«Книга Всезнания»
Шрифт:
«Чёрт», — ожидаемо расстроился Тсуна и тяжко вздохнул.
— Ты в порядке, парень? — снова подал голос старичок на соседней койке.
— Абсолютно! Я в норме! — вздрогнув, поспешил развеять сомнения соседа мафиози, но лишь укрепил их.
— Врача бы позвать, — протянул больной.
— А? Да! Было бы отлично! — обрадовался Тсуна, подумав, что мог бы выяснить у докторов как дела у его друзей.
— Мистер Савада, ты поистине странный человек, — глядя на то, как старичок тянется к кнопке вызова врача, задумчиво произнес Фукс. — Что есть Книга Всезнания? Справочник, в котором можно узнать что угодно. Всего лишь попроси у меня информацию и получишь ответ. К чему сомневаться? Это не приказ, это что-то вроде бартера: ты мне — формулу запроса, я тебе — информацию.
«Не нравится мне это», — устало подумал Тсуна.
— Значит, тебе не особенно интересно, в норме ли твои друзья, — пожал плечами Вольфрам и усмехнулся. Синие глаза с ноткой сарказма взирали на Хозяина.
«Мне это важно!» — возмутился Тсуна и сжал руками край одеяла. Очередной приступ кашля застал его врасплох, а немец вдруг похлопал его по ноге и улыбнулся. И почему-то Тсуне показалось, что холодная ладонь Фукса коснулась его кожи.
— Если тебе что-то нужно, Савада-нии, просто попроси об этом. Стража всегда поможет, потому что мы априори на твоей стороне. И не переживай о мелочах: знаешь ли, чем больше ты нервничаешь, тем менее четкая картина мира открывается тебе. Спеши жить, мистер Савада, иначе можешь не успеть. И кстати, не стоит удивляться своим ощущениям: моя рука проходит сквозь всё, кроме твоего тела. Забавно, правда?
Мужчина рассмеялся и снова похлопал Тсуну по щиколотке, а мафиози поморщился. Холодная ладонь, словно только что вытащенная из проруби, была лучшим доказательством того, что Вольфрам мертв. А прикосновение живого трупа — не самая приятная вещь на свете. Но Страж будто не заметил растерянности и напряжения Хозяина, закинув руки за голову и объявив:
— Врач тебе достался не самый добродушный. Информацию из него выудить будет непросто.
А в следующую секунду дверь в палату распахнулась, и в царство грязно-белого цвета и черных расколов на потускневшей краске ворвался рослый мужчина в белом халате, явно принадлежавший к племени спасателей человеческих жизней.
— Парнишка очнулся, а у меня капельница заканчивается, — тут же отрапортовал старичок, и Тсуна покосился на вышеозначенную капельницу. «Интересно, а что будет, если ее не выключить вовремя?» — промелькнула одинокая мысль в голове юного мафиози.
— Прекрасно, — ответил врач больному и, выглянув в коридор, позвал кого-то. Вернувшись, он подошел к Саваде и задал закономерный вопрос: — Как себя чувствуете?
— Разбитым, — пожаловался Тсуна и вздохнул. Хотелось заснуть на долгие месяцы и не открывать глаз, сил ворочать языком не было, но он всё же старался не впасть в окончательный пессимизм. Ведь у него был важный вопрос. — А как там мои друзья?
— Живы, — лаконично ответил врач и, достав из кармана фонарик, посветил им в глаз Тсуны. Сетчатку обожгло неприятными ощущениями, и парень поморщился, но доктор уже обследовал второй зрачок. Проморгавшись, парень повторил вопрос, попросив уточнить, как здоровье его товарищей, однако ответом ему стало:
— Они все сейчас под нашим наблюдением, не волнуйтесь. Их жизни вне опасности.
— Я же говорил, — пожав плечами, прокомментировал ситуацию Вольфрам, по приходу доктора занявший наблюдательную позицию за изножьем кровати, в проходе. Он отбивал ногой по серому линолеуму непонятный ритм и безмятежно, но как-то иронично улыбался.
Посыпавшиеся на Саваду вопросы о его самочувствии отвлекли того от немца и мыслей о друзьях, но как только врач и медсестра, отключившая капельницу старика, собрались уходить, Тсуна в третий раз поинтересовался состоянием друзей.
— Не переживайте, Вам это вредно, — было ему ответом. — Их жизни вне опасности.
