говорил, что расслабление — тоже тренировка», и пытаясь сделать вид, будто совсем не устал. Мукуро же держался подальше от воды и следил за змеиным логовом, причем вид у него был не лучше, чем у Савады: бледный, изможденный, со спутанными волосами, напоминавшими уже не ананас, а воронье гнездо. Однако перемазанный в грязи и явно страдающий от жара Туман Вонголы, в отличие от своего печального босса, улыбался — ехидно, насмешливо, словно с издевкой. Вот только даже он не знал, как открыть ларец.

— Гокудера-кун, это невозможно! Это просто невозможно! — простонал Тсуна и шмыгнул носом. — Давайте отнесем его в Намимори, а там уже подумаем! Я не хочу тут больше оставаться, Реборн со своими «гениальными» идеями нас всех в могилу отправит!

— Не будь столь пессимистичен, Тсуна, — улыбнулся Ямамото. — Мы откроем ларец. Вопрос только когда. Так что я согласен, стоит вернуться домой, а по дороге придумаем, как быть. Незачем ждать открытия ларца здесь.

— Вот! Надо возвращаться! — обрадовался Савада, правда, обрадовался вяло: у него не было сил даже на то, чтобы пошевелиться, ведь всё это время он помогал друзьям копать, хотя дойти до места назначения смог лишь благодаря тому, что Рёхей и Гокудера поддерживали его с двух сторон, да еще и делали привалы через каждые пять минут. Последнее, кстати, очень помогло и иллюзионисту, который ходил вместе с остальными на поиск подсказок и ужасно вымотался, но ни за что не показал бы виду.

— Тсуна, ты мой герой! — псевдовосхищенный тон Лии заставил Саваду закатить глаза и обреченно вздохнуть. — Ты не можешь идти, но собираешься в Намимори! Какая преданность делу! Ты поползешь как гусеничка? Или, может, покатишься бревнышком?

— Но все устали, Десятый… — осторожно возразил Хаято, и Тсуна снова вздохнул. Очередная ночевка в лесу, да еще и на голодный желудок его не вдохновляла, но выбора не было, и он это прекрасно понимал.

— Надо отдохнуть и возвращаться в пещеру, — кивнул Ямамото. — Но завтра с утра попытаемся добраться до города. Всё равно толку от того, что мы останемся здесь еще на несколько дней, не будет.

— Согласен с бейсболистом, — подал голос Сасагава и медленно встал.

Пот горячей прозрачной каплей скользнул по виску и рассек воздух. Боксер покачнулся. Пылающие алые щеки недвусмысленно говорили о том, что температура под сорок градусов не проходит незамеченной даже для спортсменов.

— Но нам всё равно надо обсудить способ открытия ларца, — нахмурился Гокудера, даже не предприняв попытки подняться. Напротив, он обернулся к Рёхею и бросил: — Голова-газон, куда ты опять экстремально ломишься? Десятый устал, сиди и отдыхай!

— Не командуй, осьминожья башка! Чем быстрее вернемся в пещеру, тем лучше!

— Ну-ну, ребята, спорами мы ларец не откроем, — вмешался Такеши. — Сейчас и правда никто не дойдет до пещеры, так что давайте отдохнем, а минут через пятнадцать вернемся. Всё равно все заболели, хуже уже не будет…

— Как оптимистично, — хмыкнула Страж. — А про осложнения все забыли, и про то, что холод им способствует, тоже.

— Согласен, отдохнем и тут же отправимся в пещеру, — проявил сознательность босс и закашлялся.

— Десятый, ты в порядке?

— В полном… — новый приступ кашля заставил Тсуну подумать, что теперь он понимает, как плохо было Мукуро тогда, на берегу. Ведь ему казалось, что легкие выворачивают наизнанку и пытаются вырвать из тела через горло. Но он ошибался. Иллюзионисту тогда было много хуже. Однако, к счастью, нового приступа пока не было. Пока…

— Тогда у кого какие соображения? — опасливо косясь на Саваду, спросил Гокудера, игнорируя ворчание Сасагавы, который уселся обратно к ели, закрыв глаза. Как открыть сундук боксер не представлял, и так как самый оптимальный, по его мнению, вариант — разбить ларец ударом «максимум канон» — был отвергнут, он решил пока не высказываться на данную тему.

— Это ларец Вонголы, — призадумался Такеши, закончив разминать пальцы, сведенные судорогой благодаря чрезмерно активному орудованию палкой-копалкой. — На замке шифр, но кода мы не знаем и не узнаем…

— Я решу задачу! — возмутился Гокудера. В последней металлической трубке оказалась наидлиннейшая записка с огромным математическим заданием, и его сложность поразила даже гения Хаято. Он просто не представлял, как ее решить, но не хотел этого признавать.

— Да-да, но не тогда, когда у тебя от температуры скоро звездочки перед глазами появятся, — рассмеялся Такеши и тут же закашлялся. Возмущения Гокудеры он не слушал и, как только продышался, примирительно добавил: — Так что надо подумать, как еще можно открыть его, и возможно ли это вообще. Если нет, придется полагаться на твое знание алгебры.