И врач гордо удалился, оставив пациента терзаться страшными догадками. «Не навреди» — главная медицинская заповедь, но почему-то, соблюдая ее, порой наносится еще больший урон…
— Он не хотел тебя нервировать, а получилось как всегда, — усмехнулся Фукс и снова уселся у Тсуны в ногах. Парень замялся, а затем, подумав, что ничего страшного,
если он узнает о состоянии друзей у Стража, не произойдет, мысленно произнес: «Мне нужны эти знания, Вольфрам-сан, пожалуйста, расскажи, как там мои друзья? С ними всё в порядке?»— Можешь звать меня просто Вольф, — отозвался тот, — мы ведь можем стать приятелями. А с друзьями твоими всё довольно неплохо. Сасагава-сама лежит через три палаты от тебя с пневмонией, но температуру ему удачно сбили. Он отсыпается, «накапливая энергию для сражений», а в периоды бодрствования достает медсестер вопросами о выписке и заявлениями о том, что он экстремально здоров и нет смысла держать его здесь, когда у него сестра дома без присмотра осталась. Ямамото-кун с ним в одной палате, у него тоже пневмония, но температуру сбить было сложнее, потому мечник сейчас очень слаб. Однако он взял на себя пугающую миссию успокоения господина Сасагавы и каждый раз убеждает боксера в том, что ему жизненно необходимо еще немного полежать в больнице. Синьор Гокудера находится через пять палат от этой, и у него очень сильный жар. Он дольше всех пробыл под дождем — вместо того, чтобы спрятаться хоть где-то, искал тебя — и потому заболел куда серьезнее. А впрочем, не только поэтому, но и потому, что, не щадя себя, ухаживал за тобой.
Тсуна резко покраснел, опустил глаза и уставился на сероватую, некогда кипенно-белую простыню. От стыда хотелось провалиться сквозь землю, а еще хотелось сказать Реборну, что его задания порой бывают просто бесчеловечны, но Тсуна молчал, сжимая край одеяла, и кусал губы, слушая своего Стража, рассказывавшего о болезни Хранителей словно об увлекательном, забавном фильме.
— Мукуро-кун же умудрился попасть в отделение интенсивной терапии: его легкие и так были в ужасном состоянии, а пневмония вкупе с переохлаждением, истощением и прочими радостями жизни не прибавили ему очков здоровья. Знаешь, если сравнивать шкалы ваших жизней со шкалами персонажей шутера, я бы сказал, что у мсье Мукуро жизненной энергии осталось на пару ударов. Впрочем, если бы не заклинание Лии, которое отняло у него очень много энергии, ситуация была бы лучше. Но он сам виноват, — Страж рассмеялся и, закинув руки за голову, посмотрел в потолок. — Никто не имеет права поднимать руку на Хозяина Книги. Но многие пытаются. Зря.
Последнее слово было сказано так безразлично и так обыденно, что Тсунаёши вздрогнул. Карие глаза впились в синие, и на секунду Саваде показалось, что он смотрит в пропасть. Потому что в глазах его Стража не было ни капли сочувствия к оказавшемуся в реанимации человеку.
«Они все поправятся?» — собравшись с мыслями, уточнил Савада, но Вольфрам лишь пожал плечами и бросил:
— Без понятия. Будущего Книга не видит. Но врачи думают, что всё будет в порядке.
Тсуна вздохнул и закрыл глаза. «Спасибо, Вольфрам-сан».
— Да не за что, обращайся, если что-то понадобится, всегда рад помочь. И давай без формальностей? Просто Вольф!
«Это разве удобно?» — обращение без именного суффикса к человеку старше себя Тсуне показалось некорректным, и он засомневался. Но немец махнул рукой и развеял сомнения Хозяина:
— Я ведь не японец, потому мне так даже привычнее.
«Но ты ведь используешь суффиксы!» — от удивления Савада даже распахнул глаза, а его собеседник призадумался и, коснувшись подбородка пальцами, протянул:
— Я использую не только суффиксы. Мне просто очень нравятся всевозможные обращения разных народов, потому я порой в одном предложении называю человека «мсье» и «аджоси». Это привычка — люблю смешивать разные языки, но так как ты знаешь только японский, пришлось оставить от нее лишь смесь обращений.
«А почему ты любишь языки? Это же так скучно… Зубрить словари и прочее». Почему-то общаться с Фуксом Саваде было куда проще, чем с его коллегами. Он был простым, понятным, не боялся всего и вся, как Ребекка, но и не пытался «наставить Хозяина на путь истинный» странными советами и провокациями, как Лия. Он был простым парнем, чуть старше самого Тсуны, который ничуть не выделялся из его знакомых. Разве что он был мертв, но это почему-то не казалось важным